Глава 41. Шашлык по-карски

Джамаль сидел в ротанговом кресле, наособицу от общей суеты и наблюдал за парой лебедей, которые с невероятной грацией скользили по водной глади. Рядом суетились хозяева стоящего чуть выше, почти на опушке леса, коттеджа, выстроенного специально для «отдыха» в стороне от любопытных глаз. Будущий глава суверенной Республики Курдистан получил отличное образование и всегда интересовался историей тех мест, где ему доводилось бывать. Он знал, что это подчеркнуто живописное озерцо, окруженное рощами и лужайками было отнюдь не уголком местной природы, а искусственным ландшафтным парком, который создал, не жалея денег, живший здесь в девятнадцатом веке малороссийский магнат. Плод его замыслов и трудов пережил все катаклизмы века последующего, радуя глаз и душу.

  Главный хозяин, владелец местного нефтехранилища и один из самых уважаемых людей в Ичне, вывесив огромный живот над мангалом, и лично занимался приготовлением шашлыков. Два хозяйчика помельче - держатель рынка и владелец сети пунктов приема лома цветных металлов - отирались у накрытого дастархана, не решаясь побеспокоить высокого гостя. Все трое были чеченцами. Подобные одноразовые пособники не блистали умом или особыми организационными талантами, но оказывались незаменимы, когда требовалось набрать рядовую "пехоту" - бойцов, готовых стрелять без раздумий, а затем раствориться без следа в родной Чечне, поставив в тупик любых розыскников. Именно это и требовалось Джамалю на данном этапе.
   Нефтехранильщик, отвлекая от мыслей, гордо объявил, что жарит "традиционные" шашлыки по-карски, самые сложные в приготовлении, но и самые вкусные среди всего шашлыкового семейства. Джамаль степенно кивнул, отдавая должное замыслу и лишь незаметно, самыми уголками губ, усмехнулся.
  Разъевшийся пузан совсем не чувствовал мясо и действовал как мясник, а не кулинар. К тому же "карси хоровац", который он пытался готовить, был отнюдь не кавказским блюдом. Само название не имело ничего общего ни с Чечней, ни с Ингушетией, ни с Осетией. Ни даже с Грузией. На самом деле “шашлык по-карски” стали подавать в петербургских ресторанах в девятнадцатом веке, во время Крымской войны, после взятия русскими войсками неприступной турецкой крепости Карс.
   Джамаль вновь усмехнулся, теперь уже про себя. Он подумал, что случилось бы, узнай вдруг, в разгар обеда невежественные и почти обрусевшие на легких хлебах чеченцы об истории "карского шашлыка" ...
  Наблюдая за тем, как горе-хозяин (не знающий даже того, что "карси хоровац" маринуется вместе с почками, и мясо при этом надрезается не как попало, а строго вдоль волокон), щедро поливает жарящиеся куски то вином, то лимонным соком, Джамаль сделал глубокую затяжку и чуть прикрыл глаза, дожидаясь, когда мозг окутает чуть щекочущим легким туманом.
  Красота места и чувство временной безопасности навевали спокойные, неспешные мысли. Суетливые люди, - подумал он о чеченцах, - с их показной жестокостью и силой, заключающейся разве что в способности безоговорочно слушаться старших, да крепко держаться друг друга. Но их отчего-то боятся во всем мире... Впрочем, понятно отчего. Горцы дважды выселялись со своих исконных земель. Вначале русские цари, покорив Кавказ, заставили их бежать на Восток, затем Сталин выселил их в Сибирь. Благодаря этому у них образовалось огромное количество землячеств, каждое из которых, представляет собой - если говорить откровенно - хорошо сложившуюся организованную преступную группировку, что наводит страх на жителей мест, где им довелось осесть.
   Но существует нация, которую боятся даже чеченцы. Древний народ, переживший шумеров, ассирийцев и египтян. Не склонившийся ни перед персом Дарем, ни перед греческим Искандером. Давшая восточному миру множество правителей и династий. Нация, что обитает в горной стране, разорванной на части Ираном, Ираком, Турцией и Сирией.
  Имя ей - Курдистан.
  Джамаль получил при рождении имя Джиангир - властелин мира. Он был отпрыском знатного рода Айюбидов. Род курдских шейхов и сирийских эмиров, к которому принадлежал когда-то гроза крестоносцев, великий султан Салах-ад-Дин. Великий предок едва не объединил весь мир ислама в единую могучую империю, способную сокрушить неверных и установить на земле новый порядок. Но не смог… И вот, впервые за последние восемь веков такой шанс вновь предоставился.
