Глава 51. Государственная защита

Черный минивэн с фсб-шными номерами выскочил из-за поворота лесной дороги и тут же заскрипел тормозами. Асфальтовую полутороколейку наглухо - от сосны до сосны - перегораживал тентованый двадцатифутовый прицеп. Видать, заснул водила и, как в протоколах пишут, “не справился с управлением”.
Прапорщик - водитель брянского РОСНа своего гражданского коллегу хорошо понимал. Он сам устал как собака, и перекемарил минут восемьсот за милую душу. Проверить что там случилось, конечно надо. Вдруг дальнобойщику плохо стало, или разбойное нападение. Места глухие - знаменитый Брянский лес, из которого последних “братьев” выкурили аж в пятьдесят первом году, да и то с огромным трудом…
  Дорога второстепенная, широкой дугой идет от городского предместья до райцентра Карачева, на ней лишь базы отдыха да пионерские лагеря. Решил, поди, дальнобойщик, гаишные посты обойти, да вот силы не рассчитал.
  РОСНовцы были на задании при оружии, и в лесу. При таких обстоятельствах у любого спеца здравый смысл полностью совпадает с инструкцией - двигатель не глушить, руль не оставлять, покидать машину вдвоем, с прикрытием и, желательно, досланным патроном.
  Прапорщик, стараясь не упускать из виду тягач и фуру, обернулся назад. Туда, где, изображая картину художника Васнецова “Утро на поле Куликовом”, отдыхали после полковничьей клизмы три бравых спецназовца, которых он возил на ковер. Жалко будить, а надо. Пусть сходят, поглядят что с водилой. Если нужно, то вызовут скорую или милицию. А главное - фуру отгонят, чтобы дорогу освободить. Лес здесь строевой, плотный, меж стволами не проломиться ...
  Позади рыкнул мотор сторонней машины - вынырнувшая непонятно откуда "Газель" уперлась почти в самый бампер. Но это была лишь присказка. Не успел водитель и удивиться, как появившись словно из-под земли, машину окружили крепкие мужики. Все в ССОшном камуфле, “сферах”, “тяжелых” бронежилетах шестого-седьмого класса, защитного цвета балаклавах, скрывающих лица за исключением очень недобрых глаз, и при оружии. Серьезные, в общем, люди. Из какой-то недоброй сказки.
  Прапорщик инстинктивно потянулся к переключателю передач, но в лобовое стекло, предостерегая от любых необдуманных действий, невежливо заглянул ствол “Винтовки снайперской специальной крупнокалиберной Выхлоп”, которая с двухсот метров рельсу прошибает навылет.
  Начало операции шло по накатанной колее - штурмовики работали, аналитики наблюдали. Пока Пашкин томился засланным казачком на скучной лекции генерала-политработника и травился дымом в ФСБ-шной курилке, Колчин и “штурмовой” капитан Андрей Ивашко, времени не теряли. В то время, когда росновские бойцы получали свою, как говаривал старлей Таманцев, ведерную клизму с патефонными иголками от нервного руководства, “вороны” прокачивали ситуацию.
  Ивашко связался со штабом и категорически потребовал помощи МЧС. Воспитанники министра Шойгу оказались сговорчивее мутнорылых правнуков Железного Феликса. Выеживаться и одеяло тянуть на себя не стали, - надо, так надо, - тут же пригнали в аэропорт две неброские, но крепкие “Газели”, грузовую и пассажирскую, а в город отправили служебную легковушку.
  Место, где находится гэбешная заимка, розыскники-аналитики определили влет, так что к возвращению Пашкина из глубокой разведки, Колчин и Ивашко выработали вполне эффективный план. Основывался он исключительно на человеческом факторе. Три “рысенка” (или как там называется местный РОСН) после получения начальственных пиндюлей, скорее всего будут отправлены взад на лесную базу, где держат пленника или пленников. Операция закрытая, каждый штык на вес золота. При этом, на обратном пути пассажиры будут дрыхнуть без задних ног.
  Первый же остановленный дальнобойщик оказался фанатом сериалов про всяческий спецназ. При виде вооруженных мужиков с обвесом, которому позавидовал бы Шварценеггер, он, как водится, поначалу едва не обдристался - подумал что бандиты. Но после предъявления Пашкиным животворящей энгельской ксивы, воспылал столь неподдельным энтузиазмом, что от участия в “настоящей спецоперации” его пришлось отговаривать чуть ли не прикладами.
  Наблюдая из укрытия за фсб-шной машиной, окруженной “вежливыми людьми”, Пашкин, не видел, что происходит в салоне за глухой тонировкой. Но готов был заложиться на ящик непаленого коньяка, что со стопроцентным попаданием может описать происходящее внутри. Жаль не с кем спорить, все участники операции видели картинку ничуть не хуже.
  Вот сейчас, когда Ивашко тыкнул стволом в лобовое стекло, дрыхнущие бойцы, услышав испуганный голос водителя, вскакивают и, как в попу ужаленные хватаются за оружие - опыт с мастерством не пропьешь. Однако повертев головами, тут же теряют энтузиазм. С тыла машина заблокирована “Газелью”, впереди - “снайпер” с “Выхлопом” наготове. По бокам, кроме “простых” стрелков, пара человек со штурмовыми автоматами АШ-12. А эта тупорылая, неуклюжая с виду железка, предназначенная для массовых расстрелов слонов, вскроет бронированную обшивку минивэна, как легендарный нож Р-38 консерву, не успеешь и пукнуть...
  Быстро осознав, что воевать не получится, бойцы, с кличем “Засада!” хватаются за мобилы и рации. Но подмоги им ждать до морковкина заговенья. Потому что засада устроена и в эфире. На обочине расставлены переносные автономные подавители, закрывая радиус в пятьдесят метров так, что и байт не проскочит … И глушат они не только мобильную связь, но все диапазоны, коротковолновые и УКВ, так что теперь обычные рации фсбшников годятся разве только для колки орехов. Хотя антенной “Мотороллы” еще в носу ковырять удобно...
  Один из автоматчиков красноречиво повел стволом - мол без резких движений, хлопцы, шпалеры на землю, лапы в гору, выходи строиться у машины с радостными лицами. Впрочем, можно материться. Но тихо и про себя.
  С оценкой морального состояния окруженных бойцов Пашкин не обманулся. Дверь открылась и понятливые хлопцы умело, предупредительно начали выходить по одному. Видать, сами не раз и не два проводили серьезные “маски-шоу”. Поэтому знали не из бульварных романов и сериалов, что при грамотно организованной засаде даже бронированный автомобиль становится братской могилой на счет раз. А так же и то, что людей, у которых патроны досланы, пальцы на спусковых крючках, а предохранители в положении “авт”, не следует нервировать даже случайным чихом.
  Двигались жертвы налета плавно и предсказуемо, в общем, с глубоким знанием дела и пониманием ситуации. Жить-то всем хочется, профессионалам особенно.
  Энтузиаст-дальнобойщик, находящийся под присмотром Пашкина, храбро высунулся из-за толстой сосны. Он с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как бойцы капитана Ивашко споро и ухватисто обыскивают и вяжут военнопленных.
