VI
Июнь 1879 г.
Париж, Франция.
В июле Париж чудо, как хорош – особенно после того, как барон Осман по указанию Наполеона III-го  обустроил для прогулок парижан Булонский лес и парки Монсури и Бют-Шомон. А, главное: безжалостно перекроил средневековые улочки и кварталы, прорезав их широкими бульварами-осями, открывающими восхитительные виды-перспективы на городские достопримечательности. И, что бы не твердили злопыхатели касательно того, что сделано это вовсе не для удобства фланирующей публики, а только лишь, чтобы удобнее было картечными залпами разгонять очередную «революцию» - всё равно, замечательно стало в этом городе, подлинном сердце Европы!
- Опять я толком не посмотрю Париж! – жаловался Греве, шагая рядом с Остелецким. Оба были в обычном партикулярном платье, а барон, кроме того, вертел в пальцах изящную, с серебряным набалдашником тросточку. – Перед свадьбой на два дня завернули сюда с Камиллой, так целыми днями только и делали, что мотались по модным лавкам! Как будто, нельзя было по почтовому каталогу выбрать да заказать!
- Не понимаешь ты женского сердца, Карлуша… - усмехнулся Остелецкий. - Для любой уважающей себя дамы посещение модистки или, не дай бог, шляпной лавки – сродни священнодействию, никакими каталогами этого не заменить.
- Всё равно досадно! – набычился барон. – Думал провести здесь хотя бы недельку, а тут – давай-давай, гони гусей, скорее! Подождать, что ли, нельзя?
Нельзя, дружище! – Остелецкий развёл руками. – Никак нельзя, уж не обессудь. Времени у нас всего ничего – не позже, чем через три дня нам надо быть в море.
- «Нам»? – барон подозрительно сощурился. – Напомню, что у нас вообще-то медовый месяц…
- Мы вам не помешаем. – отмахнулся собеседник. – «Луиза-Мария», если верить описанию в регистре Ллойда – достаточно крупное судно. Прикажешь оборудовать для моих людей временный кубрик, ну и мне какую ни то каютку выделишь – мешать вам не будем, слово чести. Ну, разве что, сам захочешь побеседовать…
А побеседовать им было о чём. Уже полтора часа, как старые приятели встретились, как и было условлено, в ресторане отеля «Le Meurice», и после недолгого обеда, отправились прогуляться по бульварам. У стен имеются уши – наставительно говорил Остелецкий, -  а в отеле – так в особенности. Дела наши секретные, так что давай-ка, пройдёмся по бульварам, побеседуем. Так спокойнее.
В самом деле, их никто не беспокоил – хотя на бульваре Сен-Жермен довольно оживлённо. По брусчатке тарахтят железные шины экипажей и цокают лошадиные подковы,  с лотков на высоких тонких колёсах торгуют жареными каштанами, сладостями и имбирным лимонадом. Остроглазые девицы в крахмальных наколках, с корзинами свежесрезанных фиалок и тюльпанов предлагают свой душистый товар фланирующим парочкам.   Деловито беседуют на ходу мужчины в кепи и котелках, а одинокие зеваки, высматривают свободную скамейку, чтобы устроиться на ней с газетой. Никто здесь не обращает внимания на ближних, и только вездесущие гамены шныряют в опасной близости от карманов прогуливающейся публики.
Вы бы поостереглись, Гревочка… - Остелецкий цыкнул на особо шустрого оборванца в драном солдатском  кепи и рабочей блузе до колен, пристроившегося, было, за спиной у барона.  - Вмиг без портмоне останетесь, здесь это быстро!
Греве покосился на сорванца, нахмурился и угрожающе поднял трость. Мальчуган отскочил, сделал неприличный жест и выкрикнул что-то непонятное, но наверняка обидное. Барон ответил юному прохвосту длинным оборотом из малого шлюпочного загиба.
- Да оставьте вы его, Гревочка… - Остелецкий схватил Греве за рукав, не давая тому перейти от слов к действию. – эти оборванцы тоже, своего рода, парижская достопримечательность. Сочинения господина Виктуара Гюго помните? Не исключено, что вы сейчас едва не вытянули тросточкой очередного Гавроша. И, не забывайте – мы с вами не в Охотном Ряду. Если так уж хочется обложить кого-то по матушке – используйте тевтонскую речь, она в плане сквернословия весьма богата и занимательна.
Говорили они по-немецки, которым оба владели в совершенстве.
Греве проводил гамена недовольным взглядом, пожал плечами и направился вслед за приятелем.   тот был прав, разумеется: имея в кармане шведский паспорт,  по которому он и приехал во Францию, Остелецкий не желал рисковать тем, что в них опознают подданных Российской Империи – благо соотечественников в Париже хватало во всякое время года. 
- Кстати, как ты прибыл сюда? – поинтересовался Греве, когда бульвар Сер-Жермен остался позади.
- А по чугунке дружище, сиречь, по железной дороге. Из Петербурга до Варшавы, потом до станции Вержболово. Там вагоны переставили на узкую колею – и привет Восточно-Прусская Восточная  железная дорога! Лучше расскажи, как сумел уговорить на эдакую авантюру супругу? 
- Да уж пришлось постараться. Спасибо, попалась в журнале  статейка одного французского учёного насчёт сокровищ местных индейских царьков – инками их называли, кажется. Камилла, как услышала – сразу загорелась. Сейчас строит планы экспедиции в отроги Анд и даже выписала из Швейцарии какие-то особые башмаки для горных восходителей.
Остелецкий ухмыльнулся.
- Смотри, Гревочка, как бы и правда, не пришлось в горы лезть! Там, как я прочитал, сплошь лёд, снег да королевские кондоры.
- А, вздор... – легкомысленно отмахнулся барон. Прибудем в Чили, придумаю что-нибудь убедительное.  А пока – давай-ка поищем, где бы поужинать? У меня, признаться, кишки сводит.
Может, в «Фоли-Бержер»? – предложил Остелецкий. Тамошняя кухня вполне даже комильфо, и барышни танцуют весьма пикантные...
- Ты, видать, погибели моей хочешь? – Греве сделал испуганные глаза. – Если баронесса узнает, что я посещаю подобные заведения, да ещё и без неё – со свету меня сживёт. Нет уж, поехали назад в отель, там и поужинаем. Заодно представлю тебя супруге – раз уж нам предстоит провести целый месяц на одном пароходе, лучше познакомиться заранее.
Так она с тобой в Париже? – удивился Остелецкий.
- А ты чего хотел, братец? У нас медовый месяц, иначе никак…
И махнул тростью, подзывая фиакр.

Отредактировано Ромей (22-06-2021 09:21:57)

разные авторы описывают разные варианты.

[size=1о]Париж,
набережная Сены.
Несколькими часами позже. [/size]
- …а потом тот явилась супруга того, длинного. Они перед ней расшаркались, велели подать ещё бутылку вина и просидели посидели полчасика. Потом парочка поднялась наверх, в номер, а второй вышел из отеля, взял фиакр и велел ехать к «Фоли-Бержер». Я за ним прицепился и видел, как он вошёл в двери. Наверное, до сих пор там сидит – в этом заведении самое увлекательное программа начинается после полуночи,  раньше оттуда никто не уходит, и уж тем более, одинокий мужчина.
Они беседовали на набережной Турнель, возле цепного чугунного парапета в виде цепи, протянутой на чугунных столбиках. За парапетом  несла свои мутные воды Сена, а в стороне тянулись знаменитые на весь Париж развалы букинистов. Возле них толпились студенты, и чисто одетые мальчики в сопровождении гувернёров рассматривали тома приключений мсье Жюля Верна и тонкие сборники детективных повестей.  детективных романов. Юный собеседник Бёртона  презрительно посмотрел на них и пустил сквозь щербатые зубы длинный плевок – знак высшего презрения из богатого арсенала жестов, употребляемых парижскими  гаменами.
- А тебе-то почём знать? – с усмешкой осведомился англичанин. Или скажешь, что и сам бывал внутри?
- А то как же, мсье! – весело ответил сорванец. -  Мой родственник по матери моет там посуду, он и провёл. Я спрятался за сценой, в какой-то кладовке, и всё видел – даже как девчонки перед выходом чулки подтягивают!  Точно вам говорю, там он сидит, никуда не делся.
- Ладно, держи вот, заработал. – англичанин протянул мальчишке горсть мелких монет. – Какой, говоришь, номер у этого, одинокого?
Шестьдесят пятый, третий этаж. – немедленно отозвался гамен.
- Так говоришь, оба немцы?
- Говорили они точно, как пруссаки, будто собаки гавкали. – уточнил мальчишка. - Что я, ихнего поганого языка не узнаю? Но сами не немцы, это наверняка . Я, мсье, попросил мальчишку-чистильщика при отеле справиться в портье, откуда они. Так один приехал из Бельгии,а второй вообще из какой-то Швеции. Это где такая страна, мсье?
- На самом севере Европы, далеко отсюда. – ответил Бёртон, пряча портмоне.  Гамен проводил его жадным взглядом.
- Хорошо бы прибавить бы, мсье… - осторожно сказал он. - Целый день носился за вашей парочкой, все ноги сбил. Опять же, чистильщику пять су пришлось дать, задаром он и пальцем не пошевелил бы!
Англичанин подумал, затем хмыкнул и одобрительно кивнул.
- А что, и прибавлю – если прямо сейчас найдёшь мне ловкого молодца, который сможет справиться с гостиничным сейфом.
– Это запросто, мсье! – физиономия «агента» расплылась в щербатой улыбке. – Есть у меня один знакомец, от в два счёта всё обделает. Да он уже работал в этом отеле, тамошние замки знает, как родных. Если желаете – мигом сбегаю, приведу. Только в отеле надо будет сунуть франков пять коридорному, Жилю. Он, мошенник, проведёт вас наверх так, что никто не заметит, и обратно выведет, как дельце обделаете! 
Теперь мальчишка не сомневался, что его наниматель – крупный преступник, охотящийся за солидной добычей. Или даже сыскной агент, вылавливающий прусских шпионов? Недаром о них столько пишут авторы детективных книжонок, которыми полны книжные развалы…
- Веди своего знакомца, получишь три франка. И приходи завтра утром сюда, на это место будет ещё задание.
- Непременно, мсье! – гамен довольно подмигнул англичанину. – Что не сделаешь, чтобы угодить такому солидному клиенту?
И припустился бегом по набережной, сжимая в кулаке честно заработанные медяки.
Бёртон посмотрел ему вслед, огляделся, выбрал скамейку и уселся, развернув газету. Пока дела складывались удачно: агенты русского военно-морской разведки обнаружены, взяты под наблюдение и, если повезёт, сегодня вечером он покопается в бумагах того, что прибыл из Санкт-Петербурга.

Отредактировано Ромей (22-06-2021 10:35:10)