  Джамалю было пятнадцать, когда всю его семью нашли и вырезали по приказу турецких властей, ведущих жестокую, непримиримую борьбу с курдами. Подростку пришлось скрываться в пустыне. Среди огромных черно-красных камней, днем раскаленных, как Джеханнам - преисподняя, а ночью холодных, как смерть, Джамаль однажды нашел заброшенное сооружение - то ли убежище пророков, то ли древнюю обсерваторию. Именно там он впервые услышал голос Аллаха, который и поведал, какой путь уготовлен Милостивым и Милосердным для юного беженца.
  У семьи Джамаля были деньги в швейцарском банке. Три года он отучился в Оксфорде на историческом факультете, затем прошел подготовку в школе спецназа и завербовался в Иностранный легион. Дальше была аль-Каида, ООП, Хизболла, Рабочая партия Курдистана и, наконец, служба у Саддама Хуссейна ...
  У Курдистана будет султан, который сможет вначале объединить пятидисятимиллионный народ, а затем силой и хитростью подчинить себе всех этих жирных котов - Турцию, Ирак, Кувейт, Саудовскую Аравию. Дальше - Сирию, Египет, Иорданию и Иран. Индустриальная мощь Малой Азии, помноженная на нефтяные поля Аравии и Междуречья, заставит считаться с новой империей весь мир...
  Но Джамаль не был наивным романтиком. Он прекрасно понимал, что создать страну великой мечты можно лишь в то время, когда нынешние хозяева планеты будут отвлечены, прочно и надолго. Заняты друг другом настолько, что просто не смогут ему помешать. Посему - пусть наниматели считают Джамаля наемником-террористом, простым орудием в своих руках, пешкой в большой игре. Чем дольше они будут заблуждаться, тем лучше...
   Хозяин закончил издеваться над отличной бараниной и фальшиво-угодливым голосом пригласил «дорогого господина» к столу. Джамаль улыбнулся в третий раз, теперь с демонстративным радушием и вежливостью, и легко поднялся из кресла.
  Вчера вечером, незадолго до его прибытия, этим людям позвонил сам «эмир Кавказского эмирата», и гостя встречали так, как во всем мире местные удельные начальники встречают вдруг свалившееся на голову столичное начальство. Да не просто начальство, а прибывшее с совершенно неясными целями. Он даже не сомневался, что после застолья в коттедже ожидает «особая приправа».
  «Почему бы и нет?» - подумал Джамаль, у него не было женщины после отлета из Фуджейры. Хотя он, восточный человек, не оправдывал расхожего заблуждения и совсем не любил это модное "гаремное мясо" - неизменных блондинок в теле. Джамаль предпочитал смуглокожих и черноволосых арабок, с полными чувственными губами, влажными глазами сытых коров, осиными талиями, широкими бедрами и ненасытным лоном молодых лисиц.
  Началась трапеза. В знак особого уважения, на что не преминул указать "нефтяник", вначале, еще до всех остальных блюд, был подан курдский баклажанный суп. Оказавшийся бестолковым варевом из баклажанов, лука и чечевицы, рецепт которого повар-осетин, похоже, просто позаимствовал в Интернете. Делая вид, что отдает должное выставленной на стол стряпне, годной, на его взгляд, разве что для кормления собак, Джамаль, не вслушиваясь в осторожную болтовню чеченцев, еще раз обдумывал все, что ему удалось узнать по приезду из аль-Хаага.
  Человек, совершивший налет на завод близ Русы, был весьма опытен и профессионален. Но скорее всего он действовал в одиночку и при дефиците времени, поэтому не смог предусмотреть всего. В том числе и того, что хозяин завода, Хасан, незадолго до всех этих событий установил несколько скрытых камер. Не то, чтобы для какой-то конкретной надобности, скорее просто для порядка - "чтобы было". А может, чтобы уличить стражей в небрежности - теперь это было уже не важно. Лицо налетчика заснять так и не удалось, но потайная камера, обозревавшая сторожку, зафиксировала, что пришелец снял перчатку, коснувшись клинка одного из ножей. Организовать быстрое снятие и проверку отпечатков оказалось очень непросто и очень (очень!) недешево. Но тем не менее - удалось, когда Джамаль после мучительного колебания использовал кое-какие старые знакомства, в том числе и в ЦРУ - его связи с западными спецслужбами отнюдь не исчерпывались советником Морганом.
  Таким образом выяснилось, что завод с весьма недружественным визитом посетил некий Виктор Сергеевич Верещагин, житель города Руса, чуть больше года назад переехавший туда из Киева. Люди Хасана поговорили “с кем надо” в Русе и узнали подробности. Отселенец, базарный охранник, был известен в городке как “десантник”. За несколько дней до налета его труп был найден в квартире. Застрелен по неосторожности в пьяной ссоре.