  Со всех четверых, предварительно зафиксировав пластиковыми стяжками запястья, стащили обувь. Затем безо всяких новомодных толерастических комплексов, растянули ремни и спустили пленным штаны. Рты залепили скотчем, натянули на головы черные мешки, не затрудняющие дыхания. Но даже и после этого ОБНОНовцы не стащили с лиц маски.
  - Ну что, товарищи инквизиторы, - проконтролировав работу штурмовиков, сказал Ивашко, обращаясь к Пашкину с Колчиным. - Клиенты готовы, приступайте к обработке. Ну, доктор, на все про все, мля, у нас типа в натуре девять с половиной минут!
  Похоже, он цитировал кого-то из классиков. Кого - Пашкин не сообразил, а вот Колчин кивнул и отозвался:
  - С богом! Нам их старшего оттараньте куда-нибудь под уютный кустик подальше от всех ушей.- И добавил, обращаясь к Пашкину. - Ну что Рома, поиграем в плохого с недобрым?
  Пашкин ограничился коротким кивком. Экстренный допрос - это вам не в шахматы играть, тут думать нужно ...
  Главным у залетчиков оказался тот самый Колька, которого он встретил в курилке. Если верить изъятому удостоверению - старший лейтенант. На сорванный мешок почти не отреагировал, сидел скрючившись, уставившись на ближайший муравейник. Стойкий, бля, оловянный зольдатен ...
   - Ну в общем так, братское сердце! - губы Колчина сурово шевелились в прорези маски, не обещая ничего хорошего пленнику. - Мы не диверсанты и не бандиты, а тоже люди государевы, и в своем праве. Потому убивать и калечить не собираемся. Без крайней необходимости, разумеется. Так что мы сейчас тебе ленту со рта уберем, а ты не начинай тут брызгать слюной и орать типа кто вы такие, и вообще все покойники. С кем связались, мы знаем. Если усек, кивни!
   Старлей кивнул. Пашкин содрал ленту.
   Выдержав солидную театральную паузу, Колчин заговорил медленно, с расстановкой:
   - Короче, с тебя схема базы, есть ли камеры наблюдения, и если имеются, то где, и вообще как организована охрана периметра. Сколько вас там, и где содержат задержанных. Ну и сам понимаешь, максимум деталей, чтобы проникнуть внутрь…
  Колчин замолчал, но теперь в Качалова[1] решил поиграть лишенный штанов старлей …
  - Слушай, Женька! - честно выдержав законных пару секунд, начал с надрывом бутафорить Пашкин. - Начальник СК что на инструктаже сказал? Не церемониться! Что все, кто помешают проведению операции, пойдут на зону, догоняя своего шефа. Хорошо, если на красную! А особые упорные и на пеже[2] … Так фули ты тут реверансы танцуешь?
  При аббревиатуре “СК” пациент ощутимо вздрогнул, при “пеже” откровенно скис. Ага! Стало быть движемся в правильном направлении...
  - Документ хоть какой покажешь? - без надежды в голосе, скорее для проформы спросил старлей.
  Колчин сердобольно развел руками. Мол рад бы от всей души, но чего нет, того нет …
  - Да я и сам видел, что там дело гнилое, - похоже, Колян принял решение и начал грамотно обставлять назревающее предательство. - Директора этого в Новозыбкове мы брали совсем не в тему. Он бывший подпол-разведчик, его там весь город на руках носит - школы, больницы, детсады, магазины - все его фирма. Побольше бы таких шпионов стране, бля … Ну и когда мы в машину его сажали, матерился так, что заслушаться, куда тем уркам! Какой из него агент, нахер? А потом по личному приказу самого генерала повезли мы его прятать на базу. Нафуя, спрашивается? Там с утра, кроме нас не появлялся никто. Ни дознавателей из КР, ни адвокатов. Когда реального шпиона ловят и закрывают, вокруг камеры от лампас в глазах рябит, а тут только двое оперов из личной гвардии начуправления и приехали. Гнилая, короче, какая-то ситуация … Хлопцы в управлении терли, что вроде бы наш генерал и Короленко этот вусмерть что-то не поделили. То ли бабу, то ли бабки, то ли все вместе. Вот и прессуют его нукеры под признательные на двести семьдесят шестую или же двести пятую[3]. Но это хер его знает, почем купил по том и продал. У нас такое чуть ли не про каждого рассказывают...
  - Ближе к делу, бикицер, - ненавязчиво поторопил Колчин старлея.
  - Стрелять в моих на поражение точно не станете? - буркнул тот.
  - А нахрена? - искренне удивился Валентин. - Если ты нам все точно распишешь, войдем в периметр как лом в повидло ...
   - Хер с вами! - сказал Колян.
  После чего меж достигшими консенсуса сторонами начался конструктивный вдумчивый диалог на предмет подготовки к захвату лесной особистской базы. Как говорится, процесс пошел ...
   Пока старлей обрисовывал диспозицию, бойцы Ивашко занимались привычным делом. Обесточив всю трофейную связь, отключили и собрали глушилки. Убрали транспорт с проезжей части. Пленных бойцов, кроме водилы, переодели в собственный камуфляж и упаковали в “Газель”. Дальнобойщика отпустили с богом, что-то ласково пошептав на дорожку, так что тот газанул не хуже пилота “Формулы-1” и мигом скрылся из виду.
   Трое штурмовиков подходящей комплекции упаковались в росновские комбезы и забрались в минивэн. Водилу-прапора, вдумчиво проинструктировав, усадили за руль - палочки, как говорится, должны быть попендикулярны.
   Минут через пять машины, растянувшись на дистанции метров сто, двинулись в сторону вражьего логова ...

  * * *
  Захват ворот Пашкин наблюдал с переднего сиденья “Газели”. Колян не обманул - на въезде дежурило всего двое.
  Автоматические створки при виде “своих”, разъехались. Первый охранник - местный, вышел на крылечко, и на ходу был снят снотворной ампулой в шею. Второй - это был росновец - увидев, как напарник оседает на деревянные ступеньки, выскочил из дежурки, но рухнул, не сделав и пары шагов. Один из “воронов” выскользнул из машины, ужом пробрался в дежурку, по пути охлопав охранников на предмет огнестрела и средств связи. Секунд через двадцать появился в окне, махнул условным жестом, мол все в порядке.
  Пашкин знал, что в то же самое время двое бойцов, перебравшись через забор, снимают единственного патрульного на внешнем периметре. Ничего не скажешь, уверенно себя чувствовал упырь-генерал, не ждал никаких гостей ...
   Минивэн двинул дальше - вторым этапом операции была нейтрализация всех, кто находится на территории базы, за исключением самой вип-тюрьмы ...
   Минуты тянулись неторопливо-мучительно. Радиомолчание, никаких текущих докладов с переговорами. Чтобы хоть как-то отвлечься, Пашкин думал о щенке, которого Иванов, уезжая, перепоручил летунам. Не приведи господи упустят зверя пернатые, им, судя по кислым рожам, собака на борту, что баба на корабле ...
   - Чисто! - хрипнул в переговорном устройстве голос Ивашко. - Периметр прошли, отдыхающих бойцов с обслугой зафиксировали вчистую. Сейчас нумера штурмовать начнем, так что можно подтягиваться.
