Ehaiai

Даже если кто-то ложиться спать на диване, а кто-то - на раскладушке, про обоих говорят, что "пошли в кровать/в постель".
Такая вот сложившаяся практика русского языка.

Вообще то он на генеральской должности,  а  последняя операция у него была  практически такая-же важная,  как  до ранения.  По любым меркам его обошли в поощрениях,  хотя он конечно быстро растет,  но он и быстро дела делает.  Сейчас у Кареева новый уровень,  написать который намного труднее,  чем  предыдущие,  потому  что он тут воюет не видя людей - дистанционно,  по карте,  где мельче батальона и дивизиона ничего и не видно, т.е. воюет целиком руками  своего штаба  и командиров полков и отдельных батальонов дивизии.
О теперь не столько боец,  сколько организатор бойцов,  потому  что организация  тыла - продовольствие, снаряжение и различные расходники,  ремонт и медицина,  все это вместе и есть для  него один большой бой,  потому  что сохраненные медсанбатом жизни  раненых бойцов по своей сущности то же самое, что уничтоженный противник,  а  тыловые службы постоянно занимаются всем этим в индустриальных масштабах - там медсанбат имеет штат как  у  областной  больницы,  если не больше,  а  саперные подразделения вполне тянут на численность строительных трестов и строительно-монтажных колонн. Тут нет мелочей.

Акценты переставьте и все в порядке - это у командира дивизии есть отряд отборных головорезов, приписанный к наркомату флота,  подчиненных лично ему, задачи которым он ставит лично и статус которых никому в дивизии,  ну разве что кроме начальника штаба дивизии и начальников разведки и контрразведки, не известен.

Как то забыли о его десантно-высадочном отряде.  У Кареева теперь два разведбата.  Ему столько не требуется, потому для разведки достаточно одного батальона, а  для полевых сражений  нужна полевая классика - гаубицы, средние и тяжелые танки и пехота на транспорте,  так  что один разведбат,  скажем через 2-3 месяца,  можно откомандировать на  Черное море,  готовится к боевым действиям по профилю  и что-бы там тот корабельный отряд не затерли,  а  вместо разведбата набрать нормальный штурмовой инженерно-саперный батальон с соответствующей боевой техникой, для штурмовых задач, потому что впереди отвоевывание городов. Хотя конечно,  брать и старались угрозой обхода и окружения,  что-бы противник сам уходил, но всегда так не получалось.

Отредактировано Член кружка (08-12-2019 02:22:48)

Глава 3.4 (продолжение)
На следующий день боевая учеба продолжилась, Кареев снова мотался по полковым городкам и полигонам, проводил командно-штабные учения, много ездили по подразделениям также Ростовцев и Уфимцев, а вот начальник штаба дивизии подполковник Шмелев больше находился в штабе, как ему и положено по должности. Как и предполагалось, ресурс учебной техники стремительно таял, но проблем с обеспечением запчастями не возникло, близость к такому важному транспортному узлу, каким являлась Москва, позволял быстро получать все необходимое. У этой медали имелась и обратная сторона, стали появляться различные проверки, которые не сказать, что сильно мешали, но все-таки добавляли сумятицы в и без того напряженную работу, поскольку предупреждать морпехов о своем визите заранее никто не собирался.
