Эпилог
Внезапный порыв ветра чуть не сбросил с головы Кареева фуражку, генерал-лейтенант придержал ее рукой, повернулся и медленно пошел вдоль кремлевской стены в сторону ожидавшего его автомобиля. Стояло раннее солнечное утро 22 июня 1955 года, Красная Площадь была еще пустынна, навстречу попался лишь наряд милиции, почтительно козырнувший молодому военачальнику.
- На аэродром, товарищ генерал?
Кареев кивнул, ЗиС плавно тронулся и, быстро ускоряясь, покатился к Большому Москворецкому мосту. Водитель заметил, что Кирилл не намерен разговаривать, поэтому тоже молчал, сосредоточенно глядя на дорогу, а морпех задумчиво смотрел на мелькающие за окном дома, перебирая в памяти послевоенное десятилетие, сложное, тяжелое, богатое на важные события, определившие, как он надеялся, вектор развития страны на долгие годы.
Сталин умер на два года позже, чем в известной ему истории, неделю назад, 15 июня, но уже пять лет как отошел от большинства дел, сосредоточившись на идеологических вопросах и передав бразды правления Черняховскому, незадолго до этого ставшего Маршалом Советского Союза. Иван Данилович к этому времени уже уверенно ориентировался в государственных делах и собрал вокруг себя крепкую команду единомышленников, отличавшихся не только преданностью делу, но и являвшихся настоящими профессионалами. В прошлой жизни Кареев историю любил, в некоторых вещах даже неплохо ориентировался, но перипетии послевоенной жизни знал только в общих чертах, в частности о «деле врачей» и «ленинградском деле», но даже этого хватало, чтобы сделать вывод о существенных отличиях. Жданов тоже умер в 1948, но таких последствий для медиков не было, хотя врачебная ошибка все же имела место. А вот разборки по поводу деятелей, допустивших растраты казенных денег, нецелевое их использование и прочие нарушения состоялись по полной программе, но не несли никакой политической окраски. Кареев, внимательно читавший центральные газеты, а также имевший альтернативные источники информации в виде родителей и Караваева, решил, что это в немалой степени связано с состоявшимся выбором Сталиным своего преемника. Не боролись за влияние две группировки, а вот фактура для уголовных дела была и достаточно серьезная, но смертную казнь обратно никто не вводил, поэтому отъехали осужденные в места не столь отдаленные, заклеймили их позором в прессе, на этом все и закончилось. На попытке фальсификации попалась группа сотрудников НКГБ, их осудили на длительные сроки лишения свободы, досталось и Абакумову, хотя и не столь сурово. По мнению Кирилла, которым он не поделился даже с Караваевым, без ведома министра тут не обошлось, но ему вменили лишь слабый контроль за подчиненными.
Вместе с «ленинградским делом» Кареев избавился от довольно назойливого внимания со стороны Вознесенского и его группы, тот затаил обиду и пытался вставлять палки в колеса, впрочем, малоуспешно. Первая проверка приехала в корпус уже летом 1946 года, когда ожидать эффект от подсобных хозяйств было еще рано, а строительство военных городков и других объектов шло полным ходом. На полях выращивали картофель, капусту, свеклу, лук и морковь, а также кормовые культуры для птицеводческих и животноводческих хозяйств, ревизоры взрыли целые горы документов, пытались что-то мерить и высчитывать, но ничего серьезного не нашли. Без мелких нарушений в таком деле не обойтись, но, к великому разочарованию председателя Госплана, слепить из выстраданных материалов Карееву хотя бы выговор не удалось. Второй набег случился через два года, но тут тем более ничего не получилось, реальные цифры показывали, что прошлые вложения обернулись неплохой экономией, корпус обеспечивал продовольствием не только себя, но и с Атлантическим флотом и армейским контингентом делился, а условиям жизни военнослужащих другим оставалось только завидовать. Имелись и серьезные политические дивиденды, ведь вольнонаемные работники набирались в основном из местных жителей, а это способствовало более тесным связям с датскими властями и значительному снижению уровня безработицы. Попытки Великобритании и США говорить об угрозе со стороны СССР теперь Фредериком IX просто не воспринимались, да и общий расклад на мировой арене сильно отличался от известного Карееву из прошлой жизни. Никакого Иранского кризиса не было, советские войска покинули страну, ратифицировано советско-иранское соглашение о совместном нефтяном обществе, Советский Союз получил военную базу в Ормузском проливе. Черчилль все-таки произнес зажигательную речь о советской угрозе, необходимости военного превосходства англосаксонских стран