  Легковушка и две “Газели” нырнули в распахнутые ворота. Миновав КПП, осторожно двинули в глубину территории.
  Пашкин наскоро огляделся. Меж сосен - асфальтированная дорога с крашеными бордюрами. Слева - большой навес с длинным столом и стационарным мангалом в кованых завитушках. Справа - крытая стоянка для машин. Дальше в глубину вдоль дороги виднелись деревянные ладные домики с верандами, клумбами и альпийскими горками. Умеет начальство ФСБ-шное отдыхать, не отнять. А вот в конце дороги, похоже то, что им нужно...
  Двухэтажное каменное строение с черепичной бюргерской крышей - зимний дом, а по совместительству, скорее всего и учебная база. За домом несколько вполне сельских подворий - местные егеря. Чуть правее протянулся глухой дощатый забор со спиралью Бруно поверху. Из-за верхней кромки выглядывает длинное приземистое строение. Значит это и есть те самые “нумера”, которые, по словам пленного охраняют по-настоящему. Ну что, говорить можно всякое. А мы возьмем и посмотрим, что же за человек такой, этот ваш товарищ Сухов!
  Машины остановились около зимнего дома. Личный состав захлопал дверями, спешно выгружаясь. Пашкин покрутил головой, пытаясь прикинуть, где сейчас Ивашко со своими архаровцами. Но вокруг была тишь да глядь. И никаких следов разрушения.
  ... - Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! - вдруг очень немелодично пропел в наушнике голос искомого “штурмового” капитана.
  Следом, из-за угла зимнего дома вынырнул и сам капитан. Вскинул ладонь в перчатке к шлему:
  - Здрав жлаю, тарищ майор!
  Колчин отмахнулся.
   - Ну?
   - Усе в норме. Кони стоят пьяные, хлопцы запряженные. Глушилки поставлены, мои отмашки ждут. Ни одно ихнее “радио Свободы” не мяукнет.
   - Отлично! - майор обернулся к Пашкину. - Смотри сюда, работаем аккуратно, но сильно. Выкуривать времени нет - не дай бог подтянут кого, нам тут перестрелка не в масть. Щас будем рвать! - и хищно оскалившись, обернулся к “Газели”.
   - Вася, ты таки взял мой любимый килограмм динамиту?
   - Даже два, - кивнул один из бойцов, и, сунувшись в нутро микроавтобуса, выволок здоровенную сумку.
  - То там сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро! - закончил припев Ивашко.
  Под безнадежно перевранный незатейливый мотив, на свет появились не обещанные незаслуженным мастером междворового класса по пению под гитару, “сто грамм”, а нечто гораздо более эффективное. Ну и бризантное, как иначе? На калитку, примерно в то место, где за скрывался замок, Вася, чью фамилию и характеристику Пашкин тоже благополучно забыл, налепил брусок серого цвета, вогнал “папиросу” детонатора...
   - Ну шо, хлопцы, робымо Освенцим?
  Пошла боевая работа.
  Увесистая направляющая полусфера защитного цвета мягко щелкнула, “присосавшись” к воротам. Личный состав, не дожидаясь окончания манипуляций, порскнул в разные стороны. Майор, который тоже не первый раз наблюдал действие направленного заряда, благоразумно отошел, укрывшись за могучим сосновым стволом. Оно-то понятно, что взрыв направленный и все просчитано и учтено.
  Но тот, кто хоть раз в жизни лежал в грязи под обстрелом на минном поле, на всю жизнь проникается пониманием, что лучше перебдеть.
  Взрыв грохнул неожиданно тихо. ПВВ-7 не самое мощное взрывчатое вещество в мире, да и пластиты ценятся вовсе не за “убойность”, а за удобство применения, но калитке, вернее запорам, вполне хватило.
   - Работаем! - выдохнул-рявкнул Ивашко.
  Майора, что в душевном порыве хотел было скакать в атаку с автоматом наголо, вежливо, но жестко отстранили. Выдвинулись трое бойцов с баллистическими щитами.
  Не дожидаясь пока ветром растащит дым, “вороны” ломанулись вперед. Изуродованная калитка, не выдержав слаженного удара нескольких человек, бессильно распахнулась и обвисла - перекосило петли.
  По атакующим никто не стрелял. То ли от удивления, то ли от того, что некому было. Впрочем, во второе верилось плохо. Старлей Коля, пытаясь уберечь филей от муравьев, а остальные телеса - от мест лишения свободы, сразу сдал всю диспозицию. Живая сила у противника имелась в количестве и ассортименте…
  Только вот качеством, увы (или наоборот - к счастью) никак не удивила.
  Неширокий дворик пересекли одним рывком. Входная дверь вылетела будто сама-собой, по крайней мере, Пашкин и заметить ничего не успел.
  Первыми, кто попался под горячую руку, оказались двое в штатском.Выставив ксивы, будто надеясь что они помогут,они начали вопить, что, мол, оперуполномоченные ФСБ. Оперуполномоченных на общих основаниях сбили с ног, уронив мордами в затоптанный пол.
  Из-за угла шарахнула оглушительная в замкнутом пространстве очередь, высекла искры из щита. Державший щит боец заучено присел на колено для лучшей устойчивости. Тут же, невидимому стрелку полетел комсомольский привет в виде двух светошумовых гранат. Пашкин еле успел отвернуться. Жахнуло так, что с потолка посыпалась невесомым облаком штукатурка.
  Не дожидаясь, пока противник очухается, “вороны” одним рывком преодолели метры до неудавшегося укрытия. Там, закрыв глаза руками, в позе эмбриона скрючился РОСНовец. Пробегая мимо, Пашкин отфутболил подальше АКС-74У, и, не удержавшись, от души пнул “рысенка”. Ведь если бы не щит, то очередь вполне могла пройтись по майоровой тушке. Ну и рикошеты опять же никто не отменял…
  Пока майор вымещал злобу на поверженном враге, штурмовая команда с бодрым топотом промчалась по строению. Ведь как известно, в любом боевом деле первые секунды и минуты - самое ценные. Используешь с умом - будешь на коне и даже немного живой. Упустишь… ну, тут уж как повезет.
   Передвижение штурмовиков Пашкин отмечал скорее по звукам, нежели визуально. Дважды бахали светошумовые гранаты, кто-то истошно вопил, но скорее от ужаса и оглушения. Раненые кричат совсем по иному, майор это точно знал… Трескалось дерево - двери вышибали без сантиментов. Бодро матерились бойцы, заменяя сложные слова великого и могучего простыми и короткими аналогами - с душой и огоньком, как свойственно русскому человеку в процессе ответственной работы.
  Вязать и оформлять семерых пленных осталось три бойца из замыкающих. Основное ядро группы проскочив небольшой холл, вышибло очередную дверь. За ней открылся новый коридор, заметно уже и темнее, освещенный тусклыми неонками, горящими одна через три. На фоне голых кирпичных стен серели металлические двери, кое-где закамуфлированные “под дерево”, но в основном оставленные в первозданном виде. Вылетать после молодецкого пинка в район замка они не собирались, а требовали применения взрывчатки, хоть и не в таком объеме как на входе. Впрочем, взрывчатки у “воронов” было на всех припасено. И работать с ней умели многие. Даже Пашкин причастился, поддавшись дурному влиянию момента и окружающей плохой компании. Раз за разом одно и то же - хлопок взрыва, дым, затем вход со всеми предосторожностями, чтобы не словить пулю от зашкерившегося злодея. Ну и смотреть, чтобы не пропороть незащищенные броней руки о раскуроченный металл... Внутри или кабинет с соответствующей обстановкой, немного подпорченной ударной волной, или жилой бокс с хрупкой сантехникой и не менее хрупкой электроникой...