  Не удовлетворившись дознанием, которое провели уцелевшие после налета дети гор, Джамаль подергал нужные рычаги, и похоже, докопался до истины. “Десантник” - Верещагин раньше служил в правительственной охране. Он был соседом старого летчика, который проболтался о бомбе, и помешал наемному убийце расправиться с его дочерью. Пятнадцатилетняя девочка исчезла из города в тот самый день когда был якобы убит Верещагин. Вскоре после этого исчезли без следа два агента ЦРУ - местный Беркович и посланный на его зачистку оперативник Опоссум.
  Если добавить к этой цепочке “случайных” смертей, труп информатора, обнаруженный в септике у собственного коттеджа, то картина вырисовывалась довольно ясная и логичная. Верещагин узнал о бомбе и, оставляя за собой горы трупов, идет по следу Джамаля,.
  При всей очевидности связи бомбы, покойного Сербина и Верещагина, мотивы последнего оставались неясными. Если он законсервированный сотрудник спецслужб, то почему действует в одиночку? Если он любовник пятнадцатилетней дочери летчика и мстит за смерть ее отца, то почему ищет бомбу? В том, что он ее ищет, не оставалось сомнений - рабочие Прилукской базы по предъявленной фотографии узнали человека, который “бродил с расспросами”.
  Джамаль оценил этого Верещагина как сильного , крайне опасного, а потому достойного противника. Ведь именно так в сложившейся ситуации действовал бы и он сам … Джамаль понимал, что и маленький человек может стать помехой в огромном деле. Если этого маленького человека ведет за руку Аллах, желая проверить силу и крепость правоверных. Ведь чем можно было объяснить все происходящее, как не Его волей?
  Джамаль знал, что этот человек не остановится, пока не погибнет или же не достигнет цели. Но распылять силы на его поиски он не видел ни малейшего смысла. Искать того, кто идет по следу нет смысла, он сам рано или поздно даст о себе знать. Сейчас трейлер опережает любую погоню на два или три дня. И даже ближайшим помощникам неведом ни маршрут, ни пункт назначения. Охрана усилена настолько, что бояться нападения не нужно - груз сопровождает Рустам. Хоть он тоже чеченец, но его люди, в отличие от зажравшихся сторожей Хасана, опытные и отлично подготовленные воины.
  Три дня - это очень много, а дальше будет уже не важно. Так что пусть этот храбрый воин идет по следу. В конце пути его ждет легкая и достойная смерть. Интересно будет поглядеть ему в глаза. Потом, когда все завершится.
   Обед закончился, слуги принесли чашки с водой для омовения пальцев.
   - А сейчас, - глаза хозяина слегка замутились, словно он смазал их липким бараньим жиром, - нашего дорогого гостя ждет особый подарок, приготовленный специально к его приезду.
   Толстый чеченец подал знак, махнув четками, которые сжимал в коротких холеных пальцах. На пороге дома появились провинциальные гурии, одетые в одни лишь прозрачные туники. Как и предполагал Джамаль, все они были блондинки, по большей части крашеные. К тому же насмерть перепуганные, похоже им сделали соответствующее внушение относительно высокого гостя, который должен остаться доволен.
   Джамаль заскользил оценивающим взглядом по стайке приближающихся девушек. Не арабки, увы… Но в конце концов не следует стремиться обрести сразу все вожделенное, ибо "Не являй на лице презрения к людям и не шествуй по земле горделиво - воистину, Аллах не любит всяких гордецов и хвастунов."[1]
   
  ________________
   [1] Коран 31-18

Глава 42. Запах близкой войны

За несколько часов оставшихся до заката, Пашкин успел забежать в столовую, вернуться в номер, перекемарить часика два и разобрать тюки новоприобретенного имущества. Жаль, разбирать пришлось на бегу. А то ведь одна только электроника, которой комплектовался новомодный “Ратник”, требовала долгого и вдумчивого изучения. Не говоря уже про прочее снаряжение, своим количеством и качеством греющее куркульские нотки, что неожиданно проснулись в майорской душе. Эх, и “Кречет” бы опробовать, а то про коллиматор этот много чего слышал, но в руках не держал.
  На инструктаж прибыл вовремя, благо тактический корпус располагался в двух шагах от гостиницы, которая , как ему успели разъяснить сослуживцы, имела культовое прозвище “Отель Атлантик” (конечно же, с ударением на последнее “и”).
