Как Чуков ходил со ста восьмидесятью килограммами на рыло, Лёва не представлял категорически! Либо дедушка и в пятьдесят два был куда сильнее каждого из троих, включая терминатора Миху, ради прикола вяжущего узлы из арматуры и умудряющегося тащить на подъем двойной вес, даже не притормаживая; либо в морально-волевом плане предки превосходили потомков, как бог черепаху! Стартовав менее чем с полутора центнерами, Тимургалиев не ощущал большого удовольствия.
Незабываемые впечатления – то да! В мигающем свете Северного Сияния, превращающего небосвод в гениальное творение чокнутого экспрессиониста, четыре идиота, с ног до головы упакованные в полиарамоэфир и фертерлофт*, перетаскивают через ледяные навалы пятидесятикилограммовые пластиковые саночки, набитые непонятно чем и зачем! С жутким трудом, матерясь и спотыкаясь, добираются до ровного места и отправляются за следующими. И так семь раз! Картина маслом!
Сейчас немного легче. За три недели удалось сожрать четверть всех продуктов. Аналогично поступили с аптечкой и топливом. Только последнее не пили, а жгли. И хотя потери перетаскиваемого веса несколько компенсировались набранным в шмотьё льдом, общий баланс оказался в пользу людей. Субъективно казалось, что груз ни на грамм не полегчал, но Лёва знал точно: это ложь, обман и провокация! Просто вечерами болит всё, что только может болеть, а то, что не может – противно ноет и заявляет о несогласии с хозяином. Стас подморозил левую щеку. До коросты дело не дошло. Даже волдырей не было, не говоря уже об ужасах глубокого поражения. Просто покраснело и теперь постоянно мерзнет. Черт его знает, каким образом мороз умудрился добраться до кожи через подшлемник и толстый слой гусиного жира. Ага! Народные рецепты в действии. Не дедовские, а прадедовские, даже много-много «пра». Но ведь лучше ничего не придумали, не водными же растворами щеки мазать при без малого полтиннике ниже нуля!
Остальных вроде бог миловал. Ни у кого ничего не отваливается, нигде не болит и не ноет. Не считая мускулатуры, измученной бесконечным перетаскиванием неподъемных тяжестей. Тяжести, кстати, уменьшаются. Дней через десять можно будет выбросить вторые саночки, что есть безусловный гут!
Конкурентам повезло меньше. У французов и британцев что-то не заладилось с первых дней, и их отставание от русских, скандинавов и собственного графика росло, словно снежный ком. Но сначала сошли корейцы. На пятнадцатый день пути один из «кимерсенов» провалился под лед. Достали его быстро, но неудача не прошла даром, и через день азиаты запросили эвакуацию. Ненавязчивый кашель, выворачивающий легкие наизнанку, и логичное подозрение на двустороннюю пневмонию. Японцы последовали за корейцами в тот же вечер. Беспричинное и на первый взгляд невинное обморожение обернулось отслоившейся кожей на ступнях и почерневшими пальцами ног у троих участников сразу. Европейцы словно ждали кого-нибудь, чтобы не быть первыми после «массовки». Наверное, так и было, слишком уж мало прошли британцы и французы за четверть отведенного времени.
Избавившись от большей части экспедиций, Арктика немного оживилась. Полярная ночь закончилась, и солнышко соизволило ежедневно являть свой лик копошащимся на ледяной макушке земного шара людишкам. То есть, являло его светило самой макушке и прилегающим льдам, но и человекам досталось немного света и чуть-чуть тепла. Сегодня даже удалось подсушить спальник и пуховки*, благо к не слишком теплому солнышку (но плюс отраженная радиация!) прилагался вполне приличный ветерок и, что нехарактерно, без малейших признаков поземки.
Сегодня вообще день хороший. Впервые теплее минус тридцати. Народ, невзирая на неодобрение официальной медицины, постаскивал намордники и подставил солнечным лучам бледные бородатые рожи. И Стас первым, невзирая на помороженную щеку и ворча на всех согласно врачебной этике.