  Часть группы в составе Пашкина и Колчина с Кудашовым, усиленная парой штурмовиков, оставив остальных доламывать решетки и выкуривать особо упертого “рысенка”, зажатого в зале для конференций, двинула дальше. Незапертых дверей оставалось все меньше, а следовательно, шансы росли...
  Тот, кто был им нужен, обнаружился за предпоследней дверью, в одном из боксов со столом, кроватью и цивилизованным санузлом. Окна в боксе не открывались, были застеклены небьющимся стеклом и вдобавок забраны толстыми решетками с разными красивыми завитушками, но из вполне брутальной стали. Судя по обстановке и окнам бокс мог по необходимости служить гостиничным номером или камерой. Или и тем, и другим сразу. Но об этом Пашкин подумал потом, потому что первый взгляд выхватил совсем иное.
  В комнате царил полумрак - окно едва ли не целиком заслоняла человеческая фигура. После паршиво, но все же освещенного коридора глаза не сразу перестроились на темноту, и Пашкин поначалу лишь отметил, что макушка стоящего у окна находится чуть ли не на уровне верхней рамы. Чтобы разглядеть получше, на чем стоит единственный обитатель комнаты, майор опустил взгляд к полу. И сразу же ощутил на спине липкий холодный пот - ноги человека висели в двух десятках сантиметров над полом …
  - Хлебать-колотить! - рявкнул над ухом прапорщик Кудашов. - Он на простыне, бля, висит!!!
  Теперь и Пашкин увидел, что шея висящего перетянута толстым жгутом, а из-за уха, вверх и наискось, идет темная полоса.
  Колчин, Пашкин и Кудашов одновременно метнулись к окну.
  - Стол давай!
  - Какой нафуй, стол, табуретку тащи!
  - Нафуй табуретку, я на окно!
  "Воронам" явно было сподручнее производить покойников, чем вытаскивать с того света самоубийц, поэтому действовали они чуть хаотично и с ноткой вполне объяснимой растерянности. Но быстро.
  Колчин, запрыгнув на подоконник, и держась одной рукой за решетку, вытянул из ножен свою сверхпонтовую финку с черно-белой наборной рукоятью “под тельняшку”...
   - Погоди! - заорал прапор. - Ща мы его придержим! Ром Саныч, хватай за ноги, я под мышки…
  - Готовы?
  - Порядок! Режь, командир!
  Колчин чиркнул лезвием по натянутому жгуту. Обычно веревки режутся подольше, чем показывают в приключенческих фильмах, но финка была наточена до состояния бритвы, так что получилось именно как в кино. Одно движение - и тело повешенного осело, безвольной куклой повиснув на руках у осназовцев.
  - Бля!
  - Бикицер!
  - Мать твою ...
  - Есть!
  - На кровать!
  - Нет, на пол клади!
  - Хер с ним, куда, сюда?
  - Да хоть куда, лишь бы голова ровно лежала!
  - Дышит?
  - Да вот вам хер!!! Не пыхтит!
  Указательный и средний пальцы Кудашова нырнули в ямочку между горлом и большой мышцей на шее. Пока прапор щупал сонную артерию на предмет наличия пульса, Пашкин наскоро оглядел лежащего.
  В том, что перед ними “задержанный по подозрению” Короленко не было ни малейших сомнений. Мужик лет пятидесяти, волосы с проседью и растрепаны, но видно, что стрижка была хорошая, аккуратная. Суточная щетина. Одет хорошо, руки холеные. Часы на руке - пилотская модель IWC - смотрятся простенько, но стоят штук десять баксов, не меньше. Пашкин знал точно - сам по таким вздыхал, разглядывая в каталоге, и прикидывая, как купит реплику за полторы сотки "зеленью".
   Кудашов убрал руку, отрицательно мотнул головой.
   - Двухсотый, за ногу их и об стенку!
   Лицо Короленко было темно-синим … Пашкину по долгу службы приходилось иметь дело с процедурой повешения. В смысле, не вешать самому, а вытаскивать из петли. И в Чечне, и в Энгельсе, где в позапрошлом году по причине несчастной семейной жизни удавился в обеденный перерыв начфин. Хороший был мужик, кстати ... Пашкин запомнил бурчание начальника тамошней медицинской части майора Хаймана: “Рывка похоже не было, батенька - видите, голова по отношению к телу находится под нормальным углом. Когда позвоночник не переломан, пациента можно возвернуть к жизни порой и через двадцать минут. Если суметь сердечно-легочной реанимацией вдумчиво воспользоваться. Но здесь уж простите, часа четыре прошло, так что медицина, боюсь, бессильна ...”
  Сколько же провисел Короленко? Определяли его на тот свет явно те опера, которых они перехватили на выходе. Пленный старлей обмолвился, мол приехали генеральские нукеры с особыми полномочиями. Они выскакивали во двор еще не зная о штурме, стало быть пытались быстро покинуть здание. Исходя из этого можно уверенно сделать вывод, что арестанта загнали в петлю недавно, минуты три-пять от силы. И мотив понятен. Похоже, что после того, как на брянского генерала начали давить из Москвы, он очканул и отдал распоряжение на зачистку...
  - М-м-мать, - выдохнул Пашкин и, не тратя времени на пересказ коллегам воспоминаний и мыслей, глубоко вдохнул. Одновременно он вспоминал, как правильно делать искусственное дыхание (рот-в-рот, конечно, пока еще найдешь тот мешок, которым хитрые доктора пользуются в "Докторе Хаузе") и как не сломать ребра пациенту при непрямом массаже сердца. А то ведь, сломанным ребром можно и легкое просквозить.
   К концу первой минуты Короленко закашлялся, судорожно вдохнул, засучил ногами. Лицо его начало медленно розоветь, теряя синий оттенок.
  - Ох и греб твою в масть! - хором произнесли Колчин и Кудашов. - А Валентин добавил. - Ну ты, Рома, в натуре, Айболит-реаниматор ... - Наверное, все же, первый. - хмуро протянул Пашкин, наблюдая за делами рук своих. - Пациент в морг не хочет вроде.
  Судя по ухмылке прапора, вопрос с позывным для нового члена оперативно-розыскной группы номер раз был решен...
  Короленко возвращался с того света долго и неэстетично. Хрипел, харкал, дергал конечностями и строил мерзкие рожи. Но оживал на глазах. Вскоре отплевался, задышал ровно, открыл мутные глаза с расфокусированными зрачками.
  Минут на десять бы разминулись, и звиздец котенку, подумал Пашкин. Ох и повезло тебе, товарищ олигарх, бывший разведчик...
  - Здрааасьте вам! - с ухмылкой произнес Колчин. - Добро пожаловать! Позвольте представиться, Кифа, Петр Кифа. Оперативный псевдоним - Святой. Звание - апостол. Должность - начальник КПП белой зоны...