  Инструктажа никакого, собственно и не было. Колчин наскоро представил нового зама остальным членам группы и дал команду вооружаться, после чего все дружно потопали к "арсеналу". Арсенал оказался длинным рядом внушительных “шкапчиков”, способных, пожалуй, уцелеть в эпицентре ядерного взрыва не хуже холодильника из четвертой части "Индианы Джонса".
  Остановившись у бронедверцы, на шильдике которой уже чернела его фамилия, майор с опаской вставил карточку в едва приметную щель. Дверца загудела, откинулась, Пашкин заглянул внутрь и почесал затылок, думая - ох, нихрена себе бонусы дают новичкам в этой стрелялке...
   Гудение сирены застало его врасплох. Подхватив напоследок АК-12, выглядящий из-за всевозможного обвеса подобием киношного бластера, Пашкин наскоро охлопал себя руками, проверяя все ли на месте, захлопнул “шкапчик” и выскочил на улицу. Там, рыча форсированными движками, стояло четыре тентованых “Урала”. Надежная тяжесть 6Б43[1] давила на плечи всеми девятью килограммами. Отвык ты, майор, от серьезной работы, ох и отвык...
   Он успел как раз к окончанию погрузки. Насколько определил Пашкин беглым взглядом, в первой машине разместилась ОРГ “Алконост”, в трех остальных штурмовая группа. Личного состава не так уж много, но с собой везли непривычно много боеприпаса и, похоже, прыжковое снаряжение.
  Прыжковое Пашкина взволновало. Гораздо сильнее очень вероятного огневого контакта... Первый и последний раз, с парашютом майор прыгал еще на срочке, когда командование ММГ[2], в которой он служил, для какой-то там галочки в показателях, решило приобщить личный состав к небу.
  “Мангрупповцы” в десантники не стремились, а потому тогда, на первом прыжке в полной мере ощутили себя птицами - летели и гадили... Не все, конечно, народ-то отбирали качественно. Но все же…
  Однако долго думать над перспективами не вышло - из кабины головной машины высунулся Колчин, махнул Пашкину, мол ко мне. Майор, увешанный “кошерным железом”, словно новогодняя елка, стараясь ни за что не зацепиться, взобрался на подножку и устроился рядом с начальством. Не успел он привычно обустроить меж колен автомат, как машина, взревев, ломанула вперед.
   Ехали минут двадцать, все больше по лесу, разрезая фарами густевшую на глазах темноту, пока не подкатили к воротам с эмблемами ВДВ. Никто не спрашивал документов, да и вообще не вышел навстречу. Створки начали расползаться в сторону совершенно бесшумно и словно сами собой. Впрочем, скорее всего, звук какой-то они издавали, но его заглушало ревом двигателей колонны.
   Машины въехали внутрь. Мелькнули бойцы дежурной смены. В бронежилетах, с оружием. Стоящий чуть поодаль БТР-80А бдительно водил орудием, словно принюхиваясь. Ничего себе! Подмосковье, а по-боевому службу несут.
  Сбавив скорость, машины запетляли между защитными надолбами. Пашкин, сидящий в кабине второго грузовика у окна, только головой крутил, подмечая детали окружающей обстановки.
  Проскочив “антитеррактную полосу” грузовики снова набрав скорость покатили по летному полю в сторону ангаров.
   - Машины - стоп! К машинам! - захрипел сразу все переговорные устройства, выплюнув гроздь уставных команд.
  “Урал” остановился мгновенно. Майора швырнуло вперед, так что от столкновения с лобовым стеклом спасла только выставленная рука. За спиной, в кузове, тут же загрохотали ботинки. Пашкин вывалился из кабины, за ним, хлопнув дверью, вылетел Колчин. Впрочем, хлопок на фоне окружающих шумов потерялся бесследно. Вокруг все кипело и бурлило.
  Не прошло и минуты, как прибывшие группы уже сформировали строй. Пашкин занял положенное место рядом с Колчиным. Вовремя. Из подлетевшего со стороны КПП «Тигра» выскочил, ухитряясь одновременно разговаривать по телефону, зажатому между ухом плечом и подписывать документы прямо на полевом планшете, полковник Климов.
  - Командиры и замы, ко мне! - рявкнул комбат. В голосе не было ни следа давешнего радушия.
  Какой там на хрен ворон - тигр, крови алкающий, мелькнула несуразная и нелепая мысль. Но с места Пашкин сорвался резво, в паре метрах от командира перейдя на уставной строевой шаг…
   - Все готовы? - оборвал комбат хоровой доклад.
   - Тык точна! - синхронно выдохнули командиры. Пашкин молча кивнул. Хрен его знает, готовы, не готовы. Он и в должность толком не вступил…
  Но Климов в детали вдаваться не собирался. И строевой смотр с предъявлением многочисленных бирок, портянок, наличия расчесок с носовыми платками похоже, в планы комбата не входил.