над всеми остальными, в первую очередь над СССР и его союзниками, о тоталитарном режиме, установившемся от Хоккайдо до Дании, об угрозе всему цивилизованному миру. Далее эстафету ожидаемо перехватили американские политики, хотя и среди них нашлись трезвомыслящие люди из бывшего окружения Рузвельта, которые считали, что для мирного сосуществования следует учитывать интересы потенциального партнера, не пугать атомной бомбой и не устраивать провокации, а признать за Советским Союзом право на продвижение своих интересов в ряде регионов Европы и Азии. Голоса эти, разумеется, всерьез не воспринимались, поэтому НАТО все равно было создано, но в значительно усеченном виде, изначально в него вошли США, Великобритания, Канада, Нидерланды, Люксембург и Португалия. Франция и Бельгия объявили о своем внеблоковом статусе, в первой были очень сильны позиции коммунистов и социалистов, а во второй свое веское слово сказал принц-регент Шарль, пример Дании, где сохранялась конституционная монархия, оказался достаточно убедителен. В военной сфере также имелись существенные отличия, обусловленные более мощным индустриальным и научным потенциалом содружества социалистических государств. Численно сокращение армии было очень значительным, но вскоре стали поступать новые виды вооружений, принципиально увеличивавшие ее боевой потенциал. Реактивные самолеты, бронетехника следующего поколения, более совершенные радиоэлектронные системы и стрелковое вооружение, все это начало поступать в войска уже через несколько лет после окончания войны. Серьезный прогресс наметился и в ракетной технике, атомным оружием СССР обзавелся на год раньше, в 1948, а в 1953 была готова и баллистическая ракета, пока, правда, далеко не межконтинентальная, при этом прогресс в разработке твердотопливных систем по сравнению с прошлой историей имелся просто колоссальный, сказывались трофейные наработки.
Военно-морской флот значительно рос количественно и качественно, в полной мере использовались мощности кораблестроительных отраслей Германии и Дании, да и остальные страны не оставались в стороне, ведь требовались новые двигатели, орудия, системы связи и управления огнем, радиолокаторы и многое другое.  Для ВМФ строились авианосцы, за количеством Советский Союз не гнался, но в планах имелись авианосные группы на Атлантическом и Тихоокеанском флотах, а в перспективе на Средиземноморском и Северном, а также флоте Индийского океана. Первым кораблем с атомным двигателем, как и в прошлой истории, должен стать ледокол «Ленин», спустить его на воду обещают в следующем году, а там и до подводных лодок дело дойдет. Немецкие разработки использовали в полной мере, новые дизель-электрические субмарины были спроектированы с учетом опыта по «электролодкам» тип XXI. 
Свои корабли начала получать и морская пехота, десантные различных классов, даже первый десантный вертолетоносец строится, но УДК пока в разработке, прогресс в области вертолетостроения еще не дошел до возможности постройки крупных военно-транспортных машин, Ми-4 всего пару лет назад на вооружение приняли. Зато в подразделения пошла плавающая бронетехника, бронетранспортеры и танки, ее сейчас активно осваивали.
Генерал-майора Кареев получил в 1950 году, хотя командиром корпуса стал еще в 1948, а до этого полтора года исполнял обязанности, Григорьева перевели обратно, он продолжал плодотворно работать в Наркомате, а затем Министерстве ВМФ. Кирилл несколько раз встречался с ним, Григорий Тимофеевич обиды на своего бывшего заместителя не держал, понимал, что он в таком положении дел не виноват. А вот Сталина после войны приходилось видеть только на больших собраниях или конференциях, куда приглашались командиры соединений, для бесед в узком кругу он его больше ни разу не приглашал. Кареев отнесся к этому совершенно спокойно, отираться около Верховного он не собирался, некоторые «доброжелатели» порадовались, восприняли как знак грядущей опалы, но жестоко ошиблись. Черняховский, вокруг которого постепенно формировалась команда единомышленников, наладил более тесные отношения с самым молодым командиром корпуса во всех Вооруженных Силах, хотя это и не сопровождалось звездопадом на погоны и награждениями. Позже Иван Данилович признался, это стало своеобразной проверкой, проведенной с подачи Сталина, который хотел убедиться, что ему не вскружили голову его успехи. Трофейное дело было и в этой истории, пострадало немало офицеров и военачальников высшего ранга, хотя Жуков, к примеру, отделался выговором, а вот Кареев и его подчиненные ни в чем подобном ни в малейшей степени не запачкались.