  Валентин хотел еще что-то сказать, но Короленко оскалил зубы и неполиткорректно, с хрипом, его прервал:
  - Пошел на хер, клоун! Ты кто вообще?
  "Вороны" заржали, оценив.
   - Ага! Стало быть живой, в здравом уме и твердой памяти, - не обиделся ни на “клоуна”, ни на посыл Колчин. - На вопрос кто такой с удовольствием отвечаю. Майор Колчин, командир группы, которую послали большие дяди, чтобы обеспечить государственную защиту некоего кандидата в Госдуму. Того самого, коего задержали по подозрению в шпионаже в особо извращенной форме в пользу Гондураса. А то, как видишь, местное ФСБ, на счет твоей судьбы поимело особое мнение, вот и пришлось нам чуть-чуть поворошить это упырьское гнездо. Теперь их самих, похоже, скоро поимеют по полной …
  Короленко наконец собрал глаза "в кучу" и внимательно оглядел всех присутствующих, задержав взгляд на оружии с камуфляжем, после чего удовлетворенно кивнул.
  - По кредитке информацию получили?
  - По ней, родимой, - вздохнул Пашкин.- Только слишком поздно. Пока нашли, пока добрались, к тебе на прием в очередь записываться пришлось ...
  - Телефон! - требовательно просипел несостоявшийся покойник и вытянул руку. Олигарх он, блин, и в петле олигарх, хлебом не корми, дай покомандовать...
  Пашкин ткнул в потную ладонь свой коммуникатор.
  Короленко пару секунд полежал, держа пальцы над тачпадом - вспоминал номер. Затем короткими движениями сделал набор. Прижал к уху элитный осназовский гаджет, почти сразу сунул его обратно новорожденному "Айболиту":
  - Пинзец вашей очереди. Верещагин не отвечает.
  Вспоминая, где он совсем недавно слышал эту фамилию, Пашкин прижал к уху динамик. Равнодушный женский голос доложил о том, что абонент в настоящее время недоступен и порекомендовал оставить голосовое сообщение.
  - Мляя... - снова процедил Короленко и, в ответ на вопросительный кивок Колчина, невнятно пояснил, - У нас был уговор, если вдруг не я по телефону отвечу или трубку не буду брать, то он свой отключает к херам собачьим.
  - Кто это он?
  - Витька, сын Сереги Верещагина.
  - Какого на хер Верещагина?
  Короленко посмотрел на Колчина, как на ребенка, задающего идиотский вопрос. Или, скорее, как доктор на безнадежно больного, который наивно спрашивает “а я жить буду?”. Снова просипел:
  - Пить дайте, горло, блин, пересохло.
  - Кудашов! - сказал Колчин.
  Прапор метнулся барсом из комнаты.
  Короленко попытался сесть.
  - Ты тут сильно не дергайся, - буркнул Пашкин, вспоминая давнюю лекцию начальника медицинской части Хаймана. - Может быть ребро сломано, или там трещина в позвоночнике. Полежишь, пока тетя доктор не осмотрит. Тут через час - другой будет шумно и весело. Как в борделе на пожаре во время наводнения …
  И в этот самый момент он вспомнил, кто такой Верещагин. Не погиб, значит в Русе опальный капитан госохраны. Похоже что и с Короленко они знакомы. Что же, тогда понятно, откуда в занюханном военном городке столько трупов образовалось за отчетный период, и каким образом гражданка Сербина.ua с гражданином Берковичем.us материализовались в городе Новозыбкове.ru ...
  Кудашов вернулся с литрухой газированной минералки.
  Прочистив горло, Короленко начал говорить. Излагал он ясно и четко - видать, готовился еще до ареста. Или просто привык изъясняться с военной точностью. Сперва поведал про появление Виктора Верещагина, сына старого приятеля, с прицепом в виде Сербиной и Берковича. Затем, без выводов, рассказал обо всем, что узнал от неожиданного гостя. Потом про “осуществленные мероприятия” по поиску следов бомбы и отбытие Верещагина и Берковича к месту её вероятного нахождения. И совсем уж вкратце сообщил про последующие события, от засветки кредитной карты, до петли в элитной камере ...
  - Начальник облуправления давно на меня зуб точил, - подтверждая корпоративные слухи, завершил рассказ боевой новозыбковский олигарх. - Генералу, похоже, вся эта шпионская страсть была до большой лампады. Собирался отпрессовать по полной, чтобы я на его людей весь свой бизнес переписал. А как узнал, что дело в Москву пошло, так решил все концы в воду.
  - Как нам найти Верещагина? - выделив из доклада актуальную суть, спросил Пашкин. - Или хотя бы связаться? Запасной канал у вас предусмотрен?
  - Нет запасного, - с горечью сказал Короленко. - Смысла никакого. Если как и вышло, меня повязали, то любая ниточка от меня - Витина смерть. У нас уговор был, если я не выйду на связь, то и он хвосты отсекает, так что теперь его искать только на месте и по горячим следам …
  Да уж, подумал Пашкин. Судя по сводкам из Русы, если этот парень сядет на хвост Джамалю, то в горячих следах недостатка у них не будет … В голове у майора, обрабатывая новую информацию, заработал во всю силу компьютер мощностью в один гигапашк.
  Теперь все разрозненные кусочки этой невероятной мозаики окончательно улеглись в стройную логическую картину. Имя которой было “в преддверии Апокалипсиса или где же, ёж твою мать теперь нам искать Джамаля, и вообще какого хера этот курдский козолюб двинул в эту гребаную Коломну?”
  Закончив щелкать, внутренний арифмометр выдал окончательный результат. Который Пашкину не понравился. Причем настолько, что у майора нехорошо забурчало в животе.
  Пашкин дернул Колчина в сторону:
  - Валентин, у нас есть аварийный канал связи на самый верх? Так, чтоб выше уже некуда?
  - Ты чего? - не въехало сходу непосредственное начальство.
  - Проведи линию: Руса - Канев -Прилуки - Щорс - Новозыбков - Брянск - Коломна. Куда примерно упрется?
  Судя по богатой мимике, Колчин провел в уме линию и понял суть. Не удовлетворившись, полез в навигатор. Отследил маршрут на экране и теперь уже вполне ощутимо вздрогнул. Но тут же попытался взять себя в руки:
  - Ну не факт …
  - Похер, факт или фуякт! - рявкнул Пашкин. - Когда снаряженное специзделие, приготовленное к подрыву, с высокой вероятностью находится в сотне кэмэ от МКАДА, тут думать о другом нужно…
  Колчин переварил. Кивнул.
   - Твои предложения? - словно передал Пашкину инициативу по всем их дальнейшим действиям.
   Пашкин понял и оценил.
  - Звони летунам, пусть готовят машину на взлет. В Коломне надо чтобы нас ждал вертолет, лучше два. Ну и куда нужно сообщай, чтобы объявляли боевую по красной схеме, или как там у вас полный кердык обозначается по таблице сигналов?
  Колчин, матерясь, начал набирать номер...