Первым появилась целая делегация из ГлавПУРа во главе с самим товарищем Мехлисом. Лев Захарович выглядел недовольным, но связано ли это с ними или просто дежурная «печать тайны на пасмурном челе», Кареев не понял. Сопровождающие лица разъехались по подразделениям, а Мехлис плотно насел на Ростовцева. Кирилл уже примеривался, как бы отвлечь внимание на себя, но Видим Васильевич сделал знак, мол, все в порядке, не вмешивайся, после чего уединился с высоким гостем у себя в кабинете. Тут капитан 2-го ранга вспомнил о подготовленной с помощью Караваева докладной записке, касающейся коллаборационистов с националистским уклоном, и решил, что самое время передать ее Мехлису. Лев Захарович вышел от замполита дивизии через час, но по его лицу сразу нельзя было понять, доволен он или наоборот, еще более раздражен. Тем не менее, Кареев рискнул и, попросив разрешения, передал документ начальнику ГлавПУРа. Тот еще больше нахмурился, но принялся читать, потом попросил предоставить ему кабинет, где и углубился в изучение докладной. Кирилл старался писать аккуратно, без «пророчеств», просто приводя факты и анализируя их, а также выдвигая логичные гипотезы о возможном дальнейшем развитии событий. Основная мысль была достаточно проста и показывала опасность попыток оценки, чей вклад в победу больше и кто пострадал сильнее, потакания национальным интересам отдельных народов в ущерб общим интересам государства. Примерно еще через час Мехлис появился очень довольный и поблагодарил Кирилла за бдительность и позицию настоящего коммуниста-интернационалиста. Кареев не знал, что Лев Захарович внимательно прочитал недавно полученный эмоциональный рапорт Гарькавого и всерьез задумался. Он нутром чувствовал, что-то здесь не так. Генерал ума не сказать, что великого, но человек бесхитростный, привирать и оговаривать Мясопустную не станет. Доверенные сотрудники управления аккуратно подобрали материал, который требовал дальнейшего анализа, а тут новоиспеченный командир дивизии выдал докладную, в которой все разложено по полочкам и куда имеющиеся у самого Мехлиса факты прекрасно укладываются. В общем, когда Лев Захарович уезжал, то крепко пожал Кириллу руку на прощанье, а кавторанг подумал, что «процесс пошел» и, например, ордена Богдана Хмельницкого здесь, скорее всего, не будет. Вместе со своим руководством укатили и вернувшиеся из подразделений дивизии сотрудники ГлавПУРа, доложившие, что серьезных недостатков в работе замполитов не выявлено, а имеющиеся незначительны и объясняются совсем недавно начавшимся процессом формирования соединения.
Еще через несколько дней пожаловали проверяющие из Управления тыла Красной Армии, с этими пришлось повозиться. У командования дивизии создалось впечатление, что они непременно хотели найти недостачи, растраты и хищения и, желательно, в особо крупных размерах. Осложняло им работу замысловатое снабжение соединения, в основном все шло через Наркомат ВМФ, но и многие подразделения Управления тыла напрямую участвовали. Пытались докопаться даже до того, чем Кареев кормит своего добермана.
- Мы с женой получаем все виды довольствия, но табачные изделия и спиртное не употребляем, а обмениваем на еду для собаки. К тому же у нам некому отсылать свои денежные аттестаты, мы можем себе позволить докупить необходимое.
- В тылу люди голодают… - с пафосом начал полковник, старший в команде проверяющих, но Кирилл не дал ему договорить.
- Перестаньте заниматься демагогией! Во-первых, нормы снабжения утверждаю не я. Во-вторых, они именно у нашего соединения особые. В-третьих, везде, где была расквартирована наша тогда еще бригада, мы помогали местному населению. Если вы нашли недостатки, отразите их в акте и передайте по команде, мне некогда вести с вами пустопорожние дискуссии. Хотите поправить Ставку Верховного Главнокомандования? Ваше право! И ваша ответственность.
- Отражу, будьте уверены, - пробормотал тыловик, не ожидавший такой резкой реакции.
Кареев усмехнулся:
- Скажите лучше, кто вас сподвиг на проверку дивизии?
- Я непременно отмечу ваше… м-м-м.. недружественное поведение.
Кирилл пожал плечами:
- И это тоже ваше право. И ваша ответственность.
Потусовавшись два дня, очередные проверяющие съехали. Кареева и зам по тылу Москвина под роспись ознакомили с актом проверки, в котором имелись одни мелочи, ничего действительно серьезного. Ростовцев за ужином вздохнул:
- Ну, все, пойдет писать губерния. Чувствую, эти из мух слонов-то понадуют.
