Добро пожаловать на литературный форум "В вихре времен"!

Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
Для начинающих писателей, желающих показать свое произведение критикам и рецензентам, открыт раздел "Конкурс соискателей".
Если Вы хотите стать автором, а не только читателем, обязательно ознакомьтесь с Правилами.
Это поможет вам лучше понять происходящее на форуме и позволит не попадать на первых порах в неловкие ситуации.

В ВИХРЕ ВРЕМЕН

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Курс на Юг

Сообщений 11 страница 20 из 246

11

Ромей написал(а):

Я несколько лет состоял в должности британского консула в бразильском консулом в бразильском Сантусе и даже немного попутешествовал по стране.

Наверно- "в бразильском консульстве"? и близкий повтор слова - "бразильском".

+1

12

II

Май 1879 г.
Северное море,
траверс маяка Весткапелле

«Если снова хочешь в гости к тётке Кэрри,
Так не мешкай, собирайся к тётке Кэрри,
Где цыплят своих бедовых кормит в море тётка Кэрри,
Прощай!»

Песенка доносилась из распахнутого по случаю солнечной погоды иллюминатора. Барон Греве  потянулся – с удовольствием, хрустнув суставами, закинув руки на белоснежную, отделанную кружевами, подушку – и покосился вправо. Прелестная головка Камиллы покоилась тут же – каштановые кудри рассыпаны по подушке, розовое ушко выглядывает из-под спутанных кудрей, так и манит… Новоиспечённая баронесса отдыхала после бурной, полной амурных утех, ночи.
Вот и пусть отдыхает. «Луиза-Мария» возвращается в Остенде после короткого рейса к берегам Дании, предпринятого ради пробы машин, прошедших после недавнего драматического плавания в Индийский океан полную переборку и частичную модернизацию. И у законного владельца пароходной компании (неважно, что она досталась ему в качестве приданого жены), конечно, полно дел. Покойный первый супруг Камиллы, прежний владелец парохода, и сам был когда-то капитаном, только не в военном флоте, а в торговом. Так что команду не удивит, что и новый хозяин не гнушается спускаться в кочегарки, часами пропадает в машинном отделении, забирается в угольные ямы, а в промежутках между этими занятиями - подолгу стоит на мостике рядом с шкипером, достопочтенным мсье Девиллем. И уж конечно, все помнят, как новый хозяин «Камиллы» впервые появился на борту. Случилось это посреди Индийского океана, когда русский рейдер «Крейсер» остановил пароход, идущий в Карачи с трюмами, полными ящиками с винтовками, патронами и прочей воинской амуницией. Этот  груз безусловно, попадал под определение военной контрабанды – Россия на тот момент уже несколько месяцев находилась в состоянии войны с Британской Империей, так что судно ждала судьба весьма незавидная. Но командир русского клипера пожалел «Луизу-Марию» - рука не поднялась топить белоснежную красавицу. С элегантными, почти гоночными обводами, сильно наклонёнными к корме мачтами, она больше походила на частную яхту, нежели на коммерческое судно -  и только широкие люки трюмов да грузовые тали, свисающие с нижних реев, выдавали её назначение. «Мой покойный супруг, – рассказывала мадам Камилла юному русскому мичману, поставленному во главе  призовой команды,  - строил «Луизу-Марию» как особое судно. Он заявил,  что на её борту никогда не будет кирпича, цемента, угля, железнодорожных шпал и рельсов, бочек с машинным маслом, деталей машин – всех этих необходимых, но унылых атрибутов цивилизации. И действительно, «Луиза-Мария» всегда брал особые грузы: ценные сорта дерева, животных, хлопок, фрукты, пряности, ткани, почту. И только в этом, несчастливом рейсе, в трюмах её оказалось оружие и амуниция, предназначенные для британской армии…
Итак, «Луизу-Марию» было решено не топить. Ценный «трофей» под командой Карла Греве (очаровательная «пленница» к тому моменту уже успела вскружить юному мичману голову) сопровождал  «Крейсер» в авантюрном рейде к берегам Индии, где русские моряки высадили на берег мятежников-сипаев, освобождённых ранее из каторжной тюрьмы на Андаманских островах и вооружённых винтовками, позаимствованными из трюмов «Луизы-Марии». Так что, оружие всё же попало в Индию – правда, совсем не к тому, кто был указан в  контарсаменте в графе «получатель»… 
После этого, к величайшему удивлению шкипера, мсье Девилля русские отпустили «Луизу-Марию». Но это вовсе не обрадовало хозяйку парохода: мадам Камилла заперлась в своей роскошной каюте, а в те редкие моменты, когда она появлялась на палубе (всякий раз в сопровождении Лиззи, своей горничной-мулатки) глаза её предательски блестели.  А уж когда по телеграфному проводу в Аден, куда «Луиза-Мария» зашла ради мелкого ремонта, доставили известие о гибели русского клипера в схватке с британской эскадрой у берегов Занзибара, женщина и вовсе три дня подряд не показывалась из каюты.
К счастью, её горе вскорости развеяла новая телеграмма. Барон Греве оказался жив. Правда, в бою он потерял кисть левой руки, но это не слишком сильно огорчило мадам Камиллу – она быстро сообразила, что боевое увечье вынудит барона выйти в отставку, а значит, появляется возможность захомутать его всерьёз и надолго. Морской офицер, немец по происхождению (ну ладно, остзейский немец, но кого в просвещённой Европе  интересуют такие подробности?), не раз отличившийся в боях, отмеченный наградами (после заключения мира на моряков пролился обильный дождь из орденов), барон с длинной родословной, идущей от рыцарей Тевтонского Ордена – великолепная партия для очаровательной вдовы, да ещё и владелицы крупной пароходной компании?
Свадьба состоялась вначале мая, после чего молодожёны поднялись на борт «Луизы-Марии» и отправилась в море. В светских гостиных Брюсселя повздыхали, посетовали на авантюрный характер мадам Камиллы - и сделали вывод, что  новоиспечённые супруги вполне стоят друг друга…
Женщина вздохнула и перевернулась на спину. При этом шёлковая простыня сползла, открыв нескромному взору восхитительную грудь, просвечивающую сквозь легчайший шёлковый пеньюар. Барон судорожно сглотнул – на мин мелькнула мысль плюнуть на назначенную на утро инспекцию рулевых механизмов парохода и вернуться на супружеское ложе. Камилла так любит предаваться любовным утехам именно по утрам, когда её тело ещё теплое ото сна, нежно-расслабленное, податливое…
Нет. Нельзя. Греве помотал головой, отгоняя соблазнительную картину, и позвонил в колокольчик. Дверь тут же распахнулась – горничная-мулатка словно того и ожидавшая, появилась на пороге каюты с подносом, на котором стоял кувшин с горячей водой и были разложены бритвенные принадлежности. Барон тяжко вздохнул, бросил прощальный взгляд на жену и проследовал вслед за Лиззи в туалетную комнату.
«А когда утихнет буря – в гости к тётке Кэрри,
Через все водовороты – к тётке Кэрри,
Где цыплят своих бедовых кормит в море тётка Кэрри,
Прощай!»

