Глава 3.29 (продолжение)
На аэродром ехали в кузове обычной полуторки, начал накрапывать дождь, поэтому сразу залезли под потертый и изрядно драный тент, к счастью, осадки не перешли во что-либо серьезное, поэтому морпехи почти не вымокли. Вторая половина сентября в Польше, по меркам русского Севера, это практически лето, но в одних гимнастерках все-таки уже прохладно, поэтому офицеры согревались разговорами. Первый вопрос был, естественно, нашел ли командир маму.
- Нашел, поговорили немного. Все у нее в порядке, отцу письмо написала, но ответа пока нет. Кстати, Степа, если удастся на 1-й Украинский к Маше съездить, весточку ему передашь.
- Без проблем, командир!
- А что, все-таки, за комбинация такая, - поинтересовался Ростовцев. – Чего нас сюда гоняли?
Разведчики уже поняли, что дивизии поблизости нет, но в остальные подробности Кирилл их пока не посвящал.
- Хозяйство наше на прежнем месте, в смысле, на 1-м Украинском, а это часть операции прикрытия.
Офицеры закивали, это было всем понятно, никаких реплик типа «а почему раньше не сказали?» не последовало.
- Раз дивизия все там же, значит, какие-то важные события назревают, а то бы мы уже Кенигсберг штурмовали, - резонно предположил Камиль, остальные вновь согласно кивнули, а Кареев с нескрываемым удовлетворением подумал, что его орлы умеют не только темной ночью противнику сюрпризы устраивать, но и ситуацию анализировать.
- Укрепления по Одеру, насколько я знаю, на участке 1-го Украинского не мощнее, чем на других, значит, скорее всего, не в штурме обороны дело, - продолжал мысль командир разведбата. – Гансы, не иначе, последний удар готовят!
- Похоже на то, - согласился полковник. – Подробности узнаем, когда доберемся, пока только самые общие сведения.
На аэродроме морпехов ожидал С-47 транспортного полка из дивизии Сафонова, но вылет дали не сразу, работала бомбардировочная авиация и ночные истребители, да и лететь было всего часа полтора, поэтому спокойно дождались разрешения, уже под утро, и с рассветом прибыли на место, радостно возбужденные от предвкушения встречи с женами и друзьями. На аэродроме ожидал неизменный Непоседа с охраной, но Кареев направился на доклад к Коневу, а остальные поехали сразу в дивизию. Маршал принял Кирилла без задержек, сам он только что позавтракал.
- Присаживайся, полковник, сейчас введу тебя в курс дела, - хмуро произнес командующий фронтом после взаимных приветствий. – Картина такая, немцы собирают силы для мощного удара от плацдарма у Герлица в общем направлении на северо-восток с задачей восстановления линии фронта по Одеру.
Свой рассказ маршал сопровождал показом на карте, так что у Кареева формировалось достаточно четкое представление о текущей обстановке. Конев построил войска в две линии, хотя это было скорее номинальное понятие, поскольку времени и средств на создание глубокоэшелонированной обороны просто не имелось, система опорных пунктов, в которых гансы увязнут, лишенные маневра, а там можно будет их размазать и двигать дальше. Дивизия пока находится даже не во втором, в третьем эшелоне и может быть введена в дело по мере развития ситуации, надлежащая маневренность у нее есть.
- Вот чувствую, что-то здесь не то, - под конец признался маршал. – Не понимаю, в чем подвох, но он есть! Тебя буду держать в резерве до последней возможности, сил у фронта достаточно, а я хочу дивизию для броска на Берлин поберечь.
На этом разговор с комфронтом завершился и Кареев выехал, наконец, в свою дивизию. Пока добирались, Кирилл узнал от Непоседы, что неделю назад награждали за прошлые дела, кого-то на месте, кого-то в штаб фронта вызывали, а некоторые и в Москву летали. Тут полковник вспомнил, что об этом генерал-лейтенант Шиловский обмолвился, но, поглощенный учебой, он не понял, что речь идет о столице.