_____________________________
* Полиарамоэфир – вещество, из которого делается ткань штормовых костюмов, верхний слой теплых курток и т.п. Наследник полиамида (капрона), полиэфира (лавсана) и пр. На момент написания книги находится в стадии разработки.
Фертерлофт – синтетический утеплитель, по своим теплоизолирующим свойствам превосходящий гагачий пух, а по гигроскопичности – современные аналоги от синтепона до климашилда. В данное время не разрабатывается. Хотя кто его точно знает…
* Как уже сообщалось, под пуховками подразумеваются куртки на всё том же фертерлофте. Настоящий пух к двадцать первому дню превратился бы в маленькие ледовые «слитки». Так что синтетика. Но на жаргоне все равно «пуховки».

В палатке, прогретой горящим примусом, Ингрид выпутали из пуховки, одели в Левины запасные вещи, засунули в спальник и вверили заботливым рукам штатного медика.
Стас, развалив баулы с лекарствами и медицинскими инструментами устрашающего вида, захлопотал над трясущимся телом. Лёва, не жалея дефицитных нефтепродуктов, топил снег. Шведка дисциплинированно не мешала себя спасать, только лупая глазами да еле слышно дыша для подтверждения своёго присутствия на этом свете.
Оставшийся не у дел Миха, запасшись необходимым набором снаряжения, отправился обратно к полынье, в надежде выловить дамский рюкзак. Брусованский обоснованно полагал, что потеря уложенных в «косметичку» вещей до слез огорчит девушку, и искренне считал, что никакая «высшая гармония» не стоит и одной женской слезинки. А уж поход к полынье, тем более. Возникали, правда, сомнения, удастся ли дотянуться до плавающего далековато от краев мешка, но Миха предпочитал ничего не загадывать и решать проблемы по мере их поступления.
И, как обычно, оказался прав: вопрос извлечения рюкзака из воды на повестке дня уже не стоял. Рядом с полыньей большой белый медведь внимательно изучал выловленный предмет, первоначально принятый им за нерпу. «Нерпа» вела себя крайне подозрительно, а потому в изучении участвовали все основные органы чувств хозяина Арктики, включая когти и зубы.
Миха застыл на то самом бугре, с которого вытаскивал шведку, и оценил диспозицию. Оставлять зверю рюкзак не хотелось. Отбирать с боем – тоже. Бежать за ружьем – животное жалко…
- Слышь, братан, - обратился Брусованский к медведю. – Отдай барахлишко! Оно тебе на хрен не сдалось, а я девушке услугу окажу, глядишь, что и обломится. Праздник, тем более.
Белый поднял голову, смерил человека взглядом и насмешливо (во всяком случае, Михе так показалось) фыркнул. Похоже, отдавать странную нерпу за здорово живешь зверь не собирался.
- Да что ты, как неродной! – возмутился Брусованский. – Ты мне брат или просто погулять вышел?
Медведь встал на задние лапы и заревел.
Умка выпрямился на своем торосе во весь двухметровый рост и, обиженно глядя на мохнатого, ответил еще более громким рыком.
Удивленный хозяин Арктики, внимательно рассматривая пришельца, склонил голову к правому плечу, потом к левому, опустился на четыре лапы и о чем-то задумался.
- Слышь, братан, - предпринял новую попытку Миха. – Не порти девушке восьмое марта. Шоколаду дам. «Шок» будешь?
Медведь совершенно человеческим жестом почесал в затылке (правда сильно до него не достав) и вдруг резко ударил по рюкзаку левой передней лапой.
Умка не без труда поймал двадцатикилограммовый «мяч» за единственную уцелевшую лямку и забросил мешок за спину.
- Лови!
Зверь, метнувшись в сторону, ловко перехватил брошенный батончик.
- Во! Это по-нашему! – довольно усмехнулся Миха.
Возле палатки Стас ковырялся в санках шведки. Раз док решился отойти от постели больной, значит она уже не слишком больная. Потому Миха молча сгрузил рюкзак:
- Может, здесь?
