Вообще, таксы неплохо плавают. Только хвост у них забавно при этом работает. Они им крутят, как винтом.

Говорить о любви англичан к своим собакам и не упомянуть о черном эпизоде в самом начале Второй Мировой войны, получившем название “Большая резня”, было бы с моей стороны нечестно. Об этом страшном эпизоде не любят вспоминать, но, увы, это было. В первые дни войны англичане истребили 750.000 собственных собак! Как только в сентябре 1939 года Великобритания вступила в войну, правительство распространило листовку, призывавшую граждан умертвлять своих домашних животных: “еды на всех всё равно не хватит, облегчите страдания животных”. Среди владельцев животных началась паника, они потащили своих любимцев в клиники на усыпление; можно было “гуманно” умертвить свою собаку или кошку самому с помощью какого-то пистолета (в листовке он даже был изображен!). Правда, правительственное агентство, составившее листовку, как вариант предлагало владельцам как можно скорее отправить своих питомцев в деревню, а уж если не получится, усыпить. Рассказывают, что газеты пестрели душераздирающими мемориальными объявлениями - владельцы сообщали о смерти любимцев и просили у них прощения. Конечно, не все были готовы смириться с такой жестокостью. Услышав про этот ужас, в Лондон из своего шотландского поместья бросилась любительница животных герцогиня Гамильтонская. Она выступила по радио БиБиСи с призывом к людям не убивать своих питомцев и с просьбой к сельским жителям их приютить. Ее прислуга собирала собак и кошек по всему городу. Вначале она поселила подобранных животных в своем лондонском доме, извиняясь перед соседями за постоянный лай сотен и сотен собак. В конце концов ей удалось устроить приют в заброшенном, но отапливаемом ангаре на пригородном аэродроме. Кормила и содержала животных герцогиня за свой счет, конечно. Большую помощь животным оказал в годы войны и старинный приют для собак “Бэттерси”, впервые открывший свои двери для бездомных животных в 1860 году. Во время войны в приюте работало всего 4 человека, но за все годы войны им удалось пригреть и накормить 145.000 собак.

ТАКСА — ЖЕРТВА ПРОПАГАНДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
https://wardog.pp.ua/taksa-zhertva-propagandy-pervoj-mirovoj-vojny/
Во время Первой мировой войны количество такс в странах Антанты сильно уменьшилось. Все это случилось не без помощи антинемецкой пропаганды. К сожалению, для таксы, ее немецкие корни и узнаваемая внешность стали использоваться в карикатурах того времени как символ Германии. В 1913 году в Великобритании были официально зарегистрированы 217 такс. В 1919 — ни одной. В США в 1913 году такса была признана одной из 10 самых популярных пород собак, а в 1919 их осталось всего 12.
Английский писатель Грэм Грин в своей автобиографии “Часть жизни” (опубликована в 1971 году), описывая антинемецкую истерию во время Первой мировой войны, рассказал о том, как на улице забросали камнями таксу:

Отредактировано Череп (01-08-2021 16:48:10)

Глава 3.37 (продолжение)
Отбой в санаториии происходил в стандартные 22 часа, времени оставалось еще достаточно, поэтому Кареевы, вернувшись в номер и уложив сына, посидели на балконе, любуясь закатом, зрелище оказалось фантастически красивым. Там стояли два плетеных кресла, но Света перебралась к мужу на колени и пристроила голову ему на плечо.
- Если бы Багировы остались живы, сейчас могли бы с нами отдыхать, - вздохнула молодая женщина. – Война кончилась, умом понимаю, что никто на нас сейчас не нападет, но не привыкла еще до конца, не осознала, когда ночью, помнишь, вестовой прибежал, всполошилась спросонья.
В дома, где проживал командный состав корпуса и дивизий, провели телефоны, но при проведении ремонтных работ в штабе умудрились порвать несколько проводов, поэтому к Карееву побежал боец, случилось это в незадолго до отъезда Светланы в Москву.
- Ты же у меня храбрый лисенок.
- Больше не буду, честно.
Света немного помолчала, потом заглянула мужу в глаза:
- Скажи, они ведь не решатся?
Вопрос был понятен, жена имела доступ к документам, да еще иногда помогала с переводами, поэтому о приготовлениях бывших союзников информацию имела, пусть и далеко не в полном объеме.
- Нет, конечно. Планы строить, мускулами играть одно, а новую войну развязать другое. Для этого общество надо подготовить, пугать нами, мол, придем, все отберем, всех в Сибирь, в колхозы, на это время требуется и немалое. И потом, ввязались они, мы их в Европе на ноль помножили, дальше что? Между нами две огромных лужи!
- Да я не об этом, - фыркнула Света, - тут все понятно, я про их эти сверхбомбы говорю, у нас-то таких пока нет.
- Тут главное слово «пока», скоро будут, не сомневайся. И вообще, мы в санаторий приехали, а ты о бомбах!
Кирилл встал, подхватив жену на руки, и понес ее на кровать.
- До отбоя еще полчаса, - притворно возмутилась Света, а доберман в углу привычно завздыхал. – Осторожнее, ребенок проснется!
- Во-первых, мы никуда не торопимся, во-вторых, Кирюшу теперь и пушкой не разбудишь.
Макс зевнул с повизгиванием и перевернулся на спину, хозяева теперь не скоро успокоятся, а ему можно и подремать, но только вполглаза, это у них отдых, а он-то всегда на службе.
Будь пляж песчаным, Кирилл устроил бы по нему пробежку, с другой стороны, плавание ничем не хуже, поэтому, встав на час раньше, он с друзьями направился к морю и устроил хороший заплыв. Отдых отдыхом, но держать себя в форме необходимо, они сюда не отъедаться приехали, Кареев решил также спросить у администратора, нет ли здесь гирь или гантелей, не в шашки же и лото им три недели играть.
После завтрака морпехи отправились на медосмотр, который продлился ровно до обеда, к этому делу тут был подход серьезный, но никаких серьезных проблем не обнаружилось.
- М-да, молодые люди, о поправке здоровья у вас, похоже, речь не идет, только об укреплении, - покачал головой главврач, когда Кирилл спросил у него об итогах обследования. – Так что самые обычные общеукрепляющие процедуры, сон, отдых, прогулки.
Печалиться по поводу того, что нечего лечить никто и не собирался, а неожиданно высвободившееся время найдется куда потратить.
- Я тут переговорил с местными, можно заказать мясо для шашлыка, все сделают, замаринуют, останется только приготовить, - сообщил на обеде Бекетов. – Ну что, может, завтра?
- Действуй, - кивнул Кирилл.
- А мясо какое брать?
- Баранину и свинину.
После обеда все снова отправились на пляж, только Бекетовы сделали небольшой крюк и зашли к дедку, который знатно мариновал мясо. Дети после вчерашнего купания чувствовали себя нормально, поэтому им снова дали возможность побултыхаться в воде, разумеется, под бдительным присмотром мам и их непосредственном участии. Да, Мишка тоже вполне освоился и называл Тараса папой, а Сашу мамой, причем без всякой натяжки, ведь любили они его по-настоящему. Вообще, глядя на них заподозрить, что мальчик приемный можно было только потому, что Мишка все-таки арабчонок, на родителей совсем не похож, хотя за несколько лет жизни в Москве и к снегу привык, да и кожа побледнела изрядно. После купания Кирюша опять наладился спать, а Квитко-младший принялся играть с собаками, взрослые же вдоволь поплавали.
После ужина в качестве культурной программы администрация организовала танцы, даже небольшой оркестр появился, по музыкально-безграмотному мнению Кареева играли они так себе, но не слушать же их тут люди собрались. Вальс танцевать умели все морские пехотинцы, даже массивный Тарас двигался легко и изящно, генерал-майор инженерно-авиационной службы тоже лихо кружился со своей супругой, а вот второй, хозяин дога, больше отсиживался. Из разговоров с другими отдыхающими Кирилл понял, что в санаторий действительно приехали деятели искусства – актеры, режиссеры и драматурги, в большинстве весьма известные, впрочем, полковник действительно из них знал только Раневскую, остальные фамилии ему ничего не говорили. Сам он также был узнан, после вчерашнего показа кинохроники это неудивительно, так что вечер прошел очень весело и беззаботно.
Следующий день мужчины начали со ставшего традиционным заплыва, процедуры после завтрака не заняли много времени, поэтому они отдали должное гирям и гантелям, Какалия раздобыл их на складе, сообщив попутно, что они там лежали со дня сдачи санатория, никто и никогда их не спрашивал. В парке имелся также турник, так что офицеры позанимались вдоволь, но невольно привлекли к себе внимание женской половины отдыхающих, все-таки физическая форма у них была превосходной. После обеда снова сходили на пляж, а вечером принялись готовить шашлык, на запах сбежалась половина санатория, впрочем, дальновидный Кареев предполагал такую ситуацию и мяса заказали с избытком, так что понемногу всем хватило.
На четвертый вечер после ужина состоялся небольшой концерт, артисты исполнили несколько музыкальных, репертуар, правда, Кирилла оставил равнодушным, арии из каких-то оперетт и пара известных патриотических песен, еще довоенных. Пела большей частью молодая актриса с неплохим голосом, но как-то совсем без вдохновения, больше рисуясь, судя по всему та самая «фифа», которая стремилась в Москву. Народ вежливо поскучал, вечер оказался бы безнадежно испорчен, если бы друзья Кирилл не взяли дело в свои руки. Необходимые инструменты имелись, пианино стояло в углу зала, нашлись в закромах и баян с гитарой и мандолиной. У морских пехотинцев пели все, кроме самого командира, хотя Кирилл втайне и жалел, что не умеет, но подпевать никогда не пытался, его и так многим Бог щедро наградил, грех жаловаться, а вот этого не дал, оставалось только принять как данность. Морпехи исполнили «Черного ворона», знали, что Кареев ее любит, потом «На поле танки грохотали», «Землянку», «В лесу прифронтовом», «Темную ночь», а затем и «Выйду ночью в поле с конем». Когда утихли бурные восторги, особенно от последней песни, Аристарх взял гитару и, когда воцарилась тишина, перебирая струны, запел:

Маятник качнется –
Сердце замирает.
Что кому зачтется –
Кто ж об этом знает?

Кто кому по нраву,
Кто кого в опалу,
Что кому по праву
Выпало-попало...

Что судьба нам, братцы,
К ночи напророчит?
Станет улыбаться,
Или не захочет?

Мы одни и плеть им,
Мы одни узда им.
Мы всегда успеем,
Мы не опоздаем.

Настал час заката –
Маятник качнется...
А без нас, ребята,
Драка не начнется.

А без нас, ребята,
Драка не случится.
Надо ж нам когда-то
С жизнью разлучиться...

Что судьба нам, братцы,
К ночи напророчит?
Станет улыбаться,
Или не захочет?

Мы поставим свечи,
Мы грустить не станем
Выпал чет иль нечет –
Завтра же узнаем... /А. Градский/

Кареев давно зарекся мурлыкать песни из прошлой жизни, тем более, что способность к пению отсутствовала начисто, но вечером перед штурмом Бреслау не удержался, а неподалеку оказался Сладкий, так что история повторилась, пришлось продиктовать слова, ссылаясь на услышанное когда-то давно неизвестно от кого. Кириллу же она запала после просмотра фильма «В августе 44-го», врезалась в память, а тогда настроение накатило.

Кто нибудь  из артистов донос не напишет?