Большого ажиотажа появление командира не вызвало, приехавшие ранее уже успели поделиться информацией, в пределах дозволенного, конечно. Но новости дело обоюдное, поэтому из доклада Уфимцева Кирилл узнал, что в структуре дивизии произошли небольшие изменения, танковый полк переформирован в бригаду, в ней два батальона Т-44, по одному ИС-1 и ИС-2. Разумеется, соединение оказалось полностью пополненным и обеспеченным всем необходимым. Приданная смешанная авиадивизия получила ИАП на Як-3 и ШАП на новейших Ил-10, последние будут проходить фронтовые испытания.
С текущими делами провозились весь день, все-таки командира не было почти два месяца, зато за поздним ужином можно спокойно посидеть, поделиться впечатлениями об учебе, узнать про новые награды товарищей. Света примчалась как раз к столу, выезжала в штаб армии с документами, сразу кинулась к мужу, доберман же устроил не только обычные прыжки и лизания, но и закатил настоящий концерт, свистел носом, будто туда горошину засунули, завершил поскуливанием и подвыванием.
- Все-все, Максюша, больше никуда не поеду, - пообещал Кирилл, гладя собаку. – Садись поближе, я тебя за ухом почешу.
Хозяйственные выпускники военных учебных заведений захватили с собой из Москвы небольшой запас вина, по несколько бутылок «Хванчкары», «Киндзмараули» и «Оджалеши», так что ужин удался на славу. Опьянеть от такого количества выпитого нереально, зато все смогли оценить вкус, понравилось, особенно женщинам. Кареев больше отмалчивался, рассказчиков хватало и без него, но тот факт, что командира снова принимал Сталин, они скрывать не стали, сводя все к штурму немецких крепостей, особенно Бреслау. Про Ужас Рейха тут уже знали, а вот что в Москве тоже в курсе оказалось приятным сюрпризом, внимание Верховного всем, бойцам и командирам, очень льстило, этим гордились, будто еще одной наградой. Кареев дал всем выговориться, затем, когда перешли на чай, негромко хлопнул ладонью по столу:
- Вот что, друзья, война еще не кончилась! Враг еще силен и огрызаться будет серьезно, рано нам расслабляться, поверьте.
Кирилл постоянно гонял мысли о предстоящем ударе немцев, пытаясь провести аналогии с известной ему историй, и на ум пришла Балатонская оборонительная операция, которой сейчас не было и, судя по всему, не предвиделось, ибо поздно. Конечно, пока это все притянуто за уши, но последующие события покажут, насколько командир дивизии прав в своих предположениях о действительно крупном наступлении, а сомнения его терзали потому, что судя по имеющейся информации, масштаб тут предполагался помельче. С одной стороны, силы противника небезграничны, с другой, в этот удар гансы должны вложиться по максимуму, в общем, время покажет. Как сказал персонаж виденного в прошлой жизни фильма, название которого Кирилл так и не вспомнил, «мы подводники, наше дело в бидоне сидеть». Вот и тут, сидим и ждем, без внимания командование не оставит, в конце концов, на Берлин рвануть тоже хочется! Но это мысли, а вслух полковник произнес:
- Удар немцев будет сильным, воевать они станут всерьез, им терять уже нечего, поэтому шапкозакидательские настроения пресекать немедленно. А когда мы гансов препарируем, двинем на Берлин, командование обещало нас вперед пустить, с нашей мобильностью это логично.
Берлин, это слово приятно покатать на языке, ощутить его вкус, сложный, многогранный, особенно насыщенный для людей, воевавших с первого дня, прошедших от западной границы до Москвы и Ростова, а потом своими сапогами дотолкавших Землю на запад до Одера, до мест, где до вражеской столицы осталась сотня километров. Но это невеликое по сравнению с уже пройденным расстояние перекопано, утыкано дотами, минными полями, в окопах сидит пара миллионов вражеских солдат, поэтому оно будет щедро полито нашей кровью, и многие тысячи еще погибнут, пока оставшиеся в живых не завершат последний бой этой войны и не поставят в ней жирную, пахнущую потом, кровью, сгоревшим порохом и соляром точку.