Сенцов удивленно оглядел изгрызенный мешок:
- Ты его ел, что ли?
- Не я, - мотнул головой Брусованский и, подумав, добавил. – Умка.
- А ты кто?
- Не, - Миха ухмыльнулся. – Настоящий умка, белый. Он рюк и выловил.
Стас оторопело уставился на товарища.
- А как?..
- Мы договорились, - пожал плечами Брусованский. – Я ему «Шок», он мне рюк. По-братски.
- Вы что? То есть, как…
- С кем ты договорился? - высунулся из палатки Лёва.
- С медведем, - сообщил Стас.
- Как?! – командир оказался неоригинален.
- Как, как… - пробурчал Миха. – Посидели, побазлали по-братски, перетерли спорные вопросы, пришли к консенсусу… Чего вы всполошились-то? Вон, даже депутаты в Думе общий язык находят, а уж два умки между собой всегда договорятся!
- Ну тогда конечно, - глубокомысленно заметил Лёва. – Хрен с ним, переберите Иркино барахло и лезьте в палатку. Будем депутатов изображать!
- Давай лучше утром, - откликнулся Брусованский и повернулся к доктору. – Стас, скажи честно, мне только кажется, что я сегодня не до конца адекватен?

Глава 13
10 марта 202_ года. 84°40′ с.ш.

Во время многочасового лыжного перехода хорошо размышлять. Привычно давит рюкзак, монотонно шаркают лыжи, по бокам проплывает однообразная белая равнина. И мысли текут плавно и неторопливо, не сбиваясь и не путаясь, без перескоков «с пятого на десятое». Если и переходят, то уже окончательно.
Но сегодня всё было не так. Как не пыталась Ингрид продумать сложившуюся ситуацию, постоянно сбивалась на спутников.
Ингрид в очередной раз попыталась сосредоточиться на главной проблеме: что говорить спонсорам. Никто не рассчитывал на победу в гонке. Но она должна была стать первой женщиной, в одиночку достигшей Северного Полюса. С этой идеей покончено: за пазухой у русских – никак не в одиночку. А правда всплывет обязательно. Соответственно, реклама с ее участием и остальные коммерческие проекты, построенные на имидже «отважной покорительницы высоких широт», принесут куда меньшие дивиденды. Тем, кто финансировал экспедицию, это не понравится. Претензий Ингрид предъявить не смогут, но и об ожидаемых доходах можно забыть. Если не придумать достойную замену. Например, стать первой женщиной, самостоятельно пересекшей Ледовитый Океан.
Ага! В составе русской экспедиции! Журналюги на Большой Земле поднимут такой вой… Неполиткорректно! С дикарями! Нарушение санкций! Да и черт с ними со всеми! В Арктике всё политкорректно, и никакие санкции не действуют! А визги и крики только повысят эффективность рекламы. Несчастная слабая женщина в окружении дикарей сумела совершить… Короче, маркетологи придумают, им за это деньги платят.
Но сначала необходимо, чтобы русские согласились взять ее до Канады, а не отправиться с Полюса домой. Совершенно невозможно, парням нет ни малейшего смысла тащить такую обузу. Хотя…
Странные люди эти русские! Не возражали, когда она упрямо шла по их лыжне, словно привязанная, не пытались «сбросить с хвоста», как поступила бы любая другая экспедиция. И уж точно шведы или французы не стали бы угощать случайную попутчицу «ништячками». Арктика – не Дроттнинггатан, чтобы дарить девушкам шоколадки. Каждый грамм пищи высчитан и выверен, его потеря может оказаться той каплей недополученной энергии, которой не хватит для достижения конечной цели. А русские… Такое ощущение, что они даже не думают о подобных «пустяках». Неторопливо двигаются вперед, перетаскивают ее груз через ледовые завалы, лишь для проформы спрашивая: «Вместе?», угощают на привалах шоколадом и сушеными абрикосами… Регулярно тратят драгоценное светлое время на совершенно ненужную помощь посторонней даме.
А то, что позавчера сделал Майкл… Фантастика! Вытащить человека из полыньи голыми руками! Дело даже не в невероятной силе парня. Он же жутко рисковал сам оказаться в воде. На его месте шведы или французы… Нет, конечно, не бросили бы (хотя, кто знает, с этой гонкой!). Но и в воду не полезли бы. Кинули веревку. Обвяжись – вытянем. Вот только, пока сбегали за веревкой, пока размотали, пока… А она всё это время в ледяной воде. Не факт, что смогла бы обвязаться… Да просто дождаться помощи…
Майкл же почти бросился в воду. Причем сделал это мгновенно, не раздумывая, словно других вариантов поведения не существовало. И ни одного слова упрека от товарищей, хотя он рисковал не только собственной жизнью, но и успехом всей экспедиции! Русские вообще очень странно общаются. Ни слова серьезно. Сплошные шуточки, прибауточки, подколочки. Чего стоит одно название мероприятия: «До Канады раком»! Ингрид, когда ей разъяснили глубинный смысл выражения, минут пять в себя прийти не могла. До такого могут додуматься только полные отморозки. Еще одно словечко, подхваченное у этой троицы. А ведь считала, что хорошо знает русский, даже ругательствами овладела. За этот поход словарный запас вырос раза в два, вполне можно издать справочник русских пословиц и поговорок! Жаль, денег на этом не заработаешь. И шутят-то, решая серьезные вопросы! Вот так, походя, повесить себе на шею женщину, да еще неудачницу, сорвавшую свою экспедицию! Просто «подкинем девушку до Полюса»… «Ирочка – особа миниатюрная, места в спальнике занимает мало»… И всё!
Никто же не заставлял! Даже с учетом гипертрофированного русского чувства ответственности, куда разумней вызвать эвакуацию и посадить на самолет. Вытащили из воды, отогрели, подлечили, дождались транспорта – чего больше, и так должна быть благодарна до конца жизни. А они придумывают, как сохранить ей маршрут! Совершенно непрактичное поведение!
В новой группе она откровенно слабое звено, равняться с мужиками хорошо на страницах Интернета, а не в ледовых пустынях Арктики. Но ни слова упрека. Идут, шутят… И норовят тратить продукты из ее санок! Вес и так уменьшился! К тому же Майкл не просто починил рюкзак, а полностью перешил, утверждая: «Хваленые западные бренды и прочие мировые лидеры рюкзаки шить не умели, не умеют и уметь не будут. Это еще дедушка Геллер доказал в две тысячи третьем году!». Ингрид очень сомневалась в правильности выводов неведомого дедушки, но нести, действительно, стало намного удобней. А лыжи? Сейчас на Ингрид так удивлявшие её «дрова», а единственный не утонувший «Fisher» телепается в роли «машки»*. И неожиданно оказалось, что эти самые «Шифонеры» действительно лучше разрекламированных шедевров западных концернов. Не вообще, а для таких вот мероприятий. Правда название… Поименовать марку лыж в честь шкафа*!
Словом, русские Ингрид берегут и лелеют, как величайшее сокровище. Словно вся их экспедиция для того и задумывалась, чтобы обеспечить успех одной случайно встреченной шведки. А ведь имеют шансы на победу, которая, кроме приза, дает ещё и возможность заработать на ожидаемой после успеха популярности. С довеском в виде слабой женщины эти шансы вновь падают до нуля. Ингрид, попытавшись заговорить на эту тему, вызвала приступ гомерического хохота. Оказывается, в России трансполярные переходы не считаются особенным героизмом. Кто в теме – да, уважают, но большинству населения подобные достижения «до лампочки»: еще одни идиоты прошли через полюс в Канаду, да и черт с ними! А гонку им навязали как «общественную нагрузку». Так что парни идут исключительно ради самого похода. Так не делает никто и никогда. Это неправильно! Но большинство тех, кто делал правильно, уже сошло с дистанции, а русские идут дальше. Еще и ее «на хвосте» тащат. Мол, не тушуйся, Ирка, будет тебе скрипка, будет и смычок. В смысле, Полюс, а если захочешь, то и Канада. Почему, кстати, Ирка? Куда ближе и точнее было бы Инга. Прямой русский аналог ее имени. Нет, ей не жалко, просто странно. Спросила Майкла, а в ответ: «Ну какая ж ты Инга? Ирка!». А Лео добавил: «Мы не ищем легких путей». В общем, еще одна порция пословиц и поговорок для будущего справочника.
Да черт с ним, с именем! Согласятся парни терпеть ее до Канады? Поговорить откровенно, объяснить ситуацию? Неужели не поймут? Или пока не торопиться? Ещё неизвестно, в каком состоянии она окажется на полюсе. Сможет идти дальше? И захочет ли ещё месяц оставаться в этом аду? Нет, пусть всё происходит естественным путем. Как получится – так получится. Только не расслабляться, не превращаться из суровой покорительницы высоких широт в слабую женщину, прячущуюся за мужскими спинами. Работать наравне с русскими. «Пахать», очень точное слово. В конце концов, намеки на Канаду были, хотя, попробуй, пойми их шуточки. Глядишь, сами предложат. Еще и на самолете экономия выйдет.

______________________________________
* Машка, манюня – запасная лыжа (жарг.)
* Ингрид ошибается. Шкаф называется «шифоньер», а продукция лыжной мастерской Безрукова «Шифонеры». Во множественном числе и без мягкого знака.

У меня закипает вода. Кидаю в кастрюлю пачку масла. Туда же вытряхаю смесь крупы и мясом. Всё смешано в нужных пропорциях еще дома, варить ничего не надо, достаточно залить кипятком и немного подождать. Но пока ждешь – ништячок остынет. Потому минуты три кипячу уже еду и отваливаю половину в миску. Она у нас одна, для Ингрид с Михой. Мы со Стасом наворачиваем прямо из кастрюли. Большие порции остывают медленнее, да и веса сэкономили на выброшенных мисках. Пустячок, а приятно. А вот кружки и ложки у каждого. Чаек уже сварился. Собственно, чаем он называется исключительно на нашем жаргоне. Компотик из меда и концентратов различных ягод, сплошные витамины и прочие полезности. И, как ни удивительно, вкуснейшая вещь. Хотя чему удивляться? Михин рецепт!
Едим молча. Каждая секунда уносит из посуды драгоценное тепло, и тратить ее на болтовню – непозволительная роскошь. Вот после ужина можно и потрепаться. Только переодеться сначала. А то остальные уже в спальнике, хочется к ним присоединиться. Хорошо, хоть Стас больше не отправляется на улицу, портить арктический воздух клубами сигаретного дыма. Вот не лень же было человеку вылезать на мороз, чтобы втянуть в себя немного отравы. А в пургу курил в палатке у выхода, точнее, у маленькой дырочки, в которую только губы и пролезали, стараясь выпускать дым наружу. Чтобы «не травить приверженцев здорового образа жизни». Приверженцы эти самые в Арктику не ходят. Тут здоровье не восстанавливается, а гробится. И не сигаретным дымом, а окружающей действительностью. Холодом, ветром, грузом и водой во всех агрегатных состояниях. А дымок всё равно тянуло внутрь. Правда, в пургу и выдувалось мигом. Вместе с теплом от горелок. Оно и при хорошей погоде улетает, стоит погасить примуса.
Вот как сейчас. Успел разуться, снять штормовуху и натянуть чуни. Ботинки почти сухие. Здорово! Даже не надеялись, что обувь продержится так долго. Ее-то никак не высушить! В чистый мешок и в спальник! Иначе утром хрен наденешь! Просто не разогнешь! Да и процесс отогрева ботиночек ступнями не добавляет хорошего настроения. Спальную шапочку на голову, ходовую - на живот, под термобелье. Пусть сохнет. Ну да, неприятно. Но сухая шапка утром того стоит. Как и внутренние рукавички. Да ладно, шапочка! Когда-то так толстенные носки сушили! Шерстяные!!! Гвозди бы делать из этих людей! Пуховку на себя. Забираюсь в мешок, вылезаю из рукавов и расправляю полы куртки. Бок надо прикрыть, с краю сплю.
С противоположной стороны спальника доносится довольный Михин голос:
- Пересекли восемьдесят восьмой градус!
- Это что, за сегодня полсотни километров прошли? – удивляется Стас.
- Ну не то чтобы всё прошли… - тянет Брусованский. – На некоторую величину снесло… Ветерок за нас работает.
- И вроде несильный, - бурчит Сенцов.
- Я не понимаю, - деланно возмущается Миха. – Вы чем недовольны? Жаждете быть подальше от Полюса?
- Ну типа того, - соглашается Стас. – А то всё закончится слишком быстро.
- Миха, он не верит в твои навигаторские навыки, - «радую» Умку. – Считает, что ты не умеешь определять точку стояния.
- Ну это же совсем другое дело, - расплывается в радостной улыбке Брусованский. – Я умею только точку лежания определять. Зато без ошибок! Хотя чего там уметь, падай и лежи… - он забирается в спальник и подводит итоги. – А восемьдесят восьмой градус мы всё же пересекли. Еще двести с небольшим километров – и Полюс!
- Не орите, – обрываю празднование свершившегося события, - связь!
Передаю наши координаты и условный сигнал «ОК». Потом десять минут слушаю эфир. Ничего особо интересного. Хотя… Мы опять лидеры! Финны и норвеги отстали на целый километр. Немного? Как сказать! Ведь это те самые люди, которые за два дня сожрали двадцать с лишним километров отрыва, а потом за три недели ушли на сто километров вперед! На Ингрид это произвело крайне удручающее впечатление. Что-то объяснять? А смысл? Девушки не могут мыслить сухими статистическими цифрами. Встречаются, конечно, экземпляры, в целом способные… Но только не когда неделями ежедневно на пределе сил тащишь неподъемный груз, демонстрируешь чудеса ледовой акробатики и эквилибристики, терпеливо сносишь капризы Деда Мороза и издевательские шутки Борея, купаешься в полынье, приручаешь племя грубых варваров-русских, снова тащишь, демонстрируешь и терпишь, а потом обнаруживается, что кто-то проходит в полтора раза больше тебя. Тут и из мужиков мало кто способен мыслить логически, что говорить про слабую девушку. Где уж ей заметить, что в полтора раза мы проигрывали лишь первые три дня. А потом с каждым днем всё меньше и меньше. А после вынужденного отдыха для сооружения «из дерьма и палок» комплекта снаряжения для Ирки, отрыв норвегов не просто перестал расти, но и начал уменьшаться. Есть в хождении по Арктике маленькие нюансы, неведомые олимпийским чемпионам. Сдохли норвеги! И всякие финны – тоже.
А вот Аляска держится на хвосте. Восемь километров сзади. Так и догнать могут. Груза у них сильно меньше. Впрочем, расстраиваться по этому поводу не собираюсь. Пусть сначала пройдут эти восемь километров! А там посмотрим, надо ли присоединять Аляску к России. Она уже была наша когда-то, вот пусть и возвращается на родину.
А ещё в гонке самая толерантная команда. Сидит где была. Разве что снесло на километр к востоку. Странные ребята. Болтаются в тридцати километрах от Арктического, вперед не идут, назад не возвращаются, эвакуацию не просят. Собрались загорать, пока жратва не кончится? Арктическая разновидность толерастии головного мозга? Или им ведомо что-то, неизвестное ни нам, ни кому-либо другому? Даже не собираюсь гадать. Хочется людям провести отпуск на льдине, так и на здоровье! К их услугам снежные пляжи мыса Арктический и чистейшая вода Ледовитого океана!
А нам поспать перед следующим ходовым днем. И попутного дрейфа! Двести кэмэ до полюса. Ещё восемьсот до Канады. Всего тысяча, однако!