Глава 3.30 (продолжение)
15 октября пришел приказ из штаба фронта и все поняли, что с Берлином выходит облом, участие в штурме вражеской столицы далеко не единственная задача 1-го Украинского, есть еще и дальнейшее продвижение в западном направлении. Дивизии предписывалось совершить марш к Лейпцигу, конечной же линией для Красной Армии Ставка определила именно Рейн, как Кареев и предполагал. По поводу «логова» некоторые рефлексии у подчиненных имелись, оно и понятно, каждый мечтал принять участие, но приказ есть приказ, его выполнять надо. Если подумать, то решение не лишено смысла, штурмовать хорошо укрепленные города Красная Армия научилась очень даже неплохо, штурмовые инженерно-саперные бригады обучены и оснащены, а вот такого высокомобильного соединения, как 1-я Славянская, да еще с собственной авиацией и опытом действий в отрыве от основных сил, надо поискать. Имелось и еще одно соображение, которым ни с кем Кареев поделиться не мог. В этой истории англичане и американцы Германию бомбили, но пока нанести ей великий урон не получилось, начали было, потом сделали некоторое послабление, когда замаячила перспектива сепаратного мира, теперь вот снова стали проявлять активность, но постарались уделить больше внимания районам, которые гарантированно займет Красная Армия. Вот и Лейпциг пока пострадал меньше, чем в прошлой жизни Кирилла, и СССР вовсе не был заинтересован в тотальном разрушении инфраструктуры своего потенциального будущего союзника, самим же восстанавливать придется. Так что правильнее рассматривать это решение командования как особое доверие, об этом Кирилл и толковал своим расстроенным заместителям и командирам полков и бригад, вроде убедил. Сутки ушли на планирование, все-таки дороги находились в очень приличном состоянии, особенно автомобильные, железные пострадали сильнее, но их активно восстанавливали, поэтому бронетехника три сотни километров до места поедет эшелонами, так быстрее будет, за трое суток боевые части реально перебросить, а затем и тылы подтянутся.
Конев времени дал даже больше, штурм Лейпцига начался 20 октября, работала 52-я армия генерал-полковника Коротеева, усиленная морской пехотой. Кареев не без интереса узнал, что воздушное прикрытие обеспечивает 9-я гвардейская истребительная авиадивизия под командованием полковника Покрышкина, правда, сейчас Александр Иванович Трижды Героем не стал, не ввели такого звания. Встречаться лично с легендарным летчиком Кириллу пока не довелось, быть может, позже получится, тем более, что вражеская авиация особой активности не проявляла, летали большей частью Фокке-Вульфы, пытались штурмовать войска на маршах, но советские истребители неплохо держали небо, а у морпехов имелась и сильная собственная ПВО. Появлялись и реактивные Ме-262, но немного и нечасто, особого беспокойства они не доставляли. Лейпциг сам по себе являлся крупным городом с населением до войны около семисот тысяч человек, но укрепили его не сказать чтобы очень сильно, по всей видимости, основные усилия немцы сосредоточили севернее, вокруг Берлина, поэтому здесь и фортеции пожиже и войск не так уж много, да и ополчения среди них хватает. То, что война идет к концу и осталось недели две, ну три, большинство местных прекрасно понимало, поэтому Кареев предложил еще в ночь с 18 на 19 октября начать психологическую обработку по типу той, которую он применил в Бреслау. Подтянули громкоговорящие установки, которые всю ночь транслировали обращение, которое Кирилл озвучил лично:
- Жители города Лейпцига, солдаты и офицеры гарнизона! К вам обращается командование дивизии морской пехоты, к вам обращаюсь я, полковник Кареев, которого вы сами называете Ужас Рейха. Ваши начальники обещают, что здесь будет «второй Ростов», но этого не будет и быть не может, ведь это именно мы стояли в Ростове, батальоном против дивизии, но не отдали берег. Это именно мы ночным штурмом взяли Мариуполь, мы замыкали кольцо окружения на Южной Украине и держали «замок» этого кольца в Славянске, бригадой против корпуса. Это именно мы первыми вернулись в Одессу и первыми вышли на границу СССР. Это именно мы выбили из войны Румынию и Болгарию, мы очистили от нацистов Грецию. Это мы прорвали укрепрайон в Прикарпатье и вывели армию к Кракову, сравняли с землей Бреслау, крепость несравненно более сильную! Мы уже три года громим превосходящие силы противника – и мы неизбежно возьмём Лейпциг, вопрос только в цене: в длительности бессмысленной агонии города и в количестве немецких трупов под руинами. Но мы не воюем с гражданскими! Фюреры приходят и уходят, а Германия, немецкий народ остаются! Жители города! Все желающие могут свободно покинуть его без каких-либо препятствий с нашей стороны. Всем гарантируется размещение и питание. Солдаты и офицеры гарнизона! Выбор за вами: сдаться в плен и строить новую Германию или остаться ослами и готовиться идти на бойню! Падение города неизбежно, ведь где мы, там Победа! Не затягивайте бессмысленное сопротивление, каждый его час стоит жизней жителей и защитников города! У вас есть выбор, новая жизнь в новой Германии или бесславная и бессмысленная гибель под обломками ваших домов! Сделайте же его!
Про второй Ростов сказано не для красного словца, один из пленных поделился, кто-то из их командования придумал для поднятия духа личного состава. Разведка выяснила также, что значительную часть гарнизона составляет Фольксштурм, по сути разная нестроевщина, к тому же разбавленная подростками из Юнгфолька. Как бы ни были злы советские бойцы на немцев, воевать со стариками и детьми они считали ниже собственного достоинства, впрочем, гансы особым рвением в этом вопросе тоже, в массе своей, не отличались. В отличие от Бреслау, Лейпциг не был плотно окружен, хотя фронт продвигался вперед неравномерно, основные пути на запад Красная Армия уже контролировала, поэтому жители знали, что бежать вряд ли получится. К утру 20 октября из города почти никто не вышел, всего несколько тысяч беженцев из восточных районов, зато буквально через несколько минут после начала артподготовки пошла передача по радио открытым текстом, гарнизон складывал оружие. Навстречу разведчикам, направившимся для уточнения обстановки, вышел старик-полковник лет под восемаьдесят, из его рассказа орлы Шелестунова поняли, что злить Ужас Рейха дураков нет, командир гарнизона и несколько старших офицеров застрелились, партийная верхушка потравилась ядом вместе с женами и детьми, остальные надеются на гуманное отношение, об этом они тоже наслышаны. В город входили с опаской, мало ли какую каверзу эти гансы придумали, но дед не обманул, да и разведданные подтвердились, боевых частей немного, в основном ополчение, причем кое-как вооруженное.
- Видать, приперло фрицев, - хмыкнул Этуш, рассматривая сложенное оружие. – Старье какое-то трофейное, свои эрзацы, во, берданка однозарядная, а это вообще…
Упомянутая старшим лейтенантом винтовка не являлась, конечно, системой Бердана, всего лишь предельно упрощенный вариант Mauser 98k, но наибольшее впечатление на него произвел выуженный из кучи Reichsrevolver M 1879, напоминающий пережиток прошлого своей рукояткой.
Впрочем, не все оказалось так уж гладко, несколько сотен эсэсовцев засели в весьма экзотическом месте и сдаваться не собирались. Памятник «Битва народов», здоровенная каменная хрень высотой под сотню метров на берегу пруда, пафосно называемого «Озеро слез, пролитых о павших солдатах». Рассмотрев монумент в бинокль, Кареев покачал головой, творение Бруно Шмица (один из местных просветил насчет архитектора) производило двойственное впечатление, с одной стороны, очень величественно, с другой, настолько, что аж зубы сводит. Не зря нацисты тут любили свои сборища устраивать, а несколько сотен этих придурков решили себя в героическую жертву принести. Монумент блокировали штурмовым батальоном, но напрасно нести потери Кирилл не собирался, поэтому подтянул батарею тяжелых штурмовых САУ, если шестидюймовок окажется мало, есть «сталинские кувалды», ими точно расковыряют.
- Хрен вам, а не героическая жертва, - пробормотал полковник и повернулся к связисту. – Передай самоходчикам, пусть пару фугасов в окна уложат.
Стоявшие неподалеку четыре ИСУ-152 выстрелили залпом, потом еще раз, от взрывов внутри здание ощутимо содрогнулось, бойцы штурмового батальона бросились вперед, почти не встречая сопротивления, большинство эсэсовцев оказались если не убиты, то тяжело контужены, морпехи быстро зачистили всех без остатка.
Из Берлина еще неслись истерические приказы стоять насмерть, планировалось грандиозное ополчение в несколько миллионов человек, более десяти тысяч батальонов фольксштурма, но даже самые упертые нацисты понимали, что это агония. БОльшая часть населения обреченно притихла, но особенно массового исхода на запад Кареев не наблюдал, тем более, что союзники пока еще даже не подошли к границам Рейха, возились во Франции, немцы им напоследок местами давали прикурить, например, в тех же Арденнах, что характерно. Согласно планам командования дивизии давались сутки на приведение в порядок материальной части после трехсоткилометрового марша из Хиршберга, 22 октября снова вперед, на запад, до Рейна еще более четырехсот километров.
После обеда Кареев вышел немного пройтись, заодно выгулять добермана. Макс уже поправился, хотя и полностью не восстановился, давать ему прежние нагрузки преждевременно, но немного походить очень даже полезно, а самому хозяину и мозги проветрить, не все же над картами и схемами сидеть. Сзади тут же пристроились Капацый и отделение охраны, хотя и в расположении родной дивизии, и все здания вокруг проверены-перепроверены, но без сопровождения Кирилл не ходил, Караваев службу нес бдительно и ответственно. Пройдя пару кварталов молодой человек обнаружил на перекрестке вполне мирную картину, в прошлой жизни он это не раз видел на фотографиях – у полевой кухни выстроилась целая очередь детей лет пяти-семи с котелками и плошками, повар, старший сержант уже в возрасте, лет сорока пяти-пятидесяти, большим черпаком оделял их кашей с мясом. Заметив офицера он, видимо, посчитал, что Кареев может его осудить за это и смущенно сказал:
- Так ведь детки же малые…
Полковник улыбнулся:
- Все правильно, товарищ старший сержант, все правильно!
Когда дивизия вошла на территорию Германии Кирилл, наблюдая за тем, с каким страхом смотрят на его морпехов немцы, где-то в глубине души испытал чувство мстительного удовлетворения, мол, чует кошка, чье мясо съела, но не то чтобы устыдился, но мысленно укорил себя за это. Нагонять ужас на стариков, детей и женщин, разве это может доставить удовольствие нормальному человеку, тем более мужчине и воину? Разве то, что кругом не валяются их трупы, не дымятся развалины домов должно вызывать в нем досаду? Сделает тебя такое зрелище счастливее или, хотя бы менее несчастным, ведь нет! Да, их отцы и мужья наворотили достаточно, и они еще за все ответят, но есть же разница между нами и ими! Если пойти на поводу у своей мести, быстро затянет в такую бездну, что даже думать об этом не хочется, дать ей волю можно, останешься ли после этого человеком, вот в чем вопрос. Нелегко давались командирам и политработникам беседы с бойцами, но в своих людях Кирилл теперь был уверен, для них высокое звание гвардейской морской пехоты не пустой звук и пачкать его неблаговидными поступками, значит, себя и своих товарищей не уважать.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
