Все закончилась вольная жизнь для ГГ. Он теперь кабинетный работник. Был бы авиатором еще куда ни шло. Или мореманом. А так штаб, только штаб. Да еще под конвоем с охраной 

Главное, чтоб этого "лейтенанта" кто-нибудь резкий и борзый на месте "построить" не попытался...

К идее дезинформации противника о местоположении "Первой отдельной гвардейской".
Что если просто те самые четвёртые роты, после отпочковывания от бригады, к новому месту назначения двигать под "старым" наименованием и номером в/ч? Тогда во-первых, по любым подлинным документам на станцию Х действительно прибывает подразделение той самой бригады; а во-вторых, пусть потом ломают головы - куда и как эта только что прибывшая часть девалась? А её просто переименовали и бойцов переодели...
И на рекогносцировку тоже можно ездить под легендой "второй взвод четвёртой роты третьего батальона", когда противник привыкнет на "четвёртые роты" не реагировать.

Глава 3.1 (окончание)
Немецкие истребители из котла не летали, но транспортники все равно забирали восточнее, поэтому полтысячи километров по прямой превратились в семьсот, полных три часа в воздухе. Зато разведчики успели поспать, болтанка почти не беспокоила, места тоже хватало. Не успели прибывшие выбраться из самолетов, как подошел пехотный капитан в полушубке и валенках:
- Младший лейтенант Александров?
- Так точно, - козырнул Кареев.
- Постройте своих людей и следуйте за мной.
На краю летного поля стояли два видавших виды ЗиС-5, куда и погрузилась группа, капитан забрался в кабину первого автомобиля, Кирилл же предпочел ехать в кузове, хоть и обдувает ледяным ветром, зато обзор хороший. Впрочем, это уже сила привычки, любоваться было не на что, заснеженная степь до горизонта. Доехав до Белой Калитвы, остановились на ее окраине у длинного приземистого барака. Сопровождающий группу капитан бодро выпрыгнул из кабины и махнул рукой в его сторону:
- Вот, располагайтесь. До линии фронта здесь километров десять, по данным разведки на этом участке у противника нет артиллерии, способной добросить сюда снаряды. Товарищ младший лейтенант, давай за мной, представлю тебя местному начальству.
Это самое начальство, в лице кудрявого полковника лет тридцати пяти, командира стрелковой дивизии, тут же переадресовало Кирилла командиру роты разведки. Капитан пожал плечами:
- Ладно, дальше сам разберешься, мое дело вас до места доставить. Бывай здоров, младшой!
Дивизионные разведчики нашлись двухэтажном каменном здании рядом с церковью, оба строения прилично пострадали, причем храму явно досталось больше, но и в доме половина окно оказалась заколочена фанерой или заткнута старыми драными матрасами и подушками. Часовой у входа вызвал дежурного, тот ничего не понял, но проводил Кареева к ротному.
- Младший лейтенант Александров, - представился Кирилл и протянул свои документы старшему лейтенанту с лихим пшеничным чубом.
Тот быстро их посмотрел и буркнул:
- Ага, говорил комдив вчера про тебя.
Еще раз посмотрел бумаги, уже более внимательно, и хмыкнул:
- Ну-ну. Содействие окажем, проводим-встретим… Где расположились?
Выслушав ответ, кивнул:
- Понял. Ничего хибара, мы сначала тоже там стояли, потом сюда перебрались.
Старший лейтенант оказался шустрым, как и положено разведчику, быстро объяснил, где приезжие будут питаться, этот вопрос был решен заранее, познакомил со своим старшиной, степенным мужчиной лет сорока-сорока пяти с буденновскими усами, предложил попить чаю. По его реакции Кареев понял, что он совершенно не в курсе будущей операции и появление сторонних разведчиков воспринимает как личную обиду. На гимнастерке старлея имелись два ордена Красной Звезды, так что зеленым новичком он не являлся, а вот отсутствие каких-либо наград у Кирилла, видимо, наводило его на противоположные мысли. И не только его, Кареев слышал, как в соседней комнате кто-то произнес:
- Видел я этих приезжих, детский сад. Прислали каких-то щеглов, пацаны, не иначе прямо с учебки.
Старший лейтенант тоже услышал, усмехнулся:
- Давно воюешь-то?
- Меня Кирилл зовут.
- А я Петр Степанович.
Петру Степановичу было лет двадцать пять, вряд ли больше.
- Угум, тогда я Кирилл Валерьевич. Воюю, как и мои ребята, с первого дня. Курсы младших лейтенантов окончил в Одессе, летом 41-го.
- Ишь, ты! Обидчивый.
- На обиженных воду возят. Чтобы ты понял, мы не пацаны зеленые, это раз. У меня нет привычки обсуждать приказы начальства, раз направили сюда, значит, так надо, это два.
- Ладно-ладно. Мне приказано вам содействие оказать, так не вопрос. Что делать-то надо?
- Что известно о противнике?
Из довольно короткого рассказа Кирилл понял, что разведка за линию фронта почти не ходила, утянут с переднего края языка и все. По тем задачам, что выполняла дивизия, больше ничего и не надо. Оборону здесь держали итальянцы, которые вообще воевали без особого энтузиазма, а уж зимой и вовсе теряли инициативу. Они давно поняли, максимум, что тут можно заработать, это два квадратных метра земли и деревянный крест, поэтому сидели смирно. Внезапного удара тут тоже никто не ожидал, поскольку ломить вперед, в надежде дойти до Индии, дураков нет ни среди немцев, ни среди их союзников. Как нет топлива, а пешком топать далековато. В общем, установилось взаимоприемлемое равновесие, рисковать жизнью и нарушать его никому не хотелось. Периодически добываемые языки рассказывали одно и то же, пополнений итальянцам взять неоткуда, немногочисленная бронетехника в массе своей давно потеряна, а та, что осталась, стоит с сухими баками, артиллерия иногда постреливает, но нечасто и неприцельно. Дивизия, которая держала оборону с нашей стороны, тоже была сильно потрепана и растянута, поэтому ни о каком наступлении в таких условиях командование даже не думало, и противнику это было хорошо известно.
- Прямо курорт, - хмыкнул Кареев.
- Вроде того, - согласился старший лейтенант. – Я думаю, посидят они еще несколько месяцев и сами сдадутся. Все пленные одно и то же твердят, порции уже несколько раз уменьшали и будут урезать дальше. У немцев получше, но ненамного, основные продовольственные склады у них на Донбассе находились.
В словах дивизионного разведчика была правда, воевавший уже более полугода старлей давно оставил романтические иллюзии и не рвался с горящими глазами в бой. Да, за такое сидение орденов-медалей не дадут, но возможность остаться в живых в данном случае неизмеримо важнее. Кирилл и сам считал, что гораздо значимей сохранить как можно больше жизней своих бойцов, чем побыстрее покончить с и без того безынициативным противником, если, конечно, эта пауза потом самим еще дороже не выйдет. Впрочем, даже его боевого опыта и академического образования не хватало, чтобы об этом сейчас судить.
За разговором чай с бутербродами пили еще два раза, просмотрели карту, немногочисленные результаты аэрофотосъемки, договорились завтра выйти на передний край, взглянуть своими глазами. Петр понял, что перед ним не вчерашний выпускник краткосрочных курсов, а человек опытный, поэтому снисходительный тон оставил. Когда Кареев вернулся в барак, где расположились его орлы, там уже было жарко натоплено, бойцы обустроились, командиры наладили караульную службу и организовали питание. Местное командование поставило их на довольствие, но от небольшого приварка никто отказываться не собирался. К тому же внимание молодых героических разведчиков привлекла зенитная батарея 37 мм полуавтоматов, вернее, ее личный состав, состоящий исключительно из девушек. Как известно, в соседском саду яблоки слаще, поэтому и заезжие ухари ожидаемо показались привлекательнее местных. В первый день дальше шушуканья и стрельбы глазами дело не зашло, но Кириллу пришлось напомнить своим разведчикам, для чего они сюда приехали.
Следующие два дня кап-два со свитой ползал по переднему краю, изучал местность, рассадил на точки снайперов, задачей которых являлось исключительно наблюдение, тревожить противника категорически запрещалось. Командование дивизии получило указание свыше во всем содействовать группе младшего лейтенанта Александрова, поэтому, хотя местные разведчики ревниво следили за действиями неожиданно нагрянувших коллег, но с советами не лезли. Зато в свободное время морпехи, распушив хвосты, вовсю ухлестывали за симпатичными зенитчицами, благо, далеко ходить не надо. Молодежь очень переживала, что награды остались в бригаде, к тому же, нельзя сказать, кто они на самом деле, Кирилл над ними откровенно посмеивался. Вечером 22 января ему пришлось сходить в расположение зенитчиц, чтобы забрать десяток своих подчиненных, устроивших там танцульки. Командир взвода, шустрая казачка лет двадцати двух-двадцати трех в звании младшего лейтенанта, подошла познакомиться к Карееву и попросить разрешить его орлам еще пару танцев.
- А сами вы, товарищ младший лейтенант, отчего не танцуете? – поинтересовалась она, с интересом рассматривая разведчика.
- Он у нас женатый! – хмыкнул Бекетов, оказавшийся рядом в кружении вальса с совсем молоденькой девчонкой с длинной русой косой.
- Ты тоже, молодожен! – «сдал» Камиля кап-два.
Впрочем, после двух танцев морпехи дисциплинированно устремились за командиром в свое расположение, рано утром предстояло снова идти на передний край и продолжать наблюдение.
Кареев решил лично сходить за линию фронта и посмотреть своими глазами маршрут движения бригады, раз уж имелась такая возможность. Потом за это обязательно нагорит, но сам Кирилл считал себя прежде всего командиром разведотряда Наркомата ВМФ, а уж потом командиром бригады морской пехоты, тем более, что от первой должности его никто не освобождал. К тому же опасность была минимальной, противник внутри кольца перемещался мало, гарнизонов в небольших населенных пунктах также почти не держал. От идеи с комфортом проехать по вражеским тылам на трофейном БТРе Кирилл отказался сразу, с учетом отсутствия у неприятеля топлива это только привлечет ненужное внимание. К тому же, пройти несколько десятков километров на лыжах не такая уж сложная задача, тем более, что торопиться некуда, темп движения будет невысоким.
В ночь с 23 на 24 января группа разведчиков выдвинулась на участок за хутором Богураев, где к позициям итальянцев вел ручеек, впадавший в речку Лихая. При себе морпехи имели запас продуктов на неделю и лыжи, умение ходить на которых было давно проверено и отточено насколько возможно. Сплошной линии окопов тут не имелось, севернее оборона шла по железнодорожной насыпи, а здесь противник лишь устроил несколько пулеметных точек. Действуя вместе с артиллерией, они вполне могли остановить атаку пехотного подразделения, но морским пехотинцам без особых усилий удалось просочиться мимо них во вражеский тыл. В 19 часов уже наступила полная темнота, небо было закрыто тучами, а изредка взлетающие осветительные ракеты заставляли лишь ненадолго прекращать движение. Рассвет разведчики встретили в балочке недалеко от хутора Грушевка, зарывшись в снег и укрывшись пологом из плотной белой ткани, тепло одетые, замерзнуть они не боялись, к тому же у них имелись многоразовые химические грелки. Тыловики, получившие эти девайсы на всех бойцов бригады, рассказали Карееву, что этим чудом военно-технической мысли сейчас снабжали карельских партизан. Судя по аккуратному исполнению, данные экземпляры были еще довоенного производства и представляли собой светло-серые сумки из клеенчатой ткани с застежками на двух пуговицах размером примерно двадцать на двадцать сантиметров. В сумку вкладывалась собственно грелка, непромокаемый брезентовый пакет с порошком, имевший небольшое отверстие. Туда заправлялось примерно полсотни граммов обычной воды, после чего в результате химической реакции все это хозяйство грелось до двадцати часов. Процедуру заправки можно повторять семь-десять раз без смены порошка, производителем являлся Московский завод имени Войкова.
От прямого маршрута разведчики несколько уклонились к востоку, у хутора Зайцевка имелся скальный массив, на котором, по словам одного из пленных, итальянцы устроили НП. Пока основная часть группы отдыхала, несколько человек посменно вели наблюдение, полностью подтвердив предположение Кареева об очень низкой активности противника внутри кольца. Ночью последовал еще один переход, позволивший морским пехотинцам близко подобраться к Шахтам с востока. Хотя за ночь было пройдено почти сорок километров, прекрасная физическая подготовка и темнота, длившаяся около четырнадцати часов, дали такую возможность. Местность здесь считалась относительно ровной, но это если сверху смотреть. Несколько падений не завершились, к счастью, поломкой лыж, но если бы отряд не комплектовался людьми, еще до призыва на службу неплохо умевшими на них ходить, все могло окончиться иначе.
- Везучий ты, командир, – пробормотал Шелестунов, когда они с Кареевым устроились на небольшом возвышении, откуда открывался неплохой вид на город. – Народ прямо суеверным становится.
- С этого места поподробнее, Степа. Что за суеверия в нашей среде?
- А ты сам подумай, как все со стороны выглядит. Все твои операции при минимальных потерях проходят. Сам знаешь, у нас все люди с боевым опытом, они хорошо представляют, сколько бойцов может в землю лечь. Да вот сегодня ночью, никто лыжи не сломал!
- Ага, а когда я рядом, техника не ломается и даже птички громче поют. Степа, ты же взрослый человек! Потери меньше, потому что бойцы и командиры хорошо знают, что и как надо делать. И не только знают, но и умеют, не зря же тренировались. С лыжами то же самое.
Степан тихонько засмеялся:
- Я это понимаю, другие понимают, но все равно, мистика какая-то.
Кареев только вздохнул:
- На сувениры меня, надеюсь, не разберут?
Наблюдение велось все светлое время суток и к вечеру Кириллу стало не до смеха. За ночь он переместил несколько небольших групп на другие точки, сам перебрался ближе к дороге на Каменск-Шахтинский, изучая подходы к городу севера. Картина сложилась не сразу. Судя по всему, немцы, будучи людьми неглупыми, посчитали удар именно с этой стороны наиболее вероятным. По поводу стойкости итальянцев они нисколько не обманывались и не питали иллюзий, что их союзники буду стоять насмерть, поэтому удар советских войск именно на участке ответственности гордых римлян наиболее вероятен. Естественно, что гансы как могли укрепляли оборону города с севера, но возвести что-то сопоставимое с линией Маннергейма возможности не имели. Обычные полевые укрепления, тщательно замаскированные огневые точки, позиции противотанковой артиллерии, батареи полевых гаубиц в глубине городской застройки, минные поля. В городе имелось также четыре десятка крупнокалиберных зениток, причем не только хорошо известных ахт-ахтов, но и несколько батарей еще более мощных 10,5 см орудий. Расположение позволяло эффективно использовать их в качестве противотанковых, но чтобы все это понять, Кириллу потребовалось два дня наблюдать самому, ставить задачи другим разведчикам и вычерчивать позиции артиллерии ПВО на карте города. Судя по реакции остальных, в том числе своих офицеров, этого никто не просек. Отчасти сказалась инерция мышления, то, что зенитки могут использоваться против танков, знали все, но что их позиции выбраны именно с этой точки зрения, не сообразили. Кап-два и сам разобрался только к концу второго дня, до этого просто проверял возникшие подозрения. Оставалось только поздравить себя с тем, что в нарушение правил пошел сам, иначе больших потерь было не избежать. Нет, подавили бы артиллерией, маневрировали, но сколько техники бы немцы пожгли, сколько людей положили, даже прикидывать не хотелось. Тут Кареев подумал, что вера в его счастливую звезду не так уж безосновательна.
Морские пехотинцы не ограничились только наблюдением, на второй день удалось взять двух языков. Все понимали, что вражеские офицеры обладают бОльшим объемом информации, чем простые рядовые и унтеры, поэтому разведчики притащили командиру бригады пехотного обер-лейтенанта и майора-артиллериста. А вот хитрый татарин поступил несколько иначе. Бекетов с тремя бойцами умудрился пробраться вглубь городской застройки и умыкнуть денщика одного из штабных чинов, как потом оказалось, целого оберста. Экспресс-допрос велся без членовредительства, но с устрашением, и показал неплохую информированность взятых языков, их связали, положили на импровизированные волокуши, которые в разобранном виде несли с собой, и двинулись в обратный путь, который занял те же две ночи, хотя Кареев отклонился от прежнего маршрута и прошел западнее. Совсем без проблем не обошлось, один из разведчиков все-таки упал в небольшой овраг и сломал носок лыжи, но на нее надели запасную рукавицу и он благополучно добрел до линии боевого соприкосновения. Разведроты и снайперские подразделения комплектовались из людей, умеющих не только стрелять и маскироваться, но и ходить по лесу и степи, поэтому никто не провалился в воду при переходе ручьев и речушек, ничего не отморозил и не потерял ориентировку. Сам Кирилл считал, что сходил не зря, а какова будет реакция командования, скоро станет ясно.
Огневые точки противника казались вымершими, лишь один раз мелькнул огонек, скорее всего, кто-то курил, но иногда создавалось впечатление, что теплолюбивые жители Апеннинского полуострова просто вымерзли и на несколько километров кругом нет ни одной живой души. С топливом для печек у них тоже имелись проблемы, поэтому мысль о насмерть замерзших итальянцах вполне могла оказаться не такой уж неправильной. Впрочем, когда разведчики уже подползли к своим окопам, неожиданно ожил вражеский пулемет. Что-либо увидеть его расчет вряд ли мог, скорее всего стрелял для успокоения нервов, короткая очередь прошла далеко в стороне, потом, судя по всему, случился перекос ленты. Совершенно сомлевших пленников быстро утащили в тепло, а разведчики, прошагав еще пару километров, погрузились на машины и убыли в свое расположение.
Утром 30 января Кареев позволил себе проспать до 9 часов, затем вдоволь попарился в бане, плотно позавтракал и отправился к дивизионным разведчикам. Суета, царившая вокруг, ясно показывала, что вскоре грядет то ли вражеское наступление, то ли приезд высокого начальства. Поскольку в первое не верилось совершенно, оставалось узнать, кто решил почтить своим вниманием скромный провинциальный городок.
- Привет, Петя! Что за аврал? - поинтересовался Кирилл у старшего лейтенанта.
- Дрыхнешь без задних ног, вот и не знаешь ничего, - проворчал тот. - Пока ты по вражеским тылам путешествовал, к нам сам товарищ Мехлис пожаловал. Я слышал, что он любит на самый передок залезть, а тут и сам убедился. Естественно, поползла и вся свита, и надо же такому случиться, что вражеский пулеметчик чего-то то ли углядел, то ли услышал, то ли показалось ему что, но дал он очередь и поразил товарища Мехлиса прямо в филейную часть. Его-то увезли в госпиталь, а нашему начальству теперь яйца крутят. Как допустили? Куда смотрели?
- Сдается мне, - хмыкнул Кареев, - что теперь и самому Льву Захаровичу придется объяснять в Ставке, какого рожна он туда полез, да еще со всем кагалом. Хотя, положа руку на сердце, скажи мне, а чего тут удивительного? Мы с тобой разные ранения видали, всяко же бывает. А то, что это филей армейского комиссара, а не рядового, так пуле без разницы. Опять же, если бы ему в голову прилетело, разве лучше?
- Это точно! - согласился Петр. - Вот у нас осенью случай был...
Но рассказать, что за случай, он не успел, поскольку вбежал боец и сообщил, что приехал сам начальник Генштаба генерал-полковник Василевский и командир дивизии требует командира разведроты сей же час к себе. Понимая, что Александр Михайлович прибыл в связи с предстоящей операцией, Кареев отправился в штаб вместе со старшим лейтенантом, попутно поинтересовавшись, где пленные. Оказалось, что ими плотно занимались медики, состояние у них было неважным, голод, холод, стресс, но вскоре их можно будет допрашивать.
В штабе было жарко натоплено, комдив любил тепло, поэтому Василевский сидел без бекеши и папахи, время от времени вытирая лоб и шею платком. Когда генерал-полковник поднялся со стула и за руку поздоровался с Александровым, Петя понял, что его новый знакомый, скорее всего, вовсе не младший лейтенант. Впрочем, Кирилл по всей форме доложил о проведенном поиске и его результатах, начальник Генштаба выслушал не перебивая, немного подумал и спросил:
- Значит, вы считаете, Кирилл Валерьевич, что ваше личное участие оправдано полученными результатами?
- Так точно! Я и сам не сразу разобрался с системой обороны города.
- Скажу честно, Верховный недоволен, хотя это в большей степени относится к ранению Мехлиса, а не вашему самоуправству. Будем считать, что меня ваше объяснение удовлетворило.
Василевский повернулся к командиру дивизии:
- Пленных доставили? Тогда давайте начинать.
Первым привели майора. Выглядел он страшновато из-за отмороженных щек и носа, пальцы рук были замотаны бинтами, но медики уверяли, что большого вреда для здоровья нет. Если бы языки не попали в руки разведчиков уже изрядно пострадавшими от холода, то и переход к линии фронта дался бы им гораздо проще. Переводчик из штаба дивизии толмачил медленно, не сразу формулировал вопросы, раздумывал при ответах, но никто его не торопил, работали спокойно. Вторым привели обер-лейтенанта, у этого больше пострадали ноги, поэтому ступал он медленно, зато оказался более разговорчивым. Ценной информацией обладал и третий, обер-ефрейтор, поскольку господа офицеры в его присутствии обсуждали самые разные вопросы. Все это действо продолжалось до темноты, после чего Василевский выразил свое удовлетворение.
- Да, Кирилл Валерьевич, поиск, безусловно, удался. Сколько времени вам необходимо для написания отчета?
Рапорты разведчики уже наверняка накропали, да и сам Кареев все обдумал.
- К 12 часам 31 января все будет готово, товарищ генерал-полковник.
Василевский кивнул и отпустил разведчиков, дальнейшее их не касалось. По лицу Петра было заметно, что он очень хочет Кареева о чем-то спросить, но не решается. Облегчать ему задачу морпех не стал, тем более, что очень скоро тот сам все узнает. К обозначенному времени Кирилл отчет написал, после чего получил приказ здесь сворачиваться и двигать в Тацинскую, куда начали прибывать железнодорожные эшелоны с техникой и личным составом бригады. Пути до Белой Калитвы пока еще не восстановили, разрушения были слишком велики.

Окон или окна?