- Не подведем, командир, - просто сказал Ростовцев, поняв, что творится в душе у комдива.
После ужина Кареевы снова отправились в штаб, к двадцати двум часам завершили все дела на сегодня и смогли, наконец, уединиться в небольшой чистенькой комнате, выделенной для них в доме в пригороде Лигница. В доме было прохладно, поэтому Кирилл затопил камин, доберман, очень любивший тепло, тут же пристроился поближе к огню, не забывая бросать долгие взгляды на хозяина. Пока Кареев снимал гимнастерку и приводил в порядок сапоги, Света сбросила одежду, оставшись в одной тельняшке, и тесно прижалась к мужу, из ее глаз ручьем потекли слезы, хотя на людях она себе этого не позволила.
- Ничего спрашивать не буду, понимаю, что не ответишь, но какая учеба в такое время. Опять работали где-то, по самому краю ходили. Господи, когда же это кончится!
- Скоро, солнышко, и никогда. Мы же военные люди, а врагов у страны на наш век хватит.
- Я понимаю, - вздохнула молодая женщина. – Только привыкнуть к твоим командировкам неизвестно куда не могу. И не хочу!
- И не надо, лисенок. Да, я же маму нашел! Поговорить, правда, толком не удалось, но у нее все в порядке, об отце знает, письмо ему написала. Так что скоро познакомлю вас!
- Здорово! А как думаешь, я ей понравлюсь?
- А как же иначе, ведь ты моя любимая жена, самый храбрый лисенок!
Макс у камина протяжно вздохнул, а Света счастливо прошептала:
- Как же я ждала тебя…
На следующий день Кирилл встретился с Сафоновым, Борис Феоктистович выглядел озабоченным:
- Слушай, мне еще два полка подкинули, дивизия уже на корпус тянет, ох неспроста все это!
- Так и моя дивизия на треть больше мехкорпуса, ничего, справляемся. А ты сам ничего не просил?
- Нет, чего тут попросишь, если и так имеем все и даже больше. Но, честно говоря, именно этого мне для полного счастья и не хватало, теперь дадим духу фрицам!
Знаменитый летчик рассказал о том, как наградили его орлов, после чего полковники приступили к обсуждению взаимодействия в предстоящей операции, кое-какие новые мысли в последнее время появились, их следовало обсудить. Уехал Борис Феоктистович в хорошем настроении, думая о том, что переключившись на работу с морпехами, он вновь «поймал волну». С Кареевым не только интересно, но и результат хорошо, а про награды для своих летунов и говорить не приходится. Их для авиаторов вообще не жалели, но тут случай особый, хотя просто так ордена и медали никто не получал, все они честно заработаны потом и кровью.
Сводки из штаба фронта приходили регулярно, наша разведка работала неплохо, но и немцы были несомненными мастерами своего дела, поэтому туман войны никуда не девался, причем довольно густой. Гансы все-таки сумели скрыть истинные размеры сосредоточенных против 1-го Украинского фронта сил, поэтому их удар 20 сентября оказался намного сильнее, чем ожидалось. В бронетехнике перевес оказался двухкратным, но впечатляло не только количество, противнику удалось собрать кулак из «Тигров» и новых модификаций «Пантер», а также массово ввести в бой новые модели танков и САУ, такие как «Тигр II» и «Ягдпантера». Помимо обычных воинских частей, в наступлении принимали участие эсэсовские дивизии, их боевой дух и боеспособность оказался на очень высоком уровне. Сам по себе замысел предстоящей немецкой операции был понятен, странности заключались в другом. Неожиданно оживилась авиация противника, откуда они взяли столько топлива пока не разобрались, в то, что его предоставили наши союзники верить не хотелось, но другого рационального объяснения пока не нашлось. Силы, которые неприятель концентрировал для удара, тоже явно превосходили все возможные оценки, опять вопрос, откуда столько, если не снято все, что можно и нельзя, с Западного фронта. Впрочем, сейчас совершенно никакой разницы, откуда взялось все это богатство, с этим есть кому разбираться, надо выстоять и двигаться дальше, давить гадов до победного конца.