- Нет, не надуют, - отрицательно покачал головой Караваев. – Ты, Кирилл очень правильные слова сказал, про право и ответственность. Если бы одному старшему, без свидетелей, это одно, а тут многие слышали. Мужики вполне профессиональные в комиссии собрались, вот и отказались надувать. А по чьей указке они нарисовались, я выясню.
Между тем, никакой реакции из управлений или Ставки не последовало, то ли действительно сочли найденные недостатки незначительными, то ли процесс надувания оказался длительным. Москвин со своими тыловиками несколько раз внимательно перечитали копию акта проверки и уверили командира дивизии, что отражены там сущие мелочи, без которых не обходится ведение такого сложного хозяйства. Оснований не верить своему заместителю у Кирилла не имелось. Воспользовавшись близостью столицы, Михаил Васильевич несколько раз наведывался в различные управления, заодно встречаясь с женой. Кареев понимал, что пройдут эти два месяца, что отпущены для формирования соединения, и тот снова расстанется со своей половинкой на совершенно неопределенный срок, поэтому разрешал отлучки, хотя в ряде случаев с поручением вполне можно было отправить командира более низкого ранга. Ростовцев тоже несколько раз выбирался в Москву и встречался с Оливией, но особист честно предупредил замполита, что эти контакты не останутся без внимания, поскольку мисс Эллингтон гражданка иностранного государства, хотя и союзного в данный момент. Впрочем, Вадим Васильевич тоже не ребенок, все понимал и уверял, что ни о каких служебных делах они с Оливией даже не упоминают, не для того встречаются, а девушка неоднократно высказывала мысль о принятии после войны советского гражданства.
Тем временем весна все настойчивее вступала в свои права, потекло с крыш, стало ощутимо пригревать солнце. Впрочем, погода стояла коварная, обманчивая, увеличилась опасность простудных заболеваний. Разогреются бойцы на учениях, рассупонятся, потом холодным ветром хорошенько продует, ноги промочить или самим вымокнуть, опять же, проще простого. Проводили разъяснительную работу с командирами, чаще проводили влажную уборку в казармах с дезсредствами, на столах во время приема пищи стали обязательно выкладывать лук и чеснок. Профилактика простая, но достаточно действенная, к тому же народ подобрался крепкий, да и закаливанием личного состава тоже не пренебрегали. В общем, работы медикам не прибавилось.
В конце марта появились коллеги Караваева, эти работали три дня, уехали довольные, а начальник особого отдела дивизии только пожал плечами:
- Непонятно, чего здесь столько времени делать? Все новички проверены-перепроверены перед тем, как их к нам направили, вся округа местными плотно прикрыта. Видимо, что я не расслаблялся!
Кроме этого, очень интенсивно шли занятия с командным составом, преподаватели военных академий отрабатывали свой хлеб по полной программе. Проводились не только КШУ, но и учения полкового и батальонного звена с различными вводными. Обе стороны оказались удовлетворены друг другом, «академики» отмечали очень высокий уровень знаний и опыта морских пехотинцев, что неудивительно, ведь в их подготовку Кареев столько труда вбухал. Обучающиеся также узнали о последних наработках в области тактики и систематизировали свои весьма обширные познания. Впрочем, прекращать обучение пока никто не собирался, они будут продолжаться весь апрель. Кирилл тоже периодически разговаривал с представителями академий на предмет их дальнейших планов и впечатлений, сам он учился вместе со всеми, отмечая для себя, что его собственная подготовка в прошлой жизни была куда более основательной. Все-таки военная наука за семь десятков лет после победы шагнула далеко вперед, а сам Кареев имел возможность не только изучать различные материалы в тиши кабинетов или наблюдать за ходом учений, но и  применять эти знания на практике. К тому же, на учебу в академию он тогда пришел, уже имея высшее военное образование и солидный боевой опыт, к тому же окончил не ускоренный, а полный курс мирного времени. Разумеется, ни о чем подобном он даже не намекал, его интерес состоял в другом, разобраться с текущим состоянием военной науки, ведь ранее он изучал 40-е годы прошлого века в основном в историческом аспекте. «Академики» же, если и удивлялись обширным и разносторонним знаниям молодого командира дивизии, то старательно делали вид, что это в порядке вещей. Уже в начале апреля Кареев для себя отметил, у него есть все основания полагать, что по окончании обучения командиры полков и батальонов будут вполне способны на самостоятельные действия, им можно ставить сложные задачи в отрыве от основных сил.