Звуки песенки-шанти по-прежнему неслись из иллюминатора. Волны, накатывающиеся с норд-оста, со стороны Скандинавии,  бились в стальную скулу парохода, машина стучавшая размеренно, успокоительно, словно хорошо отлаженный часовой механизм от лучших швейцарских мастеров, вдруг сбавила темп, задышала медленнее, переходя на холостой ход.  На палубе боцман что-то орал по-фламандски, ему вторили скрипы канатов и гулкое уханье палубных матросов, высвистанных к авралу. Шкипер Девилль, торопясь поймать свежий попутнй ветер, отдал команду ставить паруса, под которыми «Луиза-Мария» ходила немногим хуже, нежели под  раскочегаренной до полных оборотов машиной – новенькой, тройного расширения, изготовленной всего два года назад на одном из лучших заводов Англии.
Раз-два взяли! На скрипучий кабестан нажмем дружнее.
Так держать! Да подтяните, чтоб на брашпиль весь канат,
Грот поднять! Распущен стаксель, крепче принайтовить реи,
Взятку морю — ну-ка за борт, как обычаи велят!
Ах, прощай, ах, прощай, мы опять идем в моря,
К черту ром, да и девчонку прочь с колен — отплывай!
«Торопись — кричит нам ветер, — все не зря, все не зря,
Поспеши, пока попутный! Раз-два-три — не зевай!
Если снова хочешь в гости к тетке Кэрри,
Так не мешкай, собирайся к тетке Кэрри,
Где цыплят своих бедовых кормит в море тетка Кэрри
Прощай!
*

* Р. Киплинг , «Якорная»
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t683728.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t751024.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t816203.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t213415.jpg

Отредактировано Ромей (18-06-2021 14:38:06)

+6

13

Ромей написал(а):

. Барон судорожно сглотнул – на мин мелькнула мысль плюнуть на назначенную на утро инспекцию рулевых механизмов парохода и вернуться на супружеское ложе.