Главное что все не так,  как  раньше,  когда опрокидывали наступающего противника или из неустойчивого равновесия.  А тут было время на  подготовку,  они засели в настоящую оборону,  как  сам Кареев в  свое время,  значит и доты и позиционные районы  тяжелой артиллерии и ПВО.  Говорить о позиционном тупике в эпоху бомбардировочной  авиации и развитой химии боеприпасов, не будут,  но  вопрос в реальной истории был сложный. Но Кареев то некоторыми чит-кодами располагает.

Конечно, у него авиация, тяжелая артиллерия и штурмовые части в легкой броне,  но у противника наверняка тоже все это есть,  и кроме немцы сторонники классических форм, так что наверняка даже в предполье пристрелянные участки и заранее заготовленные настоящие фугасы , а не самопальные на скорую руку из бомб,  как  у  Кареева в свое время. 
Наверное можно на всем этом адъ и израиль навертеть,  сродни "Ростовскому сидению" только в обратную сторону, а преодоление выстроить на каких то технических новинках в  авиабоеприпасах.

Отредактировано Член кружка (24-01-2021 00:06:24)

ПНВ нулевого поколения имели электронно-оптические преобразователи, чувствительные к ярким вспышкам света - именно поэтому, советские войска в конце войны использовали против них обычные прожекторы.

Глава 3.29 (продолжение)
Ситуация складывалась довольно абсурдная. С одной стороны, никто, даже самый отъявленный оптимист не верил, что Красная Армия будет разгромлена. Точно также невероятно, что даже понеся большие потери СССР согласится на мир, оставив Третий Рейх в покое, зализывать раны и набираться сил. В том же «Весеннем пробуждении» из прошлой жизни присутствовала хоть какая-то логика, замысел сохранения последних доступных нефтяных месторождений, а также ликвидация угрозы Вене и южным районам Германии, а здесь что? Выход на берега Одера ничего принципиально не менял, даже при самом оптимистичном исходе операции, поэтому поневоле складывалось мнение, что есть нечто, пока неизвестное советской стороне. Памятуя о недавно сорванных переговорах в Швейцарии, у людей, владеющих информацией, подозрения возникали нехорошие. Впрочем, Кареев думал обо всем этом просто в ожидании приказа командующего фронтом, а Конев обещание не трогать дивизию до последней возможности держал, надеялся использовать механизированное соединение на острие удара на Берлин. По данным разведки, за Нейсе понастроено много чего, но войск мало, все силы вложены в этот удар. Если Кирилл правильно помнил, то земли между Нейсе и Одером поляки отжали у Германии после Первой Мировой войны, затем Рейх вернул их, по итогам этой могут отыграть обратно, хотя если бы спросили у Кареева, он бы так делать не стал, ну да никто не спросит. Философствования командира дивизии на вольные темы ранним утром 25 сентября прервал приезд маршала, Конев махнул рукой на доклад, устало уселся на стул и вздохнул:
- Фрицы ввели резервы, надеюсь, теперь уже точно последние, но положение резко ухудшилось, так что пришла пора и тебе воевать, полковник. Хотел для решающего броска поберечь, но не судьба, немцы вот-вот проткнут вторую линию обороны и выйдут на оперативный простор, Ставка войска перебрасывает, но на это необходимо время, вот ты мне его и дашь!
