Глава 2.24 (окончание)
Кроме добермана Илья привез форменную одежду и кое-какие вещи, а также оружие. О предстоящем визите в столицу в бригаде то ли знали, то ли догадывались, поэтому форма оказалась новая, уже с погонами, пошитая специально для морской пехоты. Зима стояла суровая, поэтому для Светы Карпенко взял не юбку, а черные бриджи и теплое белье, кацавейку для Макса тоже не забыл. Из рассказа Ильи Кирилл узнал, что потери бригады с учетом действий в Славянске составили двадцать процентов личного состава, но уже через пару недель после вывода в район Новороссийска они оказались полностью восполнены. Все передавали командиру наилучшие пожелания и с нетерпением ждали обратно.
О своих товарищах, особенно коллегах по разведотряду, Кареев всегда вспоминал с теплотой. Не имелось у него в этом мире людей ближе и дороже, ведь жену он тоже относил к этой категории. Про родителей Кирилл думал все реже, свыкся с мыслью о потере, хотя где-то, в глубине души, сидело ощущение, что они живы. Но постоянно гонять эту мысль никакого резона не имелось, сначала надо дожить если не до конца войны, то уж до освобождения Гродно как минимум. Все это пронеслось в голове, пока Кареев переодевался из больничной одежды в новую форму. Сидела она на нем довольно свободно, похудел немного, но морпех чувствовал, что восстановится быстро и особенно не расстраивался. На кителе Илья или кто-то из его подчиненных разместил все награды, поэтому раненые и медперсонал разглядывали его с неподдельным восхищением, когда Кирилл пришел забрать документы и попрощаться. Кареев тепло поблагодарил медиков, пожелал теперь уже бывшим соседям по палате и другим раненым скорейшего выздоровления и, сопровождаемый радостно скачущим доберманом, вышел на улицу. Макса обрядили в кацавейку из матросского бушлата и шапочку. Неплохо знакомый с породой Москвин знал, что на сильном морозе купированные уши могут пострадать, поэтому и инициировал изготовление сего девайса. Илья говорил, что сначала собакен сопротивлялся и всячески выражал недовольство, но быстро привык и успокоился. Света тоже ходила попрощаться и поблагодарить персонал, но немного задержалась, у девушек эмоций было больше. Даже резковатая Серафима расчувствовалась, впечатленная иконостасом на кителе гвардии старшего лейтенанта. Комиссар госпиталя распорядился насчет машины, поэтому на аэродром ехали с относительным комфортом, в автобусе. В многочисленные щели дуло немилосердно, но так все же лучше, чем в кузове грузовика.
Можно было попасть на борт транспортника, переделанного из старого бомбардировщика, но дежурный, с откровенным интересом разглядывавший Свету, посоветовал подождать около часа.
- До Москвы Дуглас пойдет, - сообщил разбитной капитан. – С комфортом полетите, вы же из госпиталя, а на этой старой вороне дыра на дыре! К тому же он быстрее, в столице еще раньше будете.
При этом летун выразительно двигал усами, совсем как персонаж Геннадия Хазанова в фильме «Маленький гигант большого секса», чем немало позабавил Кареева. Зато капитан организовал чай и даже нисколько не расстроился, когда узнал, что суровый молодой человек – законный муж заинтересовавшей его девушки. У дежурного хватает своих обязанностей, поэтому он вскоре ушел, зато появилось несколько армейцев, в том числе три генерала. Все они были в форме старого образца, поэтому с любопытством разглядывали погоны моряков. Бдительному доберману суета в непосредственной близости от хозяина не нравилась, Макс внимательно следил за всеми перемещениями около Кареевых, вид у него при этом был весьма недружелюбный. В помещении топилась печка, но люди постоянно ходили на улицу и обратно, а в большом окне отсутствовала половина стекол, дыры заколотили фанерой и заткнули обрывками одеял, поэтому даже в шинелях риска упреть не существовало. Кирилл снял с добермана шапочку, но расстегивать его бушлат-кацавейку не стал, поэтому вид собакен имел невероятно службистый. На правой стороне груди гвардейский знак, на левом рукаве штат морской пехоты. Одежка застегивалась на спине, но спереди имелось шесть пар пуговиц, имитирующих двубортность. В общем, ни дать ни взять, бравый краснофлотец. Армейцы, рассматривая Макса, улыбались, лишь старший их группы, крупный генерал-лейтенант, недовольно кривил губы. Из услышанного обрывка разговора Кареев понял, что он сначала выразил недовольство тем, что у них будут попутчики, потом рассмотрел Свету и мнение свое поменял, затем обнаружил собакена и вновь накуксился. Попытку Кирилла представиться он пресек демонстративно отвернувшись, морпех пожал плечами и отошел к своим. Впрочем, летуна-дежурного мнение генерала мало интересовало. Свободных мест достаточно? Добро пожаловать на борт, товарищ гвардии капитан 3-го ранга!
