Глава 3.17 (окончание)
Пока высокое начальство совещалось, Улан Каримов отправился немного пройтись, заодно поискать местных тыловиков, у одного из его снайперов развалился сапог, а свои, дивизионные тылы, еще не приехали. Капитан-лейтенант стоял, размышляя куда податься, вдруг скрипнула дверь, из соседнего здания вышел плохо различимый в темноте человек, похлопал себя по карманам и обратился к казаху:
- Эй, земляк, огоньку не найдется?
Улан никогда не курил, но служба в разведке приучила всегда иметь при себе самые необходимые вещи, он подошел поближе и достал из кармана трофейную зажигалку. Мужчина прикурил папиросу и с наслаждением затянулся:
- О-ох, благодать!
Снова вытащил портсигар, открыл и протянул Улану:
- Закуривай, земляк.
- Не балуюсь.
- Х-м, из новеньких, стало быть. Ничего, на фронт попадешь, тоже станешь нервишки успокаивать.
- Да я не нервный.
- Ну-ну. Сам-то откуда, а то земляком называю…
- Из Казахстана.
- Ну, извини, - тихонько засмеялся собеседник, - я-то калужский. Хотя, на этой войне все мы земляки.
- Это точно.
По голосу мужчина был уже в возрасте, лет сорока пяти, в короткой вспышке света от зажигалки Улан разглядел изборожденное морщинами усталое лицо и пышные седоватые усы.
- Тебя как зовут-то?
- Улан.
- А я Тихон Степаныч, старшина. Ты, стало быть, с последним пополнением прибыл.
- Вроде того.
- Секретность соблюдаешь, правильно! – чувствовалось, что мужчине очень хотелось поговорить, то ли по натуре такой, то ли просто настроение накатило. – Я-то уже не первую войну топчу, да видишь, в тылу теперь. Начал в Империалистическую, потом Гражданская, на Хасан снова призвали, потом Халхин-Гол, Финская, а сейчас, говорят, на передовую не годен, здоровье уже не то. И то сказать, четыре раза меня в госпиталях латали. Кстати, зажигалочка у тебя хорошая, трофейная, выменял или подарил кто?
Улан ее добыл еще весной прошлого года в одном из рейдов, все его друзья из разведотряда давно обзавелись такими, вещь действительно надежная и удобная. Присутствие дивизии морской пехоты секретить было не нужно, гансы должны знать об ее участии в Ровно-Луцкой операции, поэтому командир роты снайперов ответил как есть:
- В мае 42-го в рейде взял, мы тогда по вражеским тылам под Харьковом шерстили.
- Так ты разведчик?
- Морская пехота.
- А, славяне!
За глаза морпехов Кареева давно называли славянами, по названию дивизии, хотя никакого отбора по национальному признаку не существовало. Правда, из-за особенностей комплектования, связанных с флотом, большинство бойцов и командиров действительно имело славянские корни.
- Тихон Степанович, подскажи, где тут можно сапог отремонтировать? У моего бойца обувь в негодность пришла, а наши тылы еще не подтянулись.
- Отчего не подсказать! – мужчина докурил папиросу, бросил окурок и притоптал его ногой. – Пошли со мной, сейчас все организуем.
Старшина прошел в дом и громко крикнул:
- Пуськина! Бегом ко мне!
В глубине коридора открылась дверь, раздался топоток, и перед ними предстала небольшого ростика замурзанная девчушка лет восемнадцати-девятнадцати. Увидев рядом со старшиной незнакомого человека, она бросила руку к пилотке:
- Товарищ старшина, младший сержант Пуськина по вашему приказанию явилась!
- Вижу, что явилась, как черт грязная, - проворчал Тихон Степанович.
- Так уголь разгружали для госпиталя, - виновато ответила девушка, - не успела еще умыться, только пришла.
- Ладно, успеешь. Покажи товарищу…
- Гвардии капитан-лейтенант Каримов, - представился молодой человек, и добавил. – Улан.
- К-хм, - крякнул старшина. – Товарищу гвардии капитан-лейтенанту, где у нас можно сапог отремонтировать.
- Идите за мной, это в соседнем здании.
Молодые люди вышли на улицу и прошли к длинному приземистому дому, в котором и отыскался ремонтировавший обувь пожилой нестроевой солдат из состава хозяйственного взвода, которым командовал старшина Тихон Степанович. Улан быстро договорился с ним, что его боец подойдет утром сразу после подъема, и направился обратно, Пуськина немного задержалась, решая свои тыловые вопросы. Каримов решил ее подождать и проводить обратно, девушка ему приглянулась. В свете керосиновой лампы много не разглядишь, но сумеречное зрение у казаха было прекрасным, так что он заметил и большие василькового цвета глаза, и симпатичное личико, хотя и перемазанное в угольной пыли, и коротко стриженные светло-русые волосы, и небольшую, но ладную фигурку. Вскоре младший сержант вышла из здания и ойкнула от неожиданности, буквально наткнувшись на Каримова.
- Давайте я вас провожу, - с улыбкой предложил молодой человек. – Кстати, как вас зовут? Меня Улан.
- Я помню, а меня Анна.
- Очень устали сегодня? - поинтересовался капитан-лейтенант, девушка статей явно не богатырских, а пришлось уголь разгружать.
- Ничего, мы уже привыкли.
- Давно на фронте?
- Полгода уже. Я в педагогическом техникуме училась, учителем начальных классов хотела стать, но не окончила. В военкомате брать не хотели, но когда восемнадцать исполнилось, я все равно своего добилась.
- Я бы вас тоже на фронт не пустил.
- Это почему еще, чем я хуже других?
- Не хуже, но мы тут сами справимся, а вы бы лучше детей учили.
- Кончится война, доучусь и в школу работать пойду, а сейчас мое место здесь. И так на передовую не взяли, тут вот, в тылу сижу, в хозвзводе отделением командую.
- Наш комдив всегда говорит, что фронт и тыл это две стороны одной медали, одно без другого не бывает. Мы без вас немного навоюем.
- Хороший у вас командир?
- Самый лучший! Бойцы его батей зовут.
- В возрасте, наверное, как наш старшина.
Улан засмеялся:
- Мой ровесник!
- Вы шутите?
- Какие шутки, мы с командиром с лета 41-го, с Одессы вместе.
- Ой, верно, вы же из дивизии морской пехоты! Я в «Красной Звезде» читала, что ваш командир самый молодой комдив на всем фронте.
Молодые люди остановились у двери дома, где квартировал хозяйственный взвод.
- Вы дальше не ходите, товарищ гвардии капитан-лейтенант…
- Просто Улан, Аня.
Девушка немного помолчала и совсем тихо добавила:
- У нас во взводе в основном девушки, а сейчас время позднее. До свидания, спасибо что проводили, Улан.
Пуськина повернулась и убежала в дом, а Каримов улыбнулся и пошел к себе. Он твердо решил продолжить знакомство, чем-то задела его эта небольшого ростика девчушка со смешной фамилией. Ни он, ни такой же неженатый Артем монахами не жили, но ни одна из его прежних пассий не вызывала желания завязать длительные отношения. Раньше к возможности влюбиться с первого взгляда Улан относился весьма скептически, но сейчас эта уверенность сильно поколебалась. Впрочем, он не был склонен к скоропалительным выводам и просто решил продолжить знакомство. В конце концов, у нее, вполне возможно, жених есть, замуж-то она вряд ли успела выскочить.
Утром медики вновь осмотрели Ватутина и единодушно сошлись во мнении, что его можно перевозить в тыловой госпиталь. Операция прикрытия Кареевым и Караваевым была проработана, поэтому в полдень немногочисленные свидетели могли увидеть, как раненого погрузили в машину и с приличной охраной отвезли на аэродром, где поместили в С-47, который в сопровождении звена «Аэрокобр» ушел в Киев, по крайней мере, считалось именно так. А еще через час настоящего Ватутина вывезли на небольшую площадку совсем в другой стороне от основного объекта, там тоже находились два С-46. В качестве сопровождения раненого в транспортниках находился взвод комендачей, усиленный двумя отделениями снайперов и волкодавами из диверсионного батальона. Из состава разведотряда Наркомата ВМФ на борту были все, кроме Ростовцева, замполит остался на месте сбора дивизии, здесь в нем необходимости не имелось. Четверка Р-39 во главе с самим Сафоновым прикрывала «летающих китов». Дальность истребителя недостаточна для сопровождения транспортников на всем маршруте, поэтому под Курском звено ушло на посадку, его сменило другое, заранее переброшенное на промежуточный аэродром. По большому счету, необходимости в эскорте в глубоком тылу не было, но Кирилл просто перестраховался. По этому же соображению он выделил два С-46, если с первым произойдет какая-либо поломка, а вероятность диверсии с техникой считалась ненулевой, второй борт произведет посадку и возьмет важного пассажира. То ли противник не успел ничего организовать, то ли опасность оказалась сильно преувеличенной, но через четыре с половиной часа два транспортных самолета и звено истребителей приземлились на одном из аэродромов около Москвы, где раненого уже ждали. Ватутина быстро перегрузили в санитарную машину, которая тут же умчалась в город. Охрана здесь тоже имелась, но гораздо более скромная, чем выставили морпехи. Кареева здесь ждало распоряжение Кузнецова, ему предписывалось переночевать, а утром вылетать обратно в Новоград-Волынский и приступать к исполнению основных обязанностей командира дивизии. Для морских пехотинцев выделили пустующую и плохо протопленную старую казарму, но ужином и завтраком покормили, хотя и по тыловой норме. Впрочем, морпехи люди запасливые, прихватили с собой кое-что из продуктов, так что голодными не остались. Эта история стала для Кареева странным и малозаметным эпизодом, хотя на следующий день Жуков по поручению Верховного Главнокомандующего поблагодарил кавторанга и его подчиненных за успешное выполнение ответственного задания Ставки.

М.б. заменить на: "осталась"? Или будет какое-то продолжение этого сюжетного хода?

Олег, поздравляю с Днём Рождения!

Пфф...
Вы бы ещё Корчевского в пример привели. Одного полу ягодицы...