Глава 3.18 (продолжение)
Пленному генералу пришлось оказать медицинскую помощь, его сильно беспокоили ожоги, они оказались серьезнее, чем показалось на первый взгляд, да и заштопали заодно. Занимался Москвин лично, не все врачи свободно владели немецким. Не успел Михаил Васильевич закончить, как притащили еще одного, оберст-лейтенанта с простреленной рукой, этому повезло, успел выбраться до того, как его самоходка полыхнула. Когда подошел Кареев, доктор уже завершал перевязку.
- Как дела, Миша?
- Генерала допрашивать пока бесполезно, а с подполковником можешь поговорить, если хочешь.
- Да пусть разведка занимается, невелика диковина. Подожди-ка!
Лицо оберст-лейтенанта показалось Кириллу знакомым, но где он его мог видеть, молодой человек вспомнить не смог, да и вряд ли такое возможно. Дежа вю? Подошедший разведчик из батальона Бекетова подал кавторангу документы пленного, посмотрев их, Кирилл увидел фамилию Штоквиц, еще некоторое время напрягал память, потом спросил:
- Герр оберст-лейтенант, нет ли у вас брата, который тоже воевал на Восточном фронте?
- Мой старший брат Клаус пропал без вести в сентябре 1941 года под Одессой, - угрюмо ответил немец, через несколько секунд он встрепенулся и поднял на Кареева глаза. – Вы что-то знаете о нем? Вы его видели?
- Я был в составе группы, которая взяла его в плен. Что с ним сейчас не знаю, но скорее всего он жив, ведь мы обращаемся с пленными гораздо гуманнее вас, хотя вы этого и не заслуживаете.
Немец вскинулся:
- Я солдат! Я никогда не убивал пленных и не воевал с мирными жителями!
Кирилл хмыкнул:
- Вы, видимо, счастливое исключение. Впрочем, я не занимаюсь расследованием военных преступлений, если вы их не совершали, опасаться нечего.
Штоквиц с горечью произнес:
- Эта война какой-то гигантский сатанинский шабаш, я никогда не верил в эти бредни про расовое превосходство, но я офицер и мог оставаться в стороне, когда моя страна воюет. Да, я видел, что мои соотечественники и наши союзники творили на вашей земле и не собираюсь оправдываться, делайте со мной что хотите!
- У вас есть семья?
- Мои сыновья, к счастью, еще малы и не будут принимать участие в этой войне, - тут немец побледнел. – О Боже! Могу себе представить, что вы с ними сделаете!
- Ничего. Ничего мы с ними не сделаем, этим мы и отличаемся от вас. Если англичане или американцы не похоронят их своими бомбами, вы еще увидитесь. Видите, какой парадокс, чем быстрее мы придем в Германию, тем больше шансов у вашей семьи остаться в живых. Подумайте над этим!
Штоквица увели, а Кирилл прошелся по медпункту, поговорил с ранеными морпехами, он всегда старался находить время, чтобы посетить медсанбат и его подразделения. Настроение у легкораненых было бодрое, но и тяжелых хватало, в основном это оказались обгоревшие танкисты. Даже при уровне медицины двадцать первого века людей с ожогами более половины поверхности тела очень трудно вылечить, а сейчас об этом и говорить нечего. Тем не менее, медперсонал делал все возможное, чтобы облегчить их страдания, хотя шансов на благополучный исход имелось не так уж много. На улицу Кареев вышел с тяжелым сердцем, снова зашевелилась мысль, все ли правильно спланировал, но он ее отбросил, на эмоциях такое решить нельзя, а потом все равно предстоит тщательно проанализировать весь ход операции.
На улице уже стемнело, светомаскировку соблюдали строго, поэтому присланный из штаба боец не сразу нашел командира и спрашивал о нем у охраны, Кареев подошел сам.
- Что случилось?
- Товарищ комдив, к вам какой-то большой генерал приехал!
Большим генералом оказался начальник штаба фронта генерал-лейтенант Боголюбов, он нетерпеливо прохаживался по комнате, в углу скромно стоял еще один офицер в полевой форме, скорее всего адъютант, его звание Кирилл не разглядел, освещение было очень скромным.
- Здравствуйте, товарищ Кареев, - буркнул Александр Николаевич. – Доложите обстановку.
Кирилл прибавил света, покрутив ручку керосиновой лампы, раскатал по столу карту, последние данные только что закончили наносить подчиненные Шмелева, и показал расположение своих подразделений.
- Таким образом, товарищ генерал-лейтенант, противник блокирован в Ровно, дороги на Луцк, Острог, Дубно и Костополь перерезаны. Сейчас работает разведка, пленных также хватает, уточняем обстановку, завтра предполагаю штурмовать Ровно и Здолбунов. В течение часа будет готово боевое донесение, направим в штаб фронта. О положении кавкорпусов, которые должны брать Ровно и Луцк, сведений не имею, также не располагаю данными по другим участкам фронта, кроме непосредственных соседей, это превращает планирование в упование на русский авось.