   - Ваш борт - семьсот полста первый.
  - Как обычно... - негромко сказал кто-то неопознанный.
   - Наши перекинут в Моздок, - продолжил Климов, не услышав или пропустив мимо ушей комментарий. - Дальнейшая задача - по прибытию. Погрузка по обычной схеме. После взлета - отдых и подготовка к работе.
   - Разрешите выполнять?
   - Разрешаю ускориться! - комбат вскинул ладонь к берету.
  Неровный строй из четырех командиров синхронно дернулся. Развернулся, и легкой трусцой побежал к подчиненным. Пашкин старался не отставать...
  Не успел еще последний боец запрыгнуть в кузов, ухватившись за выкрашенный в защитный цвет борт, как перед рычащей колонной выскочил из аэродромных лабиринтов юркий вездеходик. На его корме светился "транспарант” «Follow me» - язык авиации, даже российской военно-транспортной, оставался неизменно английским.
  “Уралы” проехали метров пятьсот, постукивая шинами по стыкам аэродромных плит и снова остановились около застывшего в низком старте “Руслана”... Самолет, похожий на большого жука был настолько огромен, что даже прожекторы аэродромной команды не могли осветить его целиком, хвост и крылья растворялись в мгле.
   Снова команда “К машине”, и сразу бегом вовнутрь. Бойцы обеих групп не участвуют в погрузке тяжелого оборудования, черную работу в бешеном темпе выполняют серьезные молодые ребята на юрких электропогрузчиках.
   Не успел Пашкин опомниться и поудобнее устроиться в одном из кресел, закрепленных вдоль борта, как свет в отсеке погас. В синем мареве дежурного освещения закрылись люки, отсекая свист стартующих движков. Самолет вздрогнул и покатился на старт.
  Дождавшись разрешения на взлет, “Руслан”с воем двигателей ринулся вперед, словно был не махиной весом хорошо за триста тонн, а представителем легкомоторной авиации. Приписанные к ОБОНу летчики не щадили пассажиров, о чем Пашкин помнил еще по давешнему полету.
  Десять секунд тряски, и бок майора вжало в крепление. К счастью, организм не стал бунтовать ни сейчас, ни минут через двадцать, когда самолет набрал высоту и, открутив все необходимые развороты, пошел ровно и плавно, словно членовоз на параде, Пашкин понял, что в принципе, готов к труду и обороне. Лишь бы прыгать не заставляли. Архиглупое это занятие - из совершенно исправного самолета сигать с тряпкой за спиной. Погранцам, ну а тем более контрразведчикам, к месту действия привычнее ножками добираться. Ну или на броне, в крайнем случае. Раз персонального вертолета нет.
  Красные табло, запрещающие покидать места, наконец-то погасли. Часть народа тут же двинулась к штабелям багажа, закрепленным вдоль середины отсека. Другие стали обиходить оружие, третьи разминались, кто бегая взад-вперед, кто отжимаясь от пола и выполняя хитрые комплексы упражнений. Грузовой отсек на глазах приобретал вид обжитой казармы, разве что натянутых веревок с бельем не хватало ...
  Пашкин вслед за остальными поднялся и, разгоняя кровь, прошел от кормы к носу. Соваться в чужие дела не стал, понадобится - позовут. Но присматриваться - присматривался.
  В носу его и перехватил Колчин:
  - Где шатаешься, Роман? В кабину, на совещание!
  Наверху, в кабине сопровождающих, они застали офицеров, сгрудившихся вокруг откидного столика, заваленного картами и заставленного разнокалиберными компьютерами. На их появление никто не обратил внимания. Валентин хлопнул по сиденью рядом, приглашая заместителя присесть.
   Пашкин достал свой планшет, подключенный во внутреннюю сеть, и погрузился в изучение обстановки.
   Штурмовать предстояло крепостные развалины, к которым прилепился горный аул. По предварительным данным боеспособного народу там человек пятьдесят, из них около двадцати с серьезной боевой подготовкой. Метрах в пятистах от аула - севернее и выше, отыскалось плоское как стол плато, на которое вполне можно посадить самолет. Конечно же, не детище Толмачева[3], а что-нибудь более скромных габаритов, ожидающее их в Моздоке, для пересадки.
   Дальше схема проста, как логарифмическая таблица. Первым заходом на плато высаживаются бойцы-штурмовики “имперские!” - фыркнул Пашкин, но сугубо про себя, и обеспечивают посадку и прием основных сил.