  * * *
  Указатель полз по экрану навигатора, отсчитывая километр за километром. Обратно, для скорости и чтобы не отбиваться от гаишников, выехали на захваченном РОСНовском минивэне. Трое штурмовиков и Кудашов остались на базе - стеречь пленных, ждать “скорую” и подмогу. Остальные упаковались в салон будто сельди в бочку.
  Пока готовились-собирались, Колчин в телефонном режиме, таранно миновав все секретарско-холуйские препоны, сумел организовать прямую видеосвязь в кабинет вице-премьера, где шло закрытое, и судя по напряженным лицам больших начальников, очень нервное совещание.
  Короленко отработал на бис в эфире, его показания тут же были закреплены допросом старлея Коляна и двух выведенных из ступора оперов. Увидев на экране директора ФСБ, нукеры брянского оборотня тут же запели хором, как дрессированные соловьи, на глазах превращаясь из наемных убийц в ценных свидетелей обвинения. И завертелась машина...
  Километрах в десяти до поворота к аэропорту навстречу минивэну вылетела колонна - пять тентованных грузовиков с табличками “Люди” и ВВ-шными номерами. Колонну, истерически моргая мигалкой, сопровождала машина ГИБДД. В хвосте шел солидный ментовский “Мерс” и два неприметных микроавтобуса без боковых окон - не иначе как серьезная экспертиза ...
  Колчин закончил разговоры с Москвой и хмыкнул:
  - Совещание у вице-премьера завершилось десять минут назад. Начальник СК РФ уже получил материалы. Оперативно-следственная бригада в дороге. Генерала на выезде из города примут. Директор срочно вызвал его в Москву, вроде как на ковер, но с намеком на повышение, чтобы не потерялся в дороге. Впрочем это уже не наша забота.
   Пашкин кивнул. Брянские дела остались в прошлом, и теперь все его мысли бродили вокруг титанического маховика под названием “комплекс чрезвычайных мер по предотвращению угрозы ядерного терроризма”, что раскручивался сейчас по всей европейской части России, от Полесья и до Урала.
  Но маховик вещь инертная, пока выйдет на режим, не один десяток часов пройдет. К тому же будет мешать секретность, вызванная не только риском элементарно спугнуть и спровоцировать на подрыв непредсказуемого и сто пудов нервного пациента, но и опасностью массовой паники.
  Нет, конечно же, никто не будет прерывать телетрансляции и перекрывать ежами дороги. Это вам не блокбастер по мотивам известного технотриллера. Не будет ни “тридцать тысяч одних курьеров”, ни сотен вертолетов, просеивающих воздух сквозь сито, ни войсковых операций с размахом фильмов Сергея Бондарчука и оцеплением участков размерами метр на метр…
  А будет тихо, нервно и очень непонятно.
  “Пожалуйста, товарищ водитель, груз предъявите к досмотру! Да ничего особенного, зека из зоны дернули, вот и шерстим”. “Всем оставаться на своих местах! Кто здесь Бидон Отходов!? Говори, нохча, где сейчас твои длинномеры находятся?”. “Товарищи офицеры, с этого момента райотдел переходит на особый режим. По оперативным данным через нашу землю везут охеренную партию наркоты, так что медали при успехе будут горстями раздавать …”. “Стой, кричу, сука! Куда намылился?! И по колесам, ему, по колесам. А потом из машины за шкуру, и мордой об асфальт. Ну и ботинком по почкам. А нефиг при виде полосатой палки скорость прибавлять!”
  Но пока чрезвычайный розыск набирает полную силу, весь груз страшной, невероятной ответственности лежит на плечах у них, офицеров ОРГ “Алконост”. И от него, от Пашкина, от его мозгов зависит, насколько правильно будет определено направление поисков. А стало быть - как скоро они сядут на хвост этому, замыслившему страшное, курду.
  От Брянска на Москву ведет прямая трасса, почему же Джамаль пошел в объезд, на Коломну? В том, что снаряженная бомба предназначена ни какому-то другому населенному пункту, не стратегическому объекту, а именно столице - причем самому ее центру - у Пашкина не оставалось ни малейших сомнений. По пути от Русы до Брянска сотни городов и десятки всяких привлекательных с точки зрения террориста мест, не стоило рисковать, углубляясь в Нечерноземье ради взрыва "где-то там".
  Всеми фибрами души бывший заместитель начальника отдела КР авиабазы “Энгельс” чуял, что ответив на вопрос, почему Джамаль выбрал Коломну, он поймет, каким образом противник собирается доставить бомбу в Москву...
   Правда был еще один человек, который сейчас ближе всех к правильному ответу. Выброшенный на обочину жизни парень, который в одиночку безо всякой поддержки, на Украине - где ЦРУ-шники жируют колорадскими жуками на необрызганной картошке - смог прокачать ситуацию.
  Виктор Верещагин, чьи полные данные, вместе с фотографиями из личного и уголовного дел, а также отснятым в Новозыбкове видео Пашкин получил уже находясь в пути, был человеком столь трудной и необычной судьбы, что впору про него романы писать. И он опережал всех, включая "Алконост", почти на сутки...
   Двадцать четыре часа отставания. Этот промежуток они должны будут выбрать любой ценой, потому что если Пашкин верно определил конечную цель Джамаля, то времени им отпущено совсем мало...
   В аэропорту, не заморачиваясь ни на какие переговоры, вышибли с разгону ворота и помчались напрямик по летному полю к самолету, замершему на конце ВПП. Взбегая по аппарели в черноту и прохладу отсека, Пашкин услышал, как его возмущенно - радостным тявом встречает щенок, привязанный к ящикам живодерами-летунами.
________________
   
  [1] Качалов, знаменитый русский актер, прославившийся умением очень долго удерживать напряженным молчанием зал, откуда и появилась крылатая фраза “качаловская пауза”
  [2] Пожизненное заключение
   [3] Статья 276 Уголовного кодекса РФ - шпионаж. Статья 205 - терроризм

Глава 52. Точка схождения

Баржа осторожно втянулась в шлюз, и ворота за кормой затворились, медленно, с ритмичным грохотом скрытых за металлическими стенами механизмов. С полудня облака начали затягивать небо. Поначалу они робко прокрадывались из-за края земли, пугаясь солнечного света. Но затем осмелели и двинулись в атаку пасмурной небесной конницей. Облачность быстро затянула все от горизонта до горизонта, так, что сумрачная прямоугольная камера бьефа с мокрыми осклизлыми стенами стала похожа на огромный вытянутый колодец. Джамаль поднялся на верхнюю палубу и сел на выступ у открытого люка рулевой рубки. Организм настойчиво просил хоть маленькую затяжку, но пока пришлось позабыть об удовольствии.
  Шлюз не был стратегическим объектом и никакого потенциального интереса для террористов не представлял. Охраняли его обычные сторожа, не утруждавшие себя излишним бдением. К “лицам кавказской национальности” здесь привыкли и не норовили тут же вытребовать взятку. Все было отлично, однако… Однако сюда, как это было уже не раз, может заехать наряд полиции. Случись такая неприятность - и специфический запах гашиша резко увеличит размер “налога на национальность”, а заодно и подхлестнет служебное рвение. Может дойти и до обыска помещений, и проверки документов на груз.