В салоне Дугласа было тепло, имелись настоящие кресла, а не лавки вдоль бортов, пассажиры разместились с комфортом, сняли верхнюю одежду, в том числе и с добермана. Кареевы, как и ранее, прошли в хвост, Макс улегся в проходе и никому не мешал. Награды супругов вызвали оживление среди их попутчиков, но генерал-лейтенант что-то раздраженно выговорил своей свите, поэтому знакомство вновь не состоялось. Что явилось причиной такого поведения, Кирилл не понимал, но разбираться не хотел. Вероятность встретить на таком расстоянии от линии фронта вражеские истребители являлась бесконечно малой величиной, к тому же окруженные у Ростова войска противника почти не имели топлива. До Москвы по прямой меньше тысячи километров, но маршрут проходил по дуге, транспортники забирали восточнее и подходили к столице, летя почти строго на запад. Скорее всего, это было вызвано тем, что немцы стояли все еще достаточно близко, даже Вязьму наши пока не освободили.
Света находилась в приподнятом расположении духа, она разрумянилась на морозе и чувствовала себя намного лучше, чем в больничных стенах. Вскоре можно будет немного погулять по Москве, потом вернуться в бригаду, которую она тоже считала своим домом. А там друзья и подруги, ставшая привычной работа, ощущение нужности и важности дела, которое они все вместе делают. Наверняка будет и новая награда, это тоже очень приятно, чего греха таить! Оказавшись с мужем в одном госпитале, Светлана особенно остро ощутила, как Кирилл ее любит, жалеет и заботится, это наполняло ее сердце теплом и счастьем, радостью от того, что он с ней рядом. Мысли девушки переключились на их семейную жизнь, ей хотелось иметь детей, но Кареев пока осторожно относился к этому вопросу, говорил, что сначала надо закончить войну или, хотя бы, дождаться решительного перелома в ней. Света понимала справедливость его слов, думать о собственном счастье в такое время не позволяло воспитание. Подруга Аристарха, Настя Голицына, штурман легкого ночного бомбардировщика, рассказывала, что девушки в их полку дали зарок не беременеть до конца войны, и пока никто его не нарушил. Сладкий уломал командование сделать ее постоянным авианаводчиком при бригаде, тем более летать ей медики пока не разрешили. Когда Света рассказала мужу об услышанном от летчицы, Кирилл фыркнул, что меньше всего думает о том, как бы задержать ее на фронте, как раз наоборот. Позицию девушек он вполне понимает, но считал и считает, что воевать лучше мужчинам, по крайней мере, он готов это делать за двоих.