Встречный бой, много раз Карееву приходилось слышать, что это самый сложный его вид, как знать… Сидеть в обороне, когда у противника многократные перевес в живой силе, есть танки, артиллерия и авиация, а у тебя всего этого или вообще нет, или кот наплакал, проще? Конев уехал, даже чай пить не стал, а Кирилл собрал замов и командиров полков и бригад и поставил им задачи. Выдвинулись вперед разведгруппы, начали разворачиваться в боевые порядки мотострелковые полки и танковая бригада, а звуки боя впереди к десяти часам начали стихать, что означало только одно, немцы все-таки преодолели вторую линию обороны и вскоре будут здесь. Сколько их осталось, скоро узнаем, но перемолоть надо всех, растереть в кровавые сопли, уложить в землю родного фатерлянда, чем больше здесь закопаем, тем быстрее закончим эту проклятую войну. Все эти мысли кратко и доходчиво донесли до личного состава замполиты в те короткие минуты, пока не прозвучала команда начать движение, хотя все понимали, гвардейская морская пехота в дополнительной накачке не нуждалась. Впрочем, Кареев не собирался выстраивать здесь нерушимую стену, как раз наоборот, при наличии такого количества артиллерии, в том числе реактивной, а также авиации, он решил нанести максимально возможный урон без непосредственного контакта с противником. Местность хорошо разведана, а ее профиль позволил выделить практически все возможные маршруты движения неприятельских войск. Полковник решил сыграть  в ту же игру, как и у Калинковичей, заставить немцев поверить, что победа почти достигнута, последний натиск и все, враг разбит. Разумеется, не все так просто, 85-мм пушки в лоб «Королевские тигры», иначе «Тигры II», не брали, но не так их и было много, а осталось еще меньше, к тому же есть ИСы, ИСУ-152, СУ-100, авиация.
Немцы прорвали фронт сразу в трех местах, на направлениях главных ударов, севернее их препарировали другие соединения, но и на долю морпехов пришлось достаточно, правда, и противника сюрприз ожидал неприятный. Вражеское командование было уверено, что Ужас Рейха сейчас в трех сотнях километров и к этому празднику никак не успевает, и вдруг вот они, славяне, как чертик из табакерки! То время, которое разведотряд Наркомата ВМФ потратил на учебу, Уфимцев и Шмелев тоже провели с пользой, устроив, помимо обычных дел, еще и командно-штабные учения как раз по отражению удара противника с последующим переходом в контрнаступление, причем не только по карте, а как раз на местности, той самой, где сейчас предстоит принять бой. Вернувшись, Кирилл провел с замами разбор и остался вполне доволен, приятно осознавать, что подчиненные растут над собой, способны мыслить и принимать решения, а не просто волю командования выполнять. Все это сейчас очень даже пригодилось, подразделения без суеты занимали позиции, минировались подходы, все оказалось заранее просчитано и запланировано. Построить узлы обороны с окопами полного профиля, укреплениями, основными и запасными позициями артиллерии и прочей премудростью, хорошо освоенной за прошлые годы, времени нет, но и это учтено. Маршал сделал все правильно, противник увяз, по факту лишен маневра, поэтому немцам оставалось переть вперед, вот он, оперативный простор, мягкие тылы до самого Одера. И вся глубина облома заключалась не в том, что здесь их ждала свежая механизированная дивизия, величина не особо значительная в масштабах фронта, хотя и накачанная новейшей техникой, а в том, что у наступления отсутствовала дальнейшая перспектива. Конев тоже не сидел в глухой обороне и перекачивал войска с неактивных участков фронта, Белорусские фронты также не являлись пассивными наблюдателями, а с востока уже шли резервы. Время и кровь, одно, перетекающее в другое, две составляющих военного бытия, баланс между ними и есть, наверное, суть венного искусства. Маршал разменял первое на второе, потери были велики, да, устрой он более жесткую оборону, удар немцев иссяк бы быстрее, но и людей бы полегло гораздо больше. Теперь гансы за свой успех дадут настоящую цену, но и Конев пустил в ход свой тщательно приберегаемый резерв, дивизию морской пехоты, последнюю соломинку, которая должна сломать хребет верблюду. Хотя какую соломинку, самый настоящий лом, против которого так и не выдумали приема.