На последнюю декаду апреля были запланированы большие учения, в которых примут участие практически все подразделения дивизии, к ним готовились очень серьезно, считая их своеобразным выпускным экзаменом. Кирилл и его заместители предполагали, что может появиться кто-то из руководства, но приезда Верховного в сопровождении начальника Генштаба и наркома ВМФ не ожидали. Когда с внешнего КПП пришла информация, что подъехали представители 1-го отдела НКВД, Кирилл немедленно вызвал Караваева и поставил задачу на усиление охраны района учений. Вопросы эти они на всякий случай обговорили заранее, поэтому особисты знали, что делать. Командный состав успел построиться, когда к зданию штаба подошла небольшая колонна автомобилей и из бронированного «Паккарда» выбрались Сталин, Василевский и Кузнецов. По дороге они, видимо, что-то оживленно обсуждали, поскольку Верховный бросил что-то вроде «потом договорим» и принял доклад Кареева.
- Ну что ж, товарищ Кареев, показывайте свое хозяйство, - произнес Сталин, сдержанно улыбаясь.
Приезд высокого начальства всегда волнителен, каким бы твердокаменным не выглядел командир, но появление такой «большой тройки» напрягает просто высшим образом. Разумеется, Кирилл видел Сталина не впервые, как и остальных, но сейчас шла речь не о нем лично, а обо всем соединении, поэтому капитану 2-го ранга хотелось, чтобы дивизия произвела самое лучшее впечатление.
Первым делом все прошли в штаб, где Кареев доложил замысел учений и на карте показал, как именно будут маневрировать его подразделения. Разыгрывался прорыв глубоко эшелонированной обороны противника, развитие наступления и захват важных узловых пунктов, а также их последующее удержание. Сначала речь шла о классических учениях с привлечением уймы народа из состава проходящих пополнение неподалеку от Москвы армий и корпусов, но от этой идеи наверху быстро отказались, слишком много ресурсов предстояло задействовать. Гости слушали не перебивая, Кирилл уложился в пятнадцать минут, после чего Сталин кивнул:
- Что ж, посмотрим, как справятся ваши подчиненные.
На полигоне имелся отличный наблюдательный пункт, он располагался на холме, с вершины которого открывался прекрасный вид на полого спускающуюся равнину, где приданные саперы в течение месяца выстроили линии обороны противника. От штаба предстояло проехать около десяти километров, но обычная легковая машина туда не пройдет, земля еще не просохла. Гусеничная техника передвигалась вдоль дорог, по ним ездили только автомобили, но они в дивизии все полноприводные, а тяжелый бронированный «Паккард» сядет на брюхо с гарантией. Horch командира дивизии брони не имел, поэтому начальник охраны Верховного и слышать о нем не хотел, он подошел к Караваеву и что-то недовольно, но тихо ему выговаривал. Подполковник госбезопасности ответил, и у Власика от удивления вытянулось лицо. Эти бормотания привлекли, наконец, внимание Сталина и он раздраженно спросил:
- Товарищ Власик, в чем дело?
- Ваш автомобиль на полигон не пройдет, а я категорически против того, чтобы ехать на обычной легковой машине! Тут лес кругом, целый батальон диверсантов можно спрятать!
- Вы то-то хотите сказать, товарищ подполковник? – обратился Верховный к Караваеву.
- Товарищ Сталин, весь периметр района дислокации дивизии плотно контролируется, в лесу находятся патрульные группы, конкретно маршрут до полигона прикрыт двумя разведротами, усиленными снайперскими взводами.
Власик набычился:
- Я настаиваю на использовании бронированной техники!