миг...

+1

14

Ромей написал(а):

При этом шёлковая простыня сползла, открыв нескромному взору восхитительную грудь, просвечивающую сквозь легчайший шёлковый пеньюар. Барон судорожно сглотнул – на мин мелькнула мысль плюнуть на назначенную на утро инспекцию

ПМСМ лучше: "просвечивающую сквозь легчайший шёлк пеньюара". :)))
На минуту, либо на миг.

+1

15

Камилла наклонила серебряную, исходящую ароматным кофейным паром бульотку и наполнила чашки – сначала супруга, а потом и свою. За ланчем, сервированным  в капитанском салоне «Луизы-Марии» она предпочитала обходиться без услуг горничной (Лиззи подала кофе со свежими, выпеченными на парижский манер, круассанами, положила на угол стола газеты, полученные вчера со встречного голландского пакетбота, и удалилась) и, сделав прилично-крошечный глоток обжигающего, чёрного, как смола, напитка, и развернула лондонскую «Таймс».
«…война в Афганистане, начавшаяся в ноябре 1878 года, принесла нам сплошные разочарования. Войска терпели поражения, и армии еле-еле удалось избежать полного разгрома. Это вызвало брожение среди некоторых индийских раджей, видевших в ослаблении Британии шанс для восстания. Вскоре начались беспорядки в Индии, спровоцированные выводом британских войск из Кандагара. Но это были лишь отголоски надвигающейся бури .
После того, как русский Особый Туркестанский Корпус генерала Гурко вторгся в вице-королевство со стороны Гиндукуша и Сулеймановых гор, в Индии вспыхнуло восстание, грозящее если не уничтожить вовсе наше господство в этой стране, то, во всяком случае, сильно его поколебать. При этом Британия, увы,  оказалась крайне затруднена в части снабжения – как из-за развёрнутой Россией крейсерской войны, так и из-за потери Суэцкого канала. Последнее обернулось подлинной катастрофой, в особенности на фоне  досадных неудач Королевского Флота. Но теперь, когда пушки смолкли и судьбы мира решаются не на морских просторах, а в кулуарах Тильзитской конференции, мы вправе задать вопрос правительству: сколько ещё будут продолжаться эти мятежи, равно губительные для престижа Британской Империи и для её экономики с финансами?»

- «Досадные неудачи»! – насмешливо фыркнул Греве. – Это так господа «просвещённые мореплаватели» называют потерю сначала Балтийской, потом Средиземноморской эскадр, а потом ещё и унизительный щелчок по носу, которым их наградили янки в Чесапикском заливе? Вот уж действительно: на какие только словесные ухищрения не пустишься, чтобы хоть  чуть-чуть смягчить тягостное впечатление от этих поражений!
Камилла пожала плечиком.
- Думаю, ты не вполне прав, мон шер ами. Кабинет Гладстона у власти меньше трёх месяцев, и вину за все неудачи британская пресса валит на ушедшего в отставку Дизраэли и его министров. Автор этой статьи смотрит в будущее: без сильного флота Индию не удержать, и в Британии уже вовсю обсуждают новую кораблестроительную программу, которая позволила бы восполнить понесённые в недавней войне потери. Можешь не сомневаться, вскоре программа эта будет представлена в парламент, и я боюсь даже предположить, о каких суммах там пойдёт речь…
Греве кивнул и покосился на жену с лёгким подозрением. Да, супруга  - поистине обворожительная женщина, и в постели неподражаема, но… сколько раз его предупреждали избегать  связей с чересчур умными и деятельными представительницами слабого пола? А ведь любой известной ему даме, попадающей под это определение, его жена даст сто очков форы по части разума и кипучей энергии.
- … впрочем, дело, конечно, совсем в другом.  – продолжала рассуждать Камилла, не замечая (или делая вид, что не замечает?) как вытягивается физиономия мужа.  – Пока Гибралтар, Сингапур и подобные им приморские твердыни сидят, как пробки в бутылках, в самых важных для мировой торговли узостях – англичане могут чувствовать себя вполне уверенно. Что до броненосцев… - тут она мило улыбнулась и сделала ещё глоточек кофе, - то они могут наклепать сколько угодно, верфей и заводов в Англии достаточно, да и мастеровые пока не все взяты во флот матросами. Впрочем… -  Камилла сложила газету, - я уверена, что твои бывшие начальники хорошо это понимают.
Барон медленно кивнул.
- Ладно, что это мы о политике да о политике? – она улыбнулась мужу и, шурша накрахмаленными юбками, поднялась со стула. - Я  буду ждать в каюте милый Шарль. Как только закончишь свои скучные дела – приходи. Надеюсь… - на этот раз улыбка была откровенно вызывающей, - …надеюсь, мы до ужина найдём занятие поувлекательнее…
И выпорхнула за дверь, оставив после себя лёгкий аромат корицы и жасмина.
Барон проводил супругу взглядом, помотал головой, отгоняя соблазнительное видение того, что ждёт его в каюте, и подошёл к стоящему в углу салона бюро на гнутых ножках. Ключиком, привешенным к часовой цепочке, отпер ящик. Вытащил конверт из толстой тёмно-коричневый бумаги, извлёк из него листок – и нахмурился. В верхнем правом углу, на синеватой веленевой бумаге, красовался казённый лиловый штамп Морского министерства Российской Империи. 