Оберстгруппенфюрер СС Дитрих возликовал, услышав доклад, что его железный кулак пробил-таки русские позиции, ширина прорыва достигла пяти километров. Наступавшие севернее Бальк и фон Штрахвиц пока не добились такого успеха, поэтому возглавлявший группу армий «Нижняя Силезия» Гиммлер приказал им немедленно прекратить атаки и передать резервы на перспективный участок, фюрер даже успел поздравить Зеппа с успехом, сказал, что ждет победных реляций с берега Одера. А потом начался ад. Массированные удары артиллерии и авиации основательно проредили наступающие немецкие подразделения, во фланги впились клыки мотопехоты и бронетехники, у Конева, оказывается, в рукаве имелся целый мехкорпус! Дитрих был храбр, тверд, но негибок и как военачальник не смог сравниться даже с Кареевым, не говоря уж о командующем 1-м Украинским фронтом, поэтому совершил фатальную ошибку, когда просто попер вперед, купился на созданную Кириллом иллюзию. Он рассчитывал проткнуть оборону противника и выйти, наконец, на оперативный простор и начать топтать, громить, жечь тылы, перемешивая этих чертовых азиатов в фарш.
Командный пункт дивизии находился у подножия высокого поросшего лесом холма западнее Гольдберга, а на самой возвышенности оборудовали НП, вид оттуда открывался неплохой, хотя обстановку Карееву приходилось оценивать больше по карте, чем в стереотрубу. К пятнадцати часам 27 сентября противник продрался через сеть опорных пунктов, введя в дело свой последний весомый аргумент, сводную бронегруппу весьма пестрого состава. Сводные батальоны «Тигров» и «Королевских тигров», по сорок пять машин в каждом, батальон «Пантер» из шестидесяти четырех танков, а также различные САУ и последние модификации четверок, всего порядка двух с половиной сотен единиц техники, подкрепленных пехотой. Пришлось полковнику выкладывать свой козырь, бригаду Акопяна, устроив, похоже, последнее крупное танковой сражение этой войны. Кареев понимал, что с мечтой броска на Берлин придется распрощаться, после такого надо снова пополняться людьми и техникой, налаживать учебу, а там и войне конец. Но безмерно злило не то, что во вражескую столицу войдет кто-то другой, а свои большие потери.
- Когда же вы угомонитесь, сволочи, - сквозь зубы процедил полковник, не отрываясь от стереотрубы. – Ага, Гена, давай «Зверобоев» на левый фланг!
Место для окончательного разгрома противника Кареев выбрал удачное, немцы не могли сразу развернуться широким фронтом, требовалось пройти неширокой долиной между двумя рядами холмов, густо поросших деревьями и кустарниками, не использовать такой шанс просто глупо. Два батальона Т-44 и самоходки ударили по флангам, а ИСы в лоб, перед этим немцев последний раз причесали штурмовики и артиллерия, но все равно удар противника оказался очень сильным. «Королевские тигры» обладали внушительной защитой и мощной пушкой, но, как и в известной Карееву истории, не отличались надежностью и маневренностью, которую еще сильнее снижала начавшая раскисать от дождей почва. Стальные исполины ползли медленно, казалось, что нет силы, способной остановить этих монстров, их экипажи в это верили, но их постигло жестокое разочарование. На Западном фронте союзники старались использовать против них авиацию, 75-мм орудия «Шерманов» и «Кромвелей» с трудом пробивали бортовую броню «Тигров» с небольшой дистанции, но 57-мм и 85-мм пушки с этой задачей справились неплохо, а когда неприятель попытался развернуться навстречу засадам, в лоб ударили тяжелые ИСы. Количество техники у противоборствующих сторон оказалось примерно одинаковым, но на стороне морских пехотинцев была внезапность, благодаря включенным глушилкам уничтоженные разведдозоры немцев не успели передать информацию об обнаруженных советских танках.
С наступлением сумерек бой уже закончился, немногочисленные  вражеские машины, пытавшиеся вернуться назад, были встречены мотострелками, их экипажи предпочли сдаться, горючего и боеприпасов у них почти не осталось. Проблемы принесла мотопехота противника, относительно небольшие группы которой смогли найти лазейки в линии обороны и расползлись в разные стороны, искать их в сгущающейся темноте бессмысленно, но этим обязательно следовало заняться утром, пока они не наделали дел.