Об этом Кареев говорил уже неоднократно, но пока без особого успеха. Крайне скудная информация о действиях других соединений или даже ее полное отсутствие сильно затрудняли принятие решений, снижался и темп наступления, ведь приходилось излишне осторожничать. Это был камень в огород штаба фронта, и, хотя Боголюбов в должности всего ничего, но регулярно делиться сведениями с морпехами при наличии нормально работающей связи трудностей не представляло. Генерал раздраженно произнес:
- По нашим сведениям никаких крупных резервов у противника здесь нет, надо смелее идти вперед, а не красться как лиса в курятник!
- А я не привык безоглядно соваться в каждую дыру, рискуя получить удар от внезапно появившегося противника. Никаких трудностей в предоставлении информации нет, у меня радиосвязь работает начиная со взводного уровня, а уж с вышестоящим штабом так в любом режиме, и я не понимаю, в чем проблема!
Тут дверь открылась, и вошел Москвин:
- Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к командиру дивизии!
- Что у вас? – со все увеличивающимся раздражением спросил Боголюбов.
- Пленный командир 48-го танкового корпуса генерал Бальк будет отправлен в тыл завтра, сегодняшнюю ночь ему следует провести здесь, я опасаюсь за его состояние.
Начальник штаба фронта в упор воззрился на Кареева:
- Захвачен немецкий генерал, а мне об этом ничего неизвестно! Как это понимать?!
- Мы с вами всего несколько минут разговариваем, а событие это самое обычное. Допрашивать его сейчас все равно нельзя, мы от других пленных быстрее информацию получим. К тому же, сообщение уже ушло, вы просто в пути находились.
Как минимум одна из машин кортежа должна быть радиофицирована, так что вопрос явно не к Карееву, а к организации связи, что снова выглядело намеком на предыдущую тему. Боголюбов гневно засопел, но внезапно сменил тему:
- Вот познакомься, майор Богуслав Делонг, командир отдельного механизированного батальона 1-го польского армейского корпуса.
Майор улыбнулся, щелкнул каблуками и протянул руку.
- Гвардии капитан 2-го ранга Кареев, командир механизированной дивизии морской пехоты.
Кирилл пожал руку поляку и тоже сдержанно улыбнулся. К этой нации у молодого человека отношение было сложное, память прошлой жизни никуда не денешь. Кареев всегда был далек от обобщений, записывать целый народ во враги он всегда считал перебором, среди тех же поляков находились люди, которые во время вакханалии разрушения памятников погибшим советским воинам, восстанавливали их и ухаживали за захоронениями. Но из песни слова не выкинешь, самыми, пожалуй, лютыми ненавистниками всего русского являлись в двадцать первом веке поляки и прибалты, вернее, их государства, поощряемые светочем демократии. Ну, украинские скакуасы вообще отдельная тема. Впрочем, почему память только прошлой жизни, в этой тоже всякого хватало, бандеровцы, пилсудчики, да мало ли кто нас еще активно не любит. Генерал тем временем продолжал:
- Да границы остается порядка полутора сотен километров, очень важно, чтобы на нее вышли совместно советские и польские воины, важность этого политического момента вам, я полагаю, объяснять не надо. И еще, план операции вами, конечно, выполняется с опережением, но не время почивать на лаврах. Действуйте решительнее, сейчас очень нужен успех!
Боголюбов очень хотел еще много чего сказать, это было заметно, но тут вошел дежурный офицер штаба дивизии, генерала на связь требовал командующий фронтом. Когда тот вышел, Кирилл повернулся к поляку:
- Товарищ майор, вы, наверное, еще не ужинали?
- Да мы толком и не обедали. И можно просто Богуслав и на ты.
Говорил Делонг с заметным акцентом, но без напряжения, достаточно быстро, слова не подыскивал, в общем, русским языком владел свободно. Это серьезно облегчало общение, ведь польским в дивизии никто не владел, по крайней мере, из командного состава.
- Тогда дождемся генерала и поужинаем.
Боголюбов вскоре вернулся, выглядел он мрачно.
- Я должен немедленно выехать в 6-й гвардейский корпус, товарищ Делонг остается с вами.
- Товарищ генерал-лейтенант, поужинайте с нами, вы же сегодня даже не обедали.
- Нет, никак невозможно. Еще раз требую от вас решительности!
Кареев и Делонг вышли проводить Боголюбова, когда тот усаживался в машину к Кириллу подошел Караваев и негромко сказал, что охрана у начштаба фронта хиловата, поэтому он выделил два БТРа и Т-50, кроме того, генералу неплохо бы пересесть в бронетранспортер М3. Попытка уговорить военачальника принять предложенные меры безопасности успехом не увенчалась, хотя кавторанг напомнил о совсем недавнем происшествии с Ватутиным, тот крайне резко высказался по поводу командиров, которые вместо того, чтобы заниматься своими делами и бить врага, всячески перестраховываются и лезут не в свое дело, после чего укатил. Кареев пожал плечами:
- Было бы предложено. Пойдем, Богуслав, поужинаем, заодно со своими боевыми друзьями познакомлю.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