https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t862374.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t450757.jpg

Отредактировано Ромей (18-06-2021 21:43:45)

+8

16

«Привет и долгие годы жизни тебе, Гревочка, друг сердечный! Вроде, и двух месяцев не прошло с нашей прошлой встречи – а скол много всего в них уместилось! Для начала – прошу извинить меня за то, что не смог присутствовать на твоём бракосочетании; назначение моё в Триест в самый последний момент было отменено, в связи с чем сорвалась и поездка в Европу, которой я намеревался воспользоваться, чтобы посетить ваши торжества.  Что поделать, mon amie, служба. Письмо это отсылаю не обычной почтой, а с оказией – позже ты поймёшь, почему..."
Добравшись до этих строк, барон Греве пожал плечами. «Оказия» означала в данном случае дипломатическую корреспонденцию русского консула в королевстве Бельгия -  пакет из тёмно-коричневой бумаги был доставлен ему на дом посольским курьером, что, наряду с казённой  адмиралтейской печатью, подтверждало особый статус послания, весьма далёкий от дружеской переписки. С тех пор барон не раз и не два перечитал послание Остелецкого – слишком уж важными и тревожащими были содержащиеся в нём известия…
«…всё понимаю, друг мой: сладость медового месяца, новые знакомства, вхождение в высший свет, да ещё сугубо деловые хлопоты – как же, целая пароходная компания, это тебе не дежурная вахта на клипере! Однако же – памятуя о службе государевой, которая, смею надеяться, и для тебя пока ещё не пустой звук, принуждён обратиться с просьбой.  Ведомство, которое я в настоящий момент имею честь представлять, до крайности заинтересовано в том, чтобы ты изменил свои ближайшие планы и предпринял вояж – и не куда-нибудь, а к берегам южной Америки, к самым скалам Магелланова пролива, которыми мы с тобой да общим нашим товарищем Серёжкой Казанковым бредили ещё в Училище. Кстати, о Казанкове – он сейчас тоже направляется в город Новый Йорк на борту нового «Витязя», где он состоит в должности старшего офицера. Да ты, наверное, помнишь – его спускали на воду в день нашей последней встрече в Петербурге, и мы даже слышали учинённую по сему поводу салютацию. Это, скажу тебе, Гревочка, какая-то нерусская поспешность и поворотливость: всего полтора месяца прошло с момента, когда судно покинуло стапель Балтийского завода  - а его уже достроили и оснастили для первого плавания. Глядишь, и встретитесь с monsieur Казанковым; конечно, Южная и Северная Америки изрядно отстоят одна от другой – а всё же это ближе, чем от твоего Остенде или наших столичных пенатов.
Касательно поручения, которым моё начальство намерено тебя обременить. По причинам, которые должны быть тебе понятны, я не могу изложить их в этом послании. Сделаем так: в конце мая я буду во Франции, в Париже, там и встретимся. Я подробнейше тебе всё объясню, а заодно – отметим изменение твоего семейного положения, как подобает старым товарищам. Счастливец ты, Гревочка: мне-то с моими невысокими чинами ещё нескоро светит получить разрешение на брак; впрочем, пока я и намерения-то такого не имею. Что до нашего Серёжи: он, сдаётся мне, до сих пор хранит в сердце траур по ненаглядной своей Ninon, и даже недавняя военная компания не принесла бедняге душевного спокойствия; ну да Господь ему и судья и утешение.
Засим  - прощаюсь, и рассчитываю на скорую встречу. По прибытии в Париж потрудись остановиться в отеле «LE MEURICE», я сам тебя там разыщу.
P.S. Кстати, о жизни семейной –  советую, искренне советую, дружище, помозговать о том, как представить предстоящую поездку очаровательной madame Grève. Жёны – они, брат ты мой, такие, неохотно отпускают нашего брата от себя – тем более, сразу после свадьбы. Не хотелось бы, чтобы наша просьба обернулась для тебя семейными неурядицами…»

Барон дочитал письмо до конца, сложил в конверт, запер в секретер, и задумался. Совет Остелецкого, содержавшийся в постскриптуме,  был далеко не праздным: следовало, в самом деле, как-то объяснить Камилле предстоящую отлучку. Планируя бракосочетание, они собирались в начале июня отправиться в долгое свадебное путешествие на «Луизе-Марии», для того и проверяли судно после ремонта в нынешнем плавании. Теперь планы придётся менять.
Взгляд его упал на книжный, вишнёвого дуба, шкаф. На верхней полке красовались нарядные переплёты собрания сочинений  французского писателя и футуровидца Жюля Верна. Барон души не чаял в его романах, проглотил из бессчётно ещё во время учёбы в Морском Училище – и оказавшись в Бельгии перво-наперво выписал из Парижа дорогое издание в богатом коленкоровом, с  золотым тиснением,  переплёте и иллюстрациями, переложенными папиросной бумагой. Камилле же, не одобрившей увлечения супруга «низкопробной беллетристикой (её собственные слова!) он заявил, что приобрёл книги чтобы попрактиковаться во французском - благо, русские переводы он знает едва ли не наизусть.
Решение пришло сразу: если лорд Гленерван превратил свадебное путешествие на яхте «Дункан» в спасательную экспедицию – то почему бы ему, барону Греве, не совместить своё свадебное путешествие с выполнением поручения ведомства, в котором состоит Венечка Остелецкий?  В конце концов, чем шотландский аристократ лучше остзейского барона? Осталось только  найти достаточно романтический и убедительный повод, которым можно будет увлечь воображение новобрачной.  Барон задумался – недавно в одной из брюссельских газет ему попалась любопытная заметка. Тогда он посмеялся и выбросил её из головы – но теперь она может прийтись весьма кстати. Надо, решил барон, сразу по возвращении, разыскать автора, чтобы спланировать всё ещё до встречи с Остелецким в Париже.  К тому же, если верить некоторым сугубо деловым корреспонденциям, напечатанным в газетах, поездка эта может оказаться весьма полезной для семейного предприятия, в которое превратилась теперь пароходная компания, приданое свежеиспечённой баронессы Греве.
И барон потянулся к книжному шкафу, где на нижних полках хранились подшивки газет и журналов.
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t149070.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t57868.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t312936.jpg

Отредактировано Ромей (19-06-2021 12:05:29)

+8

17

III
май 1879 г.
Красное Село,
возле Санкт-Петербурга.

Остелецкий дал лошади шенкеля. Рыжая донская кобыла ( лошадей им дали казаки, состоявшие при штабных конюшнях, предупредив, что выбрали для «ихних высокородий» конячек посмирнее, потому как знамо дело, моряки)  фыркнула и вслед за гнедой графа Юлдашева, вылетела на гребень холма  - и встала. Дальше дороги не было – склон обрывался песчаной кручей, и внизу, в дюжине саженей, в узком дефиле, проходила на рысях батарея лейб-гвардейской конной артиллерии.  Донской казачьей  батареи. Могучие вороные кони, по шесть в запряжке, чёрная с красными лампасами и выпушками форма ездовых и фейерверкеров, ротмистр, батарейный начальник – сбоку колонны, в клубах пыли, поднятой высокими колёсами орудий и передков, что-то неслышно орёт и пышный двухвостый султан развевается над каской с золочёным налобником в виде двуглавого орла…
Сборы в Военном лагере Красного Села в разгаре. Вдали, за речкой Лиговкой, виднеется Царский валик, и туда-то направляются конно-артиллеристы. Дальше, за Лабораторной рощей белеют выгоревшие на солнце ряды парусиновых солдатских палаток. Их ставят в начале мая, когда полки прибывают в Военный лагерь на сборы. Господа офицеры квартируют неподалёку, в деревянных благоустроенных домах, выкрашенных в цвета полков. Обыкновенно в Красносельских сборах участвуют  десятки тысяч военных, а  в редкие годы Больших Манёвров, - например, в 1853-м, перед Крымской Войной, их здесь разместилось до ста двадцати тысяч. К середине мая размещение полков заканчивается и начинается первый, строевой и стрелковый этап сборов.  После полки занимаются ротными и батальонными полевыми экзерцициями, и августе сборы завершаются   большими манёврами.
Но сейчас многих полков, обычных гостей Военного лагеря, на месте нет. Одни на Балканах, другие переброшены на юг, в Туркестан, к афганской границе – на случай возобновления боевых действий в Индии. Даже гвардия – и та ещё не в полном составе, не все полки успели вернуться в столицу. Однако ж ряды палаток по-прежнему стоят плотно – места отсутствующих полков заняли команды  военных училищ. Вот они, кстати, следом за конно-артиллеристами – Николаевское кавалерийское училище, проходит строем, с  песней.

Едут, поют юнкера Гвардейской школы,
Трубы, литавры на солнце блестят.
Грянем «Ура!», лихие юнкера,
За матушку Россию, за русского Царя!

Алые кепи, положенные к летней форме, алые обшлага на чёрных  мундирах – красуются николаевцы, форсят, не приведи Господь! Это пока сабельные ножны у них «анбнакавенные», обтянутые чёрной кожей, с  латунными наконечниками и устьями - но каждый, к гадалке не ходи, предвкушает счастливый момент, когда сможет бросить в стальные, начищенные до зеркального блеска, ножны палаша серебряный гривенник – для звона, по обычаю лейб-кирасир и кавалергардов.

Справа повзводно, сидеть молодцами,
Не горячить понапрасну коней.
Грянем «Ура!», лихие юнкера,
За матушку Россию, за русского Царя!

Разумеется, далеко не всякому суждено попасть в гвардию. Это участь избранных; прочим же после выпуска предстоит разъехаться по армейским гусарским и драгунским полкам, тянуть нелёгкую служебную лямку. Но кто ж об этом задумывается в восемнадцать-то годков от роду?

Справа и слева идут гимназисточки,
Как же нам, братцы, равненье держать?
Гей песнь моя, любимая,
Буль-буль-буль бутылочка казённого вина!

Ротные начальники недовольно оглядываются, демонстрируя немаленьких размеров кулаки – ишь чего, удумали, неположенный припев про «буль-буль-буль» вставлять! А николаевцам хоть бы хны – им сейчас сам чёрт не брат!

Здравствуйте, барышни, здравствуйте, милые,
Съемки у нас, юнкеров, начались!
Гей песнь моя, любимая,
Буль-буль-буль бутылочка казённого вина!

- Хороши, прохвосты!  - с удовольствием сказал Юлдашев, когда колонна николаевцев миновала дефиле и стало можно говорить, не глотая поднятую сотнями копыт пыль. Сегодня он, видимо, за компанию с Остелецким, нацепил морскую форму с погонами капитана второго ранга.  – Но, полюбовались, Вениамин Палыч, и к делу. Вы, верно, гадаете, зачем я пригласил вас на эту прогулку?
Остелецкий наклонил в знак согласия голову. Хотя – Юлдашев, ставший с времён приключений в Порт-Саиде его непосредственным начальником и остававшийся им после официального перехода молодого человека в департамент военно-морской разведки, частенько выбирал для важных бесед места не вполне обычные, предпочитая их казённой тиши кабинетов. «В нашем деле, Вениамин, - поучал он доверенного сотрудника, - никогда нельзя забывать, что у любых стен могут оказаться уши.  А на открытом воздухе – парке каком, к примеру, или в лесочке загородном – кто нас подслушает?»
Вот, к примеру, как сегодня.
-… так о чём бишь я? – продолжал Юлдашев. Он потрепал рыжую по шее и та мотнула головой в ответ на ласку. – С николаевцами нам сегодня ещё предстоит встретиться, Вениамин Палыч. Дело в том, что по итогам завершившейся кампании решено создать особые морские пластунские команды. В них сейчас набираются добровольцы как из стрелков, так и из казаков и матросов. А кроме того – решено зачислять так же добровольцев из последних выпусков военных училищ, чтобы начать обучение ещё в юном возрасте. Берём,  разумеется, только тех, кто подходит по нашим требованиям. А они весьма строгие – из десятка желающих хорошо, если один проходит!
- Неужели из Николаевского тоже нашлись желающие? – удивился Остелецкий. Где кавалерия, а где флот?
- Ещё как нашлись, друг мой. Особенно когда узнали, какое за это положено от казны жалование. Сами знаете – армейский корнет прапорщик, из тех, кто живёт исключительно на казённый кошт отнюдь не шикуют…
Веня согласно кивнул. Действительно, младшие офицеры мирного времени, хоть и не бедствовали, но далеко не шиковали. Кое-кто из будущих кавалеристов  вправду мог польститься на высокие жалования и перспективы карьерного роста.
- Морские пластунские команды будут состоять при военных судах, несущих заморскую службу или совершающих дальние походы.  – продолжал граф.  - Повышенное жалование, как я уже сказал, выслуга лет год за два, ну и подготовка, разумеется: стрельба из разных типов винтовок и револьверов, приёмы рукопашного боя, владение холодным орудием любых видов. Плаванье, действия под водой с помощью особых приспособлений именуемых «водолапти», изобретённых унтером Лопатиным во время дунайской кампании. Это, видите ли, нечто вроде перепончатых лап на ноги, а к ним -  парусиновые перчатки с перепонками между пальцев. Очень, говорят, удобно и быстро плавать под водой получается, куда быстрее чем привычным способом, дрыгая ногами-руками, аки лягушка…
Остелецкий усмехнулся – надо же, чего только русский человек не придумает! Граф меж тем развивал тему:
-…гимнастика, это обязательно, артиллерийская наука, начальный курс. Кроме того - специальные дисциплины, вроде подрывных работ и ведения разведки, а для проявивших себя особо -  телеграфное и шифровальное дело. Вот, кстати, почему наше ведомство курирует их подготовку… Морские пластунские команды, как я уже упомянул, создаются с учётом опыта прошедшей кампании. Например, некоторым нашим крейсерам приходилось высаживать разведочные партии на сушу, совершать диверсии против объектов неприятеля, захватывать стоящие на якорях суда – и, если судить по рапортам начальников назначенных для этого партий, им крайне не хватало  подготовленных людей. Матросики, конечно, и бравые и силушкой бог не обидел - но тут-то требуются особые навыки.
Остелецкий снова кивнул.
- Верно,  Александр Евгеньич. Припоминаю, рассказ моего товарища по Морскому Училищу лейтенанта Казанкова, как они взрывали маяки на Мысе Доброй Надежды…
- Вот-вот, что-то в этом роде я и имею в виду. – согласился Юлдашев.  – Собственно, я и привёз вас сюда, чтобы познакомить поближе с одной из таких команд. Они тут, недалеко, за лабораторной рощей лагерь себе устроили, тренируются. Вы приглядитесь к ним, оцените. В той миссии, которая вам вскорости предстоит, эти молодцы могут очень даже пригодятся.
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t996284.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t464710.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t890581.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t508275.jpg

Отредактировано Ромей (19-06-2021 21:14:36)

+7

18

- Ну, как вам наши подопечные, Вениамин Палыч? – осведомился Юлдашев. – Видел, как внимательно вы к ним присматривались, и даже поупражнялись немного за компанию…

Действительно, понаблюдав за занятиями «морских пластунов» на невиданных сооружениях из брёвен, канатов и канав с водой, Остелецкий не утерпел: спросил у надзирающего унтера, можно ли раздобыть подходящую одежду вместо морского мундира, а когда требуемое (выцветшие парусиновые шаровары и рубаху-косоворотку из ткани бледно-зелёного цвета) принесли – присоединился к очередной группе. И тут же понял, что едва в состоянии угнаться за этими ловкими, жилистыми, быстрыми, как ртуть молодцами – несмотря на то, что в Морском Училище всегда был в числе лучших и по гимнастике и по фехтованию.

После обильного обеда, поданного прямо к «учебному городку», занятия продолжились, но уже в «классах». Остелецкий по очереди посетил и «класс телеграфистов», большую палатку-шатёр, где учащиеся, устроившись за лёгкими столиками, стучали ключами, упражняясь в азбуке Морзе; и соседний шатёр, в котором на длинных   дощатых, покрытых брезентом, столах были разложены разобранные на части винтовки разных систем и неторопливый, усатый унтер объяснял «ученикам» особенности сверхметкой стрельбы и прицеливания с помощью новомодных  ружейных телескопов. Посетил он и полянку, где на присыпанных песком площадках проходили занятия по штыковому бою, французской ножной борьбе «сават» и каким-то неведомым рукопашным ухваткам с применением палок, ножей и кривых кинжалов-бебутов. Об этих последних надзирающий за упражнениями казачий урядник сказал, что бебуты являются личным холодным оружием «морских пластунов» - удобны, ухватисты и в ближнем бою позволяют при наличии, разумеется, навыка, отбиться от сабли или абордажного палаша.

- Что тут скажешь,  Александр Евгеньич? – ответил Венечка.  Впечатляет. Если бы мы всех солдат так готовили… но я понимаю, это невозможно устроить в армейских полках. Да, пожалуй, и незачем. А вот иметь в каждом  полку подобную команду – это было бы, думается мне, весьма полезно!

- Так ведь лиха беда начало, друг мой!  - весело отозвался Юлдашев. Ему явно доставляло удовольствие беседовать о «морских пластунах». - Уже решено, что лучшие выпускники этих курсов станут инструкторами при подготовке нового набора. Пока только для флота - но дайте срок, и до армии дело дойдёт. Вы мне вот что скажите:  присмотрели кого-нибудь себе в команду?

Веня кивнул.

- Есть несколько молодцов – да вот, я их фамилии в книжечку записал. Один, как вы и говорили, из Николаевского кавалерийского, трое казаков, матрос, и ещё один – тоже из юнкеров, артиллерист, бывший студент. Мне его особо рекомендовали как великого доку по взрывному делу…

- Вот и хорошо. – кивнул граф. – Вы, голубчик, уж потрудитесь , отберите ещё человек с пяток – и начинайте занятия в составе всей команды. Времени у вас две недели; в середине июня уходит корвет «Рында», отправитесь на нём. Кстати, давно собирался спросить – как у вас с испанским языком, владеете?

Остелецкий скрыл усмешку – сведения о владении иностранными языками были аккуратнейше занесены в его личное дело.

- Крайне поверхностно, Александр Евгеньич. Читать ещё кое-как могу, а вот с разговорной речью беда.

- Вот и займитесь. Я распоряжусь прикомандировать к вашей команде офицера, свободно владеющего испанским – попрактикуйтесь, да и с людьми вашими позанимайтесь – чтобы каждый три-четыре десятка самых употребительных оборотов знал. В открытом море времени довольно, чего им сидеть без дела? И, кстати…

Юлдашев сделал паузу.

- Вы тут давеча упомянули о вашем товарище по Морскому Училищу, лейтенанте Казанкове. Не исключено, что вам предстоит встретиться с ним – но не здесь, в Петербурге, а уже по ту сторону Атлантики. Так что завтра  жду у себя, в Адмиралтействе. Обсудим последние  детали  вашей миссии - и за дело. Времени у вас, почитай, совсем не осталось.

https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t444688.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t868626.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t528057.jpg

+8

19

Ромей написал(а):

Дальше, за Лабораторной рощей белеют выгоревшие на солнце ряды парусиновых солдатских палаток.

Не замечание по тексту, просто возник вопрос - выгорели, значит были не белые изначально, ну а какого цвета были?

Ромей написал(а):

Съемки у нас, юнкеров, начались!

А в каком смысле "съемки"?

Ромей написал(а):

Сами знаете – армейский корнет прапорщик

Хм... Вероятно пропущено "или"?

Отредактировано Игорь К. (20-06-2021 13:00:21)

+1

20

Как я понял, так называли летние полевые лагеря. Точнее, проводящиеся на них занятия по топографии и полевому картографированию.
"Съёмки примерные, съёмки глазомерные..."

Отредактировано Ромей (20-06-2021 13:02:27)

0