Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
На краю Земли.
I
Южный океан,
55°58′ ю. ш.
67°17′ з. д.
Август 1879 г.
Мыс Горн – самое скверное место на Земле. Здесь лоб в лоб сталкиваются два океана; здесь бушуют самые сильные шторма на планете; здесь бродят оторвавшиеся от вечного ледяного панциря айсберги; здесь холодное поверхностное течение гонит воды Тихого океана сквозь широкую горловину Пролива Дрейка в Атлантику. Здесь сливаются воедино все силы ветра, воды и льда, и соваться сюда людям – всё равно, что добровольно ходить по краешку могилы.
Хорошей погоды здесь не бывает. Летом в районе мыса Горн шторма случаются хотя бы раз в неделю, весной — не меньше двух раз; зимой они не прекращаются вовсе. Западные ветры порождают течение — гигантскую «реку», опоясывающую весь земной шар. А материковая отмель, лежащая между мысом Горн и Шетландскими островами, заставляет разбиваться в буруны огромные океанские валы, порождая волны высотой до пятидесяти футов, и ледяной ветер, прилетевший с запада, с промороженных насквозь снежных просторов королевы-Антарктиды, срывает с гребней хлопья пены, смешивая их со снежными зарядами.
Да, нехорошо зимой у мыса Горн. Судно тяжко валяет с борта на борт. А когда оно вскарабкивается на гребень очередной волны и, на секунду замерев в неустойчивом положении, скатывается с другой стороны, бронзовый винт показывается из воды и продолжает вращаться, впустую перемалывая воздух. Втугую выбраны вант-путенсы, ванты и штаги едва не звенят. Спущены и надёжно закреплены стеньги и гафели – сделано всё, чтобы неистовые размахи качки не разболтали в хлам рангоут. Тонко посвистывает ветер у снастей стоячего такелажа – шесть баллов, по здешним меркам так, лёгкий бриз…
- Не понимаю, зачем понадобилось лезть в этот адский котёл со штормами и айсбергами! Шли бы Магеллановым проливом, как и прочие пароходы. Я понимаю, парусники – им в тамошних узостях, если что, не вылавировать против встречного ветра. Но мы-то!...
Шкипер Девилль стоял на мостике, вцепившись в огораживающие его поручни так, что костяшки пальцев побелели. Узнать его было непросто – вместо форменного, тёмно-синего с золотом, сюртука пароходства и такой же фуражки – кожаная зюйдвестка и непромокаемый плащ. На ногах – тяжёлые сапоги, из тех, которые носят рыбаки. В таких крикнуть не успеешь - пойдёшь на дно, словно с гирей, привязанной к лодыжкам, и никто даже круга спасательного бросить не успеет…
Впрочем, бросай – не бросай – исход один. Ни единого бедолагу, оказавшегося за бортом на траверзе мыса Горн Дрейка, ещё не удалось спасти, выудить, поднять на палубу.
Греве – он, как и шкипер, был в «штормовом» костюме - спорить с опытным мореходом не стал. Тот прав, конечно: это парусникам приходится идти в обход мыса Горн, где довольно места, чтобы вырезаться длиннющими галсами. Судам с паровой тягой это ни к чему – в Магеллановом проливе куда безопаснее и комфортнее, несмотря на коварные прибрежные камни и выматывающее душу маневрирование в узостях.
- Я уже объяснял, герр Девилль: не хочу раньше времени попадаться на глаза персоналу своим будущим служащим. Мимо Пунта-Аренас, где расположен угольный склад «Пасифик Стим» незамеченными не проскочить. «Луизу Марию сразу опознают, а матросики с проходящих проливом пароходы разболтают по всем кабакам, что новый владелец компании явился принимать имущество. А это сейчас ни к чему – планы мои таковы, что следует, сколь это возможно, избегать постороннего внимания.
Девилль пожал плечами и что-то пробурчал в ответ. Вся сущность старого морехода противилась тому, чтобы рисковать «Луизой-Марией» по столь ничтожному поводу. Но - с судовладельцем не поспоришь, тем более, что супруга его, так же вполне сведущая что в морских, что в коммерческих делах, с мужем вполне согласна. Правда, сейчас она лежит пластом в своей каюте, и стюард таскает ей куриный бульон и зажаренный кукурузный хлеб – вместо горничной, которая находится в столь же незавидном состоянии. Мыс Горн безжалостен.
- Судно на правом крамболе! – сигнальщик едва перекрикивал завывания ветра. - Парусное, большое, три мачты. Дистанция двадцать кабельтовых, идёт напересечку!
Греве вскинул к глазам бинокль, вгляделся – и замер, поражённый. 
Отредактировано Ромей (28-06-2021 18:48:04)