   После высадки разведчики “прочищают” две идущие вниз тропы, которые обозначены на трехмерной карте, а штурмовая группа, оснащенная биосканерами, устраивает на вражьей базе Джаханнам, то бишь мусульманский ад, действующую модель в натуральную величину. И только потом наступает очередь аналитиков. Им, то есть Пашкину, предстоит в темпе вальса обнаружить нужных свидетелей и нужные документы, чтобы как можно скорее узнать, а был ли собственно, мальчик … ну, то есть бомба, о которой вещает “эмир” - блеф, или же она существует на самом деле.
   При всем при том, каким образом они попадут в Турцию из Моздока, в плане не было сказано ни единого слова. Похоже для присутствующих этот вопрос не представлял ни малейшего интереса. Что ж, тогда и Пашкину интересоваться не след, поскольку лишние знания таят в себе многие печали.
   Упорядоченный хаос боевого планирования был прерван сообщением, пришедшим почти одновременно на все устройства. Получилось прямо как в кино - изменение диспозиции по ходу ознакомления с планом. И изменение оказалось нерадостным. Ну прямо очень нерадостным.
  - Две “Тунгуски”, ерш твою рать! - высказался сразу за всех командир штурмовой группы Васин. - А какого енга они там делают?
  Ответил Колчин.
  - По данным СВР, Джамаль их у хохлов еще в ноль восьмом купил. Ющенко тогда через Турцию поставлял для Грузии разные ПВО-шные комплексы, вот две штуки до места и не дошли... У арм-дилеров это обычное дело, сделки черные, отчетности никакой.
  “И что же это меняет? - подумал Пашкин. - Неужели налет отобьют?”
  Но похоже, слов “отменить операцию” в неписаном боевом уставе ОБОНа “Ворон” не имелось в наличии.
  Колчин, Васин, заместитель Васина и еще один капитан, занимавший в штурмовой группе должность среднюю меж начальником штаба и начальником оперативного отдела, совещались минут пятнадцать, время от времени запрашивая по своим каналам нужную информацию. Пашкин, не участвуя в обсуждении, вызвал на свой экран данные по этой самой “Тунгуске”. Конечно, как человек военный он представлял, что за машина и с чем едят, но без подробностей и нюансов. А подробности оказались на диво интересными.
  Зенитный пушечно-ракетный комплекс на гусеничном шасси, можно сказать - достойный сын (или дочь?) знаменитой "Шилки". Основное предназначение - противодействие боевым вертолетам, но вполне хорошо работает как по самолетам, так и наземным целям. Две двухствольных автоматических пушки, калибр тридцать миллиметров. Бьют на четыре километра. На ближних дистанциях одна такая очередь перерубает пополам средних размеров самолет. И восемь управляемых ракет, умных и шустрых. У этих радиус поражения до десяти километров.
   - Технари сказали, что ракеты без перепрограммирования системы наведения, по своим респондерам не запустятся, - сказал Колчин. - Но украинцы могли поменять прошивку. А если не смогли, то там и артиллерии хватит. Поэтому перед тем, как входить в зону и приземляться, нужно бы эти ЗРПК нейтрализовать…
  Пашкин припомнил, что работу такой “дуры” он уже видел в ролике на ю-тьюбе или еще где, запамятовал. Даже на экране впечатляло сильно . Залп из тридцатимиллиметровых пушек способен в считанные секунды превратить заглубленную в скалах и хорошо укрепленную огневую точку противника в глубокую могилу. Вдобавок к пушкам и ракетам имеется собственная бортовая РЛС с “полным фаршем” - обнаружение, сопровождение, радиозапросчик. Эдакий противовоздушный танк, в котором умный компьютер почти все делает сам, оператору достаточно лишь подтвердить на дисплее цель. Серьезная штука. Такая если “в прицел” поймает, то можно без ракет управиться, и парашют не поможет. Понятно почему отцы-командиры так оживились...
  - Не вижу проблем, - пожал плечами Васин. - Курды технику купили для того, чтобы защититься от вертолетов - турецких и американских. А мы пройдем над базой на гражданском эшелоне как простой чартер. Не сбивают же они всех, кто мимо летит. Да и не факт, что несут круглосуточное дежурство. Наши возьмут под контроль, не успеют они РЛС прогреть…
  - Кстати, насчет контроля, - неуверенно сказал Пашкин. - А нам самим они для штурма не пригодятся?
  Присутствующие обернулись к майору. Во взглядах ОБОНовцев Пашкин прочитал сначала удивление, а затем - внезапно - неприкрытое уважение.
  - А ведь таки да, шоб я так жил! - ухмыльнулся Колчин. - Сейчас, бикицер, Моздок запрошу. Пусть нам один или два расчета к бортам подгонят. Устроим курдам веселую жисть ...
   Командиры разговаривали около часа. Заодно, “обнюхались” и окончательно прониклись друг к другу полным доверием. Колчин и сразу-то на контакт пошел, а уточнив кое-какие детали биографии Пашкина, а так же узнав мнение по некоторым профессиональным вопросам, вовсе посчитал за своего.
   - Не обманул комбат, - прямо заявил майор. - Сработаемся!
   Болтанка началась в то время, когда майор полностью погрузился в изучение 3D-модели аула, которую хитрая программа сложила из всей имеющейся в распоряжении информации - от аэрофотоснимков до обрывочных данных осведомителей. Минут через пять Пашкин, предусмотрительно запасшись “аварийным” пакетом, с ужасом вспоминал о том, как в детстве мечтал стать моряком и даже чуть не сдал документы в училище. Непосредственное руководство скептически оглядело слегка бледного майора и достало из разгрузки фляжечку. Судя по габаритам, объемом миллилитров семьсот. Пашкин глотнул, и в желудке словно канистру напалма рванули, а мир вокруг окрасился совершенно потрясающими красками.
   - Спирт, настоянный на чебреце! - доверительно наклонившись, произнес Колчин.
  Майор вернул флягу и честно сообщил:
   - Мировая вещь!
   - А то! - гордо хмыкнул командир, - Нечего смурным сидеть, у нас так часто, с корабля и на бал. Привыкай!
   - Да куда я нахрен денусь с подводной лодки, - усмехнулся Пашкин и для сугубого самоуспокоения представил циферку платежной ведомости, расположенную после слова “Итого”. Очень сильно помогло.
   - Вот и молодец. Так понимаю, с бойцами познакомится ты тоже не успел?
  Майору только и оставалось что руками развести. Впрочем, Колчин дураком не был, и прекрасно понимал, что у зама времени на знакомство банально не оказалось. Пока утрясали все, пока туда, пока сюда...
   - Ну, то мы исправим сей мумент!
  Офицеры поднялись с откидных сидений. Вернулись на нижнюю палубу встав в проходе, откуда личный состав был виден практически весь. Колчин негромко рыкнул:
  - Алконост, ко мне!
  Тут же со всех сторон к ним ринулись люди.
  На каждого бойца Колчин тратил по десятку слов, но четкости характеристик мог бы позавидовать и закадровый голос из “Семнадцати мгновений весны”, а вернее, из старого доброго мультика “Остров Сокровищ”:
   - Лейтенант Бадма Иванов. Бурят. Характер стойкий, нордический. Не женат. Трое детей от разных женщин и Серны. Сбежал от баб на службу. Теперь у нас. Прапорщик Кудашов. Бывший мичман подплава. Открыл форточку на подводной лодке. Американской. Теперь у нас…
   И в таком стиле по всем остальным…
  “Интересно, - пожимая руки, подумал Пашкин. - А как же он меня будет со временем представлять?”
  Видимо, немой вопрос отразился на лице майора, потому что в глазах Колчина Пашкин прочел столь же безмолвный ответ.
  "Как себя покажешь".
  Закончив, командир махнул рукой, мол вольно, расслабиться.
   До посадки оставалось около получаса времени. Чисто символически пригубили из бездонной колчинской фляги и завалились подремать. Работа предстояла долгая и напряженная...
  Вой сигнальной сирены ударил будто обухом по загривку. Майор ошалело дернулся. Вот же гадство-то! Спать не собирался - времени оставалось в обрез, да дурной пример подчиненным, а нате - задрых. Если еще храпел, то и вовсе неприятно. Однако, Колчин, сидящий рядом, не проронил ни слова. Да и на морде лица у командира не оказалось написано ничего, что можно было бы расценить как общественное порицание. Сигнальные табло вновь осветились красным. Самолет, закладывая крутой вираж начал быстро снижаться. Неприятно заложило уши.
  Предпоследний раз Пашкин здесь был в девяносто восьмом. Самый разгар... Потом - принуждение к миру. Ну и в августе двенадцатого, чуть было не отправили в составе следственной группы, когда здесь гробанулся новейший Ми-28Н, но не судьба оказалась. Впрочем, времени предаваться воспоминаниям больше не было. Едва колеса шасси прекратили свой бег по бетону полосы, как начала открываться аппарель.
   - Приготовиться! - разнесся по внутрисамолетной связи искаженный паршивыми динамиками голос Васина.
  Бойцы бодро зашевелились, но Пашкин пока оставался на месте. Фиг его знает, куды бечь и что делать… Народ споро выстраивался в отсеке лицом к хвосту, друг другу в затылок, словно для массовой выброски с парашютом. Ощущая нехорошее сосание в области солнечного сплетения, майор закинул автомат на плечо и присоединился к остальным.
  Самолет еще не замер, как прозвучала команда.
  - Все на выход!
   По аппарели тяжело застучало несколько десятков ботинок.
   Моздокская ночь встретила Пашкина привычным сыроватым теплом. Пахло разогретым бетоном, полынью, озоном, машинным маслом и немного автомобильным выхлопом. Для майора, который не раз и не два уезжал отсюда в Чечню, это был запах близкой войны ...
  Основной перевалочный пункт российский войск на Северном Кавказе, а до этого - один из лучших военных аэродромов Союза, на котором базировалась стратегические бомбардировщики, показался майору сонным царством. Не те уже нынче времена … Не взлетают, натужно ревя изношенными движками “коровы”, идущие спасать десантуру, зажатую на очередной вершинке, не падают с неба избитые до полной неузнаваемости “крокодилы”, вернувшиеся со штурмовки…
  Тишина и благолепие. Если не считать конечно, тихой муравьиной возни Алкноста...
   Пашкин огляделся. Их Руслан завели в самый дальний конец летного поля. Судя по мелькающем вдали теням, их стоянку плотно оцепили аэродромной охраной, в периметре которой оказалось еще два борта, почти неразличимые в темноте.
  Группы разбившись по отделениям, рассредоточились под крыльям самолета. В грузовой отсек по аппарелям помчались друг за другом колесные погрузчики - таскание тяжестей явно не входило в обязательную программу у ОБОНа. Близлежащие Ан-140, выкрашенные в темно-серый, почти черный цвет, казались хищными рыбами, которые, прижавшись к дну, замерли перед стремительной атакой. Рядом с “Русланом” они смотрелись как акулы на фоне кита. Между "китом" и "акулами" сновали погрузчики, бойцы ОБОНа регулировали движение, распределяя груз меж двумя самолетами.
  - Слушай, Валентин, - пользуясь небольшим перерывом Пашкин все же задал волновавший его вопрос. - А как мы в Турцию попадем? Ведь лететь через Азербайджан и Армению. Ну ПВО там и все такое ...
   Колчин усмехнулся с ехидцей.
  - С азерами у нас секретное соглашение. Они нам выделяют коридор и не спрашивают кто и куда, лишь бы на их территории не стреляли. ПВО у Армении? Шо я вам скажу за такую хохмочку, если бы оно так даже у них и было? Пройдем как грузовой чартер на Иран. Кстати, Аны у нас иранского производства и иранской приписки, так что если что - Циля, это не ваши семушки… Ну а по турецкой территории будем идти в горах по ущельям, где никакие локаторы не достанут. Экипаж эти места знает, как одесский вор нычки на Привозе. Для выброски, конечно, придется одной машине построить из себя целку, идти по официальному запросу, типа транзитом на ту же Сирию. Но на экранах у гражданских диспетчеров будет светиться какой-нибудь мирный Фалькон или Гольфстрим с шейхом и блядями, следующий в родные и симпатичные Эмираты. Военные у них в курдские дела сейчас особо не лезут, у них Сирия основной головняк. В общем я всех тонкостей и не знаю, но скрытный подлет по-любому нам обеспечат ...
   Через оцепление прорвался черный “ФСБ-шный” микроавтобус. У Колчина запищала рация, он нажал на тангенту и обменялся с неизвестным абонентом парой коротких фраз.
   - Расчеты для “Тунгусок” приехали. Я их проинстуктирую, пока не взлетели, а ты давай, поднимайся на борт. Ребята все сами сделают, но присмотри на всякий пожарный. Да, и парашют получи...
  Поджилки у Пашкина задрожали.
  - Что, все-таки будем прыгать? - спросил он, ощущая, как леденеет внутри.
  - Только если авария. Ну или подобьют вдруг. Просто перестраховка...
   За одно лишь командирское обещание не бросать его с парашютом, Пашкин готов был первым ворваться в крепость и самолично перебить всех этих нохчей … ну в смысле курдов. Майор обрадованно затрусил в сторону “Анов”
  ________________
   
  [1] Бронежилет класса защиты 6А (по ГОСТ Р 51136-98, ГОСТ Р 51112-97, ГОСТ Р 50941-96)
   
  [2] ММГ - мотоманевренная группа ПВ ФСБ РФ. Предназначена для качественного усиления на вероятных участках прорыва государственной границы. В штатное расписание входит в том числе, и колесная бронетехника.
   [3] Виктор Ильич Толмачёв — советский и российский авиаконструктор. Являлся главным конструктором — руководителем проекта Ан-124 «Руслан» и Ан-225 «Мрiя»