  Привлекать же внимание к грузу и собственной персоне совершенно не входило в планы Джамаля. Тем более, когда позади остался столь долгий путь, а впереди лежала его малая часть. Не то, чтобы столкновение с русской полицией было неразрешимой проблемой - замысел выходил на финальную стадию, теперь даже открытая перестрелка не смогла бы помешать его завершению. Но Джамаль не раз убеждался в том, что если имеется возможность обойти препятствие - ею надо воспользоваться.
  Уровень воды начал понемногу расти. Вскоре над кромкой “верхних” ворот поднялись верхушки домов-высоток, бликующие стеклами окон. Этот шлюз был последним перед Москвой. Собственно он находился в пределах города, так что теперь Джамаля и его смертоносный груз отделяло от цели лишь несколько километров речной глади.
  Он не ошибся в своих опасениях - на плотину заехал местный патруль. Один из полицейских, сержант, дождавшись когда судно поравняется со стеной, сноровисто перепрыгнул на борт. Судя по выражению лица у стража порядка - поводов для тревоги не было. Рутинная проверка.
  Джамаль зашел в рубку, сунул капитану баржи несколько тысячных купюр и отошел, чтобы не смущать договаривающиеся стороны. Можно было дать и больше, но это вызовет ненужные подозрения. Размер мзды должен быть соразмерен тяжести нарушения, а в глазах полицейских нарушением у “черных”, сопровождающих баржу, мог стать разве что незаконно приобретенный камень …
  Капитан о чем-то тихо переговорил с полицейским. Джамаль не заметил, как деньги перекочевали из рук в руки, но мздоимец явно остался доволен. Сержант махнул рукой в сторону будки, откуда производилось управление шлюзом, перепрыгнул на сушу и зашагал к машине. Ворота начали отворяться, открывая прямой путь к Москве.
  Пока что все шло как задумано. Команда, чьи услуги были щедро оплачены, вела себя идеально. И даже на хмурых курдов, что словно тени появлялись за спиной в самые неожиданные моменты, особо не косились. Деньги вообще делают людей весьма дружелюбными…
  Джамаль позволил себе на четверть минуты прикрыть глаза и отрешиться от грядущего. Он подумал о том, что прямо под ногами лежит скованная до поры, послушная сила, которой в лучшие свои годы даже не мечтал обладать Саддам Хуссейн. Бывший хозяин Джамаля, осмелившийся бросить вызов Западу, ударив по Кувейту - нефтяному кошельку неверных. И поплатившийся за слабость.
  Джамаль не совершит ошибки иракского вождя. Он не будет угрожать, пряча за спиной пустые руки. Курд поступит совершенно иначе, и его удар станет дерзким, внезапным, всесокрушающим. Даже несмотря на потери.
  О том, что американцы нанесли удар по базе в Хааге, Джамаль узнал часа через два после отплытия. Утром пастухи из аула, убедившись, что враг ушел, осторожно проникли в крепость. Из сбивчивого рассказа старейшины, которому передал трубку доверенный человек, выяснилось что внутри не осталось ни одного живого защитника, а все документы и диски исчезли. Не обнаружился среди убитых и русский инженер. Все это говорило о том, что нападавшие отлично знали, что и кого им следует искать. А это в свою очередь означало, что за нанесенным ударом стоял Морган.
  Продажный американский политикан, слуга золотого дьявола, потеряв связь с Джамалем, вероятно решил таким образом напомнить о себе. Но враги опоздали. Ни Морган, ни судьба уничтоженной базы, Джамаля не волновали. Ведь не пройдет и трех часов, как мир изменится настолько, что судьба чиновника из Белого Дома будет стоить не больше, чем песчинка, которую влечет по пустыне переменчивый ветер. Впрочем, равно как и жизни многих других неверных, которые считают себя самыми могущественными в мире людьми.
  Джамаль открыл глаза и глубоко вдохнул, изгоняя из головы сторонние мысли. Да, так будет! Но пока над столицей русских не вознесся огненный столб гнева правоверных, мечтать впустую - бесполезно и даже вредно.
  Осталось немного. Инша Алла[1] ...
   
  * * *
  На этот раз самолет заходил на посадку без предварительных резких поворотов, сваливаний на крыло и прочей воздушной эквилибристики. Просто облака, затянувшие небо, вдруг оказались не под крылом, а на уровне глаз, а вскоре и восе исчезли из поля зрения. Пашкин, погруженный в размышления по поводу пришедшей во время полета информации, мог и не заметить снижения, если бы не желудок, резко подскочивший к самому горлу.
  Ан-140, попрыгав на неровностях грунтовки, остановился. “ Спортивный аэродром Коробчеево,” — прочитал Пашкин, тыцнув пальцем в экран. “Восемь кэмэ юго-восточнее города Коломна. Полоса грунтовая 1200х90.” Что же, для военно-транспортной машины более чем достаточно, но как же, мать его, остохренели за последние сутки эти выворачивающие душу взлеты с посадками вместе!
   Вместе с Колчиным они первыми оказались на землю. Не аэродром, конечно, а одно лишь название. Стриженое поле, окруженной лесом, полосатый сачок “колбасы”, болтающийся под порывами легкого ветерка, да пара-тройка пестро раскрашенных представителей “малой авиации”. Есть правда, еще две единицы, которым теперь предстояло послужить основным средством передвижения для оперативно-розыскной группы “Алконост”, усиленной отделением первой штурмовой группы батальона особого назначения “Ворон”...
  МИ-35М, современная модернизированная версия легендарного “крокодила МИ-24”. Что в нее насовали при модернизации Пашкин не помнил, но по отзывам из хорошей машины получилась отменная - быстрая, надежная и практически неубиваемая.
   Вертолет был выкрашен непривычно - без камуфляжных разводов. Темно-серая окраска разбавлялась бортовым и регистрационным номерами и красной звездой в белой окантовке.
  - Откуда дровишки? - поинтересовался Пашкин у Валентина.
  - Наши, прикрепленные, - ответил Колчин, щелкнув пару раз предохранителем автомата. - Числятся за Академией в Монино.
  Личный состав, матерясь на всю Московскую область, занялся нелюбимым рутинным делом - перетаскиванием снаряжения из самолета в транспортные отсеки.
  В вертушке, с ее тесным спартанским салоном щенку не место, так Пашкин быстро сбегал и договорился с экипажем самолета так что насчет временного устройства питомца. Название коньяка, который затребовал за полный собачий пансион командир (Три пузыря! Каждому!) у Пашкина прочно ассоциировалось с обилием звездочек и суровыми ценами. Но справедливо решив: “Выживем - как-нибудь рассчитаемся”, он безропотно согласился на все условия воздушных сволочей-коммерсантов.
  Попутно майор получил в коммуникатор и свежие ментовские сводки, из которых однозначно вытекала следующая точка маршрута группы.
  “Сегодня утром на промышленной базе “Грузовой речпорт” (владелец - ПБОЮЛ О. Бероев), сторожем Е.П. Величко во время обхода территории обнаружен труп, опознанный им как оператор погрузочного крана Е. Скрипка.
  Оперативно-следственная бригада районного отдела СК, прибыв на место, констатировала смерть в результате огнестрельного ранения, нанесенного с расстояния 1-3 см. из автоматического пистолета калибра 9 мм, оснащенного устройством шумоподавления. После убийства тело было спрятано под слоем строительного песка. Согласно распоряжению СК РФ, в настоящее время бригада прекратила следственные действия и обеспечивает блокирование базы в ожидании прибытия группы с особыми полномочиями.”