Предлагать шестидесятичетырехлетнему Сталину лезть в тяжелый бронетранспортер Кареев не стал и обратил внимание на М3 Scout Car, начальник 1-го отдела КНВД поворчал, но согласился. Кирилл посчитал, что обычной охраны будет более, чем достаточно и дополнительно никого вызывать не стал, но выделил лишь еще три БТРа для подчиненных Николая Сидоровича. На этот раз Кузнецову и Василевскому пришлось воспользоваться другой машиной, а вместе с Верховным поехали неизменный Власик и Кареев. Иосиф Виссарионович с некоторым удивлением рассматривал солидный конвой, окруживший их бронетранспортер, кавторанг вздохнул:
- Это моя обычная охрана, подполковник Караваев очень серьезно относится к своим обязанностям.
Сталин хитро улыбнулся:
- Надоедает, наверное?
- Привык, хотя продолжаю считать, что это перебор. С другой стороны, товарищ Караваев профессионал своего дела, я неоднократно в этом убеждался, у меня нет оснований ему не доверять.
Водитель не гнал, ехал очень аккуратно, понимал, кого везет, поэтому путь до полигона занял немногим более двадцати минут, в течение которых Сталин расспрашивал Кирилла о некоторых подробностях операции по освобождению Донбасса. Его интересовали не сухие цифры уничтоженных и взятых в плен врагов, а впечатления бойцов и командиров от увиденного, реакция местных жителей на приход Красной Армии, тяготы и лишения, которые они вынуждены испытывать. Кареев рассказывал все, что помнил, не скрывая и не упуская деталей, в разговоре с Верховным такой номер не пройдет, он очень тонко чувствует фальшь и недосказанность. А когда Кирилл поведал о поведал о едва живой от голода молодой женщине, имевшей своего ребенка, но взявшей двух соседских мальчишек, у которых погибли родители, глаза у Сталина сделались совсем желтыми и злыми.
- Я докладную писал, надо людей на бывших оккупированных территориях посадочным материалом обеспечить, нечего им сажать, совсем нечего. Да и не только этим, там всего не хватает.
Верховный мрачно кивнул:
- Нам это известно. А вот судьбу вашей докладной я выясню.
Зачем это нужно, Кирилл спросить не успел, БТР остановился, капитан 2-го ранга бодро выскочил наружу и помог выбраться Сталину. Охрана осталась у подножия холма, а командование дивизии и высокие гости поднялись на НП, откуда некоторое время разглядывали открывшуюся картину. Время начала активной фазы учений было определено заранее, ничего менять Кареев не стал, тем более, что на изучение окружающей местности у Сталина и его сопровождающих оставалось всего десять минут. Вскоре раздался грохот полутора сотен тяжелых стволов, на «вражеских позициях» встали разрывы, полетела в стороны земля, куски бревен и бетона, находящиеся на наблюдательном пункте прильнули к окулярам стереотруб и биноклей. Ползущий огненный вал в исполнении 122 мм и 152 мм гаубиц, сконцентрированных на достаточно узком участке, впечатлял, вражеская оборона превратилась в выжженный пейзаж. На прорыве второй линии задействовали штурмовые САУ, а третью ломали подразделения ШИСБр. Продемонстрировали и взаимодействие с авиацией, штурмовой и бомбардировочной, получилось весьма эффектно. Василевский выглядел очень довольным, Кузнецов, слабо разбирающийся в сухопутной тактике, слушал комментарии маршала, кивал головой и с одобрением смотрел на офицера, которого успел неплохо узнать и заметно выделял еще с зимы 1941-го года. Обладавший прекрасным слухом Сталин тоже следил за словами начальника Генштаба, с интересом наблюдая за действиями морских пехотинцев, изредка задавая Карееву уточняющие вопросы, а когда на НП поступил последний доклад о выполнении плана учений, сказал:
- Как я вижу, товарищ Кареев, ваши подчиненные хорошо справились с заданием. Мы положительно оцениваем вашу работу, более подробно на этот счет вы поговорите с товарищем Василевским, а сейчас я бы хотел встретиться с бойцами и командирами, которые показывали нам только что свое мастерство.