Размышления о жизни прервал второй пилот, который объявил, что Москва закрыта из-за сильного снегопада, поэтому получено указание садиться в Пензе и ждать, к вечеру ожидается улучшение погоды. Через полчаса Кирилл нахлобучил на добермана шапочку с кокардой, выпрыгнул следом за ним на землю, помог спуститься жене, после чего они вслед за остальными пассажирами зашагали к небольшому деревянному строению, изображавшему аэровокзал. Пенза севернее Сталинграда, но температура повысилась, зато подул ветер, в лицо кидало снежинки, Максик зафыркал, они щекотали ему нос. Сидеть тут предстояло несколько часов, поэтому следовало озаботиться обедом, хотя Кареев подозревал, что кроме кипятка они тут ничем не разживутся. Опасения оказались напрасными, неожиданным гостям хозяева предложили рисовую кашу с мясом, причем именно мясом, а не тушенкой. К тому же, в ней совершено отсутствовали приправы, а соли содержалась самая малость, но это не причуда местного повара, так любил командир БАО, остальные просто досаливали и перчили еду по своему вкусу. Попробовав варево, капитан 3-го ранга с легким сердцем предложил его своему питомцу, нюх ему оно точно не испортит. Места за столами оказалось немного, поэтому к морским пехотинцам подсел один из генералов со скрещенными пушечками на петлицах. Пожелав приятного аппетита, он основательно принялся за еду и быстро расправился со своей порцией. Тем временем Кирилл раздобыл небольшой заварочный чайник, насыпал туда смесь «от Карпенко» и залил кипятком. Пока все ели импровизированный плов, напиток был готов.
- Угощайтесь, товарищ генерал-майор, - предложил Кареев.
- Спасибо, не откажусь, уж больно запах приятный.
Артиллерист отхлебнул из кружки и блаженно закрыл глаза.
- Превосходно! А что тут у вас намешано?
- Точно не скажу, это один из моих тыловиков готовит. Здесь шиповник, еще какие-то ягоды и фрукты.
- Очень приятно получается.
- Товарищ генерал-майор, разрешите один вопрос. Почему ваш старший на меня с такой неприязнью смотрит? Я его впервые вижу, по-моему, мы раньше нигде не пересекались.
Артиллерист усмехнулся:
- Вы ведь Кареев, командир бригады морской пехоты? Наш Викарчук еще недавно на Южном дивизией командовал, потом корпус получил, затем и армию, но уже на Юго-Западном, а я у него командующим артиллерией стал. Когда немцы на соединение с окруженной группировкой пошли, нам южнее Харькова здорово досталось, пришлось на переформирование отводить. Он человек крайне самолюбивый, а ему Тимошенко в сердцах прилюдно выговорил, мол, вот Кареев воевать умеет, хоть в обороне, хоть в наступлении, не то, что ты. Тут еще выяснилось, что когда немцы нас топтали, бригада морской пехоты в тылу отдыхала, а теперь целую группу командиров, которые плохо себя показали, в распоряжение наркомата отозвали. Ну, я-то просто за новым назначением еду, ко мне лично вопросов нет, а некоторые, в том числе Викарчук, могут и на понижение пойти. С его характером это пережить трудно, а тут вы, товарищ капитан 3-го ранга, такой красивый, вот он и злится.
- Глупость какая, - пожал плечами морпех.
Генерал вздохнул:
- Если бы только глупость. Вместо того, чтобы ошибки свои проанализировать и хотя бы на них учиться, раз уж на чужих не судьба, он решил в обидки играть. Вот, что печально. А вы с Москву за новым назначением?
- Надеюсь, что нет. Сам пока не знаю. Я в госпитале лежал, думал в бригаду вернуться, но получил приказ в наркомат прибыть.
- Понятно. Познакомьте же меня с вашей спутницей, судя по всему, это ваш коллега.
- Скажу больше, это моя жена, Светлана.
- Очень приятно, меня зовут Сергей Иванович. Кстати, собачка у вас любопытная. А зачем вы ее так вырядили?
- Это доберман, прекрасная служебная собака, но в такой мороз он мерзнет, шерсть короткая, вот и утепляем. Уши купированные, поэтому приходится шапку нахлобучивать, иначе отморозит.
В Пензе просидели около четырех часов, Кареевы еще раз выгуляли Макса, а Викарчук достаточно громко выразил недовольство, что из военной формы сделали какой-то клоунский наряд для собаки. Впрочем, его никто не поддержал, устраивать свару никому не хотелось. Затем пришел командир экипажа и объявил, что снегопад в Москве значительно ослаб и им разрешили вылет. Через два с небольшим часа, уже в полной темноте, Дуглас приземлился на одном из аэродромов близ столицы. Кузнецов прислал за Кареевыми Эмку, Кирилл отвез супругу и Макса в гостиницу, а сам проехал прямо в Наркомат, адмирал уже ожидал его, ведь задержку в полете никто не предполагал.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