К 1955 году ситуация в руководстве страной выглядела достаточно спокойной, Черняховский сменил Сталина на должности Председателя Совета Министров, председателем Президиума Верховного Совета после Калинина был назначен Ворошилов, а не Шверник, оставшийся его первым заместителем. Климент Ефремович имел должный авторитет и опыт, но при этом являлся человеком, который никогда не пойдет против линии руководства и в чьей лояльности в будущем новый глава правительства мог быть уверен. Министром обороны ожидаемо стал Жуков, а Главкомом сухопутных войск Рокоссовский, Наркомат ВМФ не упразднили, Военно-морским Министром остался адмирал Кузнецов, все они занимали свои должности на момент смерти Сталина. Поскольку он оставался только Секретарем ЦК КПСС и членом Политбюро, это не привело к потере управления, хотя и явилось полной неожиданностью, как и в прошлой истории, причиной стал инсульт, в таком возрасте и при основательно подорванном здоровье это не удивительно, даже если накануне человек хорошо себя чувствовал.
Без эксцессов, к сожалению, не обошлось, попытку захватить власть предприняла группа партийных и хозяйственных деятелей, которых не устраивало их нынешнее положение и общий послевоенный курс развития. Упразднение национальных автономий и компартий далеко не все они восприняли с восторгом, но момент Сталиным был выбран удачный, победа в войне давала надежду на счастливое мирной будущее, а относился тот же Чернигов к Украинской ССР или РСФСР для большинства простых жителей особого значения не имело. Окончание боевых действий, значительное сокращение армии и связанные с этим проблемы в дальнейшем развитии карьеры дали заговорщикам возможность привлечь на свою стороны некоторых армейских и МГБ-шных генералов. Им сказочно повезло, когда Сталин умер, в Москве был только Ворошилов, остальные находились в разъездах, Черняховский и Рокоссовский на Дальнем Востоке, Жуков в Германии, Василевский в Греции. Чистка аппарата МГБ после «ленинградского дела» повлияла, к сожалению, на эффективность его работы, к тому же часть руководящих кадров участвовала в заговоре.
Кареев прибыл в столицу за три дня до смерти Сталина, объявляли о присвоении очередных званий высшему командному составу, приурочив это событие к десятилетию окончания Второй мировой войны. На следующий день большинство разъехалось, а новоиспеченный генерал-лейтенант задержался, Кирилла хотел видеть Ватутин, он лежал в госпитале, дали знать о себе старые раны, но продолжал по мере сил работать. Известие о кончине Верховного, так они продолжали называть Сталина и после ухода с руководящих должностей, а также о попытке смены власти застало военачальников прямо в больничной палате, но Николай Федорович успел организовать Карееву связь. Уже через пять с небольшим часов на Центральном аэродроме имени Фрунзе приземлились военно-транспортные самолеты, доставившие батальон морских пехотинцев вместе с положенными по штату автомобилями и мотоциклами, это стало возможным благодаря новым четырехмоторным военно-транспортным самолетам, переданным авиаторам генерала Сафонова. Бронетехники у морпехов не было совсем, зато имелся опыт боев в городе и отличная подготовка, к тому же никто из заговорщиков даже представить себе не мог, что они вообще могут оказаться в Москве, да еще так быстро.
Пока подкрепление находилось в воздухе, Кареев пытался разобраться в обстановке, это оказалось не таким уж простым делом, но к моменту прибытия батальона он точно узнал, где находится штаб заговорщиков и кто, собственно, к ним относится. Фамилии Хрущева и Маленкова его нисколько не удивили, зачем-то в это дело влез Булганин, а вот Молотова среди них не оказалось, в отличие от прошлой истории тот по-прежнему занимал пост министра иностранных дел. В числе заговорщиков оказались также замминистра иностранных дел Вышинский, первый заместитель министра внутренних дел Кобулов, назначенный вместо Абакумова главой МГБ Меркулов и ряд армейских генералов, их фамилии Кириллу мало что говорили. После Меркулова и Кобулова фамилии Мешика и Влодзимирского особого удивления уже не вызывали, оба были руководителями органов внутренних дел в федеральных округах, странно другое, все они входили в ближний круг Берии, но «самого эффективного менеджера» среди них не оказалось. Он тоже находился на выезде, улетел на Семипалатинский опытный полигон, как это понимать пока не ясно.
Расположились заговорщики вполне в духе своих притязаний в здании Совета Министров СССР, туда и направил свои стопы генерал-лейтенант Кареев со товарищи, пока его оппоненты о них не узнали. В столицу прилетел также Караваев со своими орлами, во многом благодаря ему удалось подъехать прямо к Кремлю, изображая подкрепление, дальнейшее стало делом техники. Когда в столицу вернулся Жуков, а он прибыл через четыре часа после морпехов, основные фигуранты уже сидели в уютных камерах, а привлеченные ими солдаты возвращались в казармы, так толком и не поняв, что же собственно произошло. Зато стало понятно, почему среди заговорщиков не фигурировал Берия, его убили еще накануне поздно вечером, когда он вернулся в Москву, вот такая судьба, на этот раз тоже ненадолго пережил Сталина, хотя обстоятельства совсем другие. Как получилось, что его ближайшее окружение активно вписалось в события, а он вроде как нет, да еще и погиб самым загадочным образом, Кареев голову ломать не стал, следствие по этому делу не его прерогатива. Неделя ушла на дачу показаний и прочее участие в судебно-следственных действиях, накануне вечером его, наконец, отпустили, но по дороге на аэродром Кирилл не мог не заехать на Красную Площадь на могилу Сталина. Похоронили его рядом с Калининым, он еще в 1950 категорически запретил и думать о Мавзолее, и волю Верховного даже после смерти никто нарушить не осмелился. Вчера, прощаясь с Кареевым, Черняховский признался, его производство в генерал-лейтенанты было последней воле Сталина, тот сказал, что проверка его преданности делу и лояльности новому курсу сильно затянулась, давно пора ее прекращать. Зачем она вообще была нужна, он так и не объяснил, как будто имелись какие-то сомнения. Иван Данилович сказал также, что командующий морской пехотой генерал-полковник Кузьмичев заикнулся об отставке, когда он примет решение, то иной кандидатуры, кроме Кареева, на эту должность даже нет рассматривается.
Вместе со смертью человека, который три десятка лет стоял у руля государства, завершилась целая эпоха, но на этот раз даже не смена, коррекция курса произошла достаточно плавно и без особых потрясений. Не было войны за власть, аппаратных игр и связанных с ними репрессий, а самое главное, остался преемник, молодой, энергичный, целеустремленный и настроенный сохранить прежний общий курс на создание и упрочение мощного блока социалистических государств, но без бесконтрольного диктата партийных функционеров, без перегибов и метаний, без погони за достижениями ради никому не нужных рекордов.  А еще не будет бездумного освоения целины, чрезмерного увлечения ракетами в ущерб другим видам вооружений, ликвидации морской пехоты и штурмовой авиации, правда, и «оттепели» тоже не будет, так она, вроде, уже и не нужна сейчас.
За всеми этими мыслями Кареев не заметил, как приехал на аэродром, еще шесть часов полета и дома, за десять лет военный городок посреди Дании успел им стать. Дети ходят в школу, Кирюша уже пятый заканчивает, Арсений третий, а младший, Андрей, первый, хотели еще дочку, но не сложилось. У всех друзей тоже дети примерно такого же возраста, из общей системы немного выбивается Миша Квитко, он постарше, в этом году выпускается из школы и будет поступать в военное училище, хочет стать морским летчиком, малышня ему завидует. Им всем, детям, их родителям, будущее представляется светлым, Кареев тоже очень хотел в это верить, тем более, что шанс теперь есть. На плохую память генерал не жаловался, что в этой жизни, что в прошлой, поэтому строки, так сильно резанувшие тогда по его душе, запомнил хорошо:

А наши не придут... Такое время ныне –
Не тот сегодня год, война совсем не та.
Никто не слышит глас, взывающий в пустыне.
Да и пустыни нет – сплошная пустота.

И в этой пустоте дорога будет долгой –
Закончились давно короткие пути.
Не вспыхнет Сталинград, и есть земля за Волгой...
Но наши не придут. Откуда им прийти?

Не выведет никто "За Родину!" на бомбах,
Никто не прохрипит: "Даёшь стране угля!"
Гуляют сквозняки в одесских катакомбах,
Зашторен мавзолей под стенами Кремля.

Не встанет политрук, не ткнёт наганом в небо,
Труба не позовёт на подвиг и на труд.
Коль отдали себя комфорту на потребу,
Пора уже понять, что наши не придут!

Так выпьем за дедов по чарке русской водки
И снова в интернет – оттачивать умы,
Развешивать флажки, терзать друг другу глотки.
А наши не придут… Все наши – это мы. /А. Шигин/

Человеческая память интересная штука, старается избавиться от негативных воспоминаний, оставляет хорошее, то, на что можно опираться в будущем. Мудро, но кроме памяти есть много чего еще, и Кареев вдруг подумал, что понял, зачем ему дан второй шанс.
Он все отдаст, чтобы эти строки никогда не были написаны.