Первой Сталин посетил штурмовую бригаду. Привести себя в порядок морпехи не успевали, так и построились, грязные и закопченные около своих машин. Изумление и восторг отразились на их усталых лицах, когда они узнали, кто к ним приехал. Командир бригады звенящим от напряжения голосом отдал рапорт, а когда Верховный Главнокомандующий поздоровался, слитный рев нескольких тысяч здоровых мужских глоток не уступал, наверное, по силе недавней артподготовке. Сталин поблагодарил за отличную выучку и выразил надежду, что бригадой в составе дивизии они будут бить врага не хуже, чем ранее это делали батальоном. Он отметил, что страна дает им самую лучшую боевую технику и снабжение и ждет от них новых побед над ненавистным врагом. Затем Сталин прошелся вдоль строя, задавая вопросы бойцам и командирам, касающиеся снабжения, участия в боях, интересовался, тяжела ли показалась учеба. Следом объехали мотострелковые и танковый полки, артиллеристов и направились в штаб. Время, отведенное Верховным на поездку вышло, но Сталин несколько изменил свои планы и остался на ужин, он находился в прекрасном расположении духа и много шутил, называя морпехов сказочными чудо-богатырями. В столовой присутствовали офицеры штаба и командование подразделений, всего два десятка человек, поэтому разместились вполне свободно, но компактно. В присутствии столь высокого руководства подчиненные Кареева чувствовали себя скованно, но Сталин был хорошим психологом, разговаривал спокойно и в некоторой степени доверительно, поэтому вскоре атмосфера разрядилась. Хотя пища была обычная, незатейливая, борщ, картошка, тушеная с мясом, консервированные овощи и свежий хлеб, Карпенко со своими тыловиками сумели приготовить все в высшей степени качественно и вкусно и удостоились похвалы Верховного Главнокомандующего. В заначке у Ильи нашелся коньяк и красное вино нескольких сортов, оценив выставленные на стол напитки, Иосиф Виссарионович одобрительно кивнул и произнес тост:
- Товарищи морские пехотинцы! Сегодня вы сдавали непростой экзамен и прошли его на оценку «отлично», как всегда. Нашей армией достигнут замечательный успех на южном фланге фронта, ваш вклад в него велик и достойно оценен, но война еще не окончена. Белоруссия, половина Украины, Прибалтика и страны Европы еще стонут под сапогом немецко-фашистских захватчиков, их народы ждут освобождения. Впереди у вас долгие и трудные военные версты, тяжелые испытания, но я верю, мы все верим, вы пройдете их с честью и достоинством настоящих советских воинов, ведь где вы, там победа! За победу, товарищи!
Вскоре Сталин поблагодарил морпехов за гостеприимство и уехал, он и так задержался более чем на три часа сверх изначально запланированного. Кареев провожал его один, остальным Верховный велел продолжать ужин. Остановившись перед своим лимузином, Иосиф Виссарионович повернулся к Кириллу и сказал:
- Вы, товарищ Кареев, вновь показали себя хорошим организатором, и я вижу, что мы не ошиблись, назначая вас на должность командира дивизии. Однако, вскоре нас всех ждут новые серьезные испытания. Немцы перезимовали и начали проявлять активность, они надеются вернуть себе стратегическую инициативу, а наша задача не упустить ее и завершить коренной перелом в этой войне. Вашему соединению будет отведена важная роль в летней кампании 43-го года. Готовьтесь!
Визит Верховного Главнокомандующего очень живо обсуждался несколько дней, не так много людей в армии и на флоте могло похвастаться тем, что они видели Сталина и разговаривали с ним. И, хотя это мероприятие из соображений секретности не освещалось в прессе, целый ряд памятных фотографий морпехи все-таки получили. Визит сопровождали несколько фото- и кинокорреспондентов, снимали они много, а затем их работы несомненно прошли цензуру.