  Ситуация, по их общему с Колчиным мнению, выражалась простой фразой из армейского анекдота: “Хрена ли тут думать, трясти нужно …” От аэродрома до базы всего-то несколько километров, но располагалась она на другой стороне реки, потому решили керосин не жалеть, и за выработку моторесурса на коротком подскоке не париться, время шло уже на минуты …
  Наскоро распрощавшись с экипажем самолета (Пашкин на всякий случай показал кулак командиру, тот дернул за поводок, на котором болтался злющий пушистый комок, и кивнул - мол не бзди, майор), они трусцой побежали к гостеприимно распахнутому люку грузового отсека. Туда, ворчливо поминая какого-то нехорошего бурятского бога, уже влезал, стараясь не стукнуть хрупким прицелом о какой-нибудь вертолетный угол, лейтенант Бадма Иванов.
  Вблизи боевые вертушки оказались еще лучше, чем издалека. Сразу видно - новенькие. И лопасти не простреленные, и борта даже не царапнутые. Так же на бегу поручкавшись с вертолетчиками, Пашкин с Колчиным получили гарнитуры бортовой связи и устроились на неудобных ящиках с ребристыми металлическими краями. Не успели посчитаться и закрыть двери, как машина зарокотала и одним прыжком взмыла в воздух.
  Вертолеты развернулись почти синхронно и, хищно наклонив носы, понеслись на юго-восток, пересекая русло Москвы-реки. \

  * * *
  Вода в шлюзе поднималась в темпе похоронной процессии, так что я готов был выстроить в живую цепь, как при кораблекрушении, весь свой экипаж, включая Берковича и убеленного сединами капитана. И черпать, черпать воду ведрами, переливая ее в камеру, где плененным белым лебедем мается наш катер, если бы это могло хоть как-то ускорить дело.
  Ночное плаванье, как и предупреждал Петрович, оказалось занятием дурным и неэффективным - с утра до обеда успели пройти вдвое больше, чем в темноте. По дороге миновали пять шлюзов, встретили три баржи - две с песком обогнали, третья порожняком шла навстречу. От ее экипажа и узнали, что “Волго-Дон”, груженый под завязку “камнями” , встретился им часа три-четыре назад.
  Этот шлюз был шестым и последним. Стало быть торжественная встреча с ядерным, ети его мать, террористом, теперь неизбежна, как крах мирового империализма. Главное, чтобы она не ознаменовалась красочным фейерверком ...
   Нанятые коломенские речники, что и говорить, поразили. Вчера, отпросившись домой на сборы, вернулись точно по хронометру через час. Оба в белой, по-военному, до острейших стрелок на брюках отутюженной форме, гладко выбриты, и без малейших следов свежего выхлопа. То ли бдительные жены сразу отобрали щедрый аванс, то ли глубинные изменения русского характера зашли столь далеко, что я со своими представлениями о местных реалиях задержался в глубоком прошлом. Ночью мы все несли вахту посменно, до рези в глазах вглядываясь то на мелькающие ночные огни, то в экран бортового радара.
   С рассвета стало повеселее. Катер действительно был построен для получения удовольствия от скорости, а потому сегодняшний день ощущается рывками. Будто допотопный фильм на сто раз порванной и склеенной пленке…
  Рев двигателя, бьющие в лицо потоки воздуха, от которого не спасает даже широченное лобовое стекло, швартовка, общение с высохшими от старости, но суровыми и подозрительными ВОХРОвцами, помнящими еще пенсне Лаврентия Палыча, короткий разговор с работниками на воротах. И новый рывок до следующей остановки.
  Понимаю умом, что вокруг красоты неописуемые - луга, холмы, городки, деревеньки, бесчисленные церквушки. Но восхищаться живописными видами физически не могу. Устал как собака, а что нас ждет впереди - вообще неясно. И это очень плохо… На дело, любое дело, нельзя идти уставшим и вымотанным. А догнать проклятую баржу - это не цель, и даже не присказка, только начало. И очень хочется верить, что завершать эпопею будем не мы с Берковичем, а специально обученные люди, нагнанные к реке в потребном количестве. Но появятся они или нет - никому не ведомо. А потому - сцепив зубы догоняем врага.
   На последнем перегоне Иван Петрович видать окончательно убедившись, что никакой я не новый русский пельмень, стал поглядывать на нас с большим уважением. Почувствовал наверное, что-то. У старых мореманов задница чувствительнее, чем локатор самой современной системы ПРО… На предпоследнем шлюзовании Петрович сменил парадно-представительский головной убор на старенькую, смятую фуражку с кокардой ВМФ СССР. И на душе у меня чуть светлее стало. Будто кто-то ободряюще ладонь на плечо положил.
   Уровень воды поднимается, а с берега за катером наблюдает классическая старорежимная вохра - старый хмырь в советской зеленке, подкашивающийся от тяжести ободранного СКСа. Смотрит хмуро, делает шаг навстречу. Гадом буду, сейчас начнет проводить инструктаж по поводу запрета на все виды съемки на стратегическом объекте.
   Не дав старому рта раскрыть выпаливаю - громким ментовским тоном:
   - МП-Р 242 давно проходил? Докладывайте!
  Петрович застывает в положении “челюсть офф”, зато вохра реагирует ностальгически бодро:
   - Дык отшлюзовался часа полтора назад, товарищ ?..
  - … майор. Майор Догонаев, ФСКН[2]!
  Ныряю рукой под ветровку, словно собираюсь извлечь удостоверение. Эта клоунская реприза продумана по дороге и мысленно отрепетирована в деталях, так что продолжаю уверенно и без малейшей задержки.
   - Со мной Джек Беркович, Интерпол!
  Осторожно, но крепко бью Жужика локтем в бок и шепчу:
  - Паспорт покажи, басурманин!
  Мальчишка, краснея до кончиков лопоухих ушей, извлекает из кармана свою синюю орласто-полосастую паспортину и предъявляет вохровцу как учили, в развернутом виде.
  Старый хмырь тихо охреневает и пытается отдать честь, не выпуская оружие. Получается это у него предельно фигово - врет пословица, пропить можно и мастерство. Но это сейчас не важно. Важно то, что ошалевший дедок поверил, что я большой начальник, и забыл потребовать мою ксиву.
  - Фамилия? Звание?
  - Филеев! - бодро рапортует дедушка с карабином. - Майор в отставке.
  - Сколько там было народу?
  - Помимо команды - человек не меньше пяти. Все этой, как ее … кавказской национальности, вот! Но Нефедов, это наш сержант из ППС, у них бумаги проверил. Вроде бы все нормально.
  А ведь похоже и вправду дед из тех еще органов. Глаза слезятся, но все, что нужно - видят. Не удивлюсь, если он, поднатужившись и приняв полста наркомовских под огурчик, выдаст вполне рабочие словесные портреты боевиков … Но это сейчас неважно, нет времени... Осмыслив услышанное, тут же вещаю дальше:
   - Совместная операция! - стараюсь говорить громко, но не орать, у таких старичков-боровичков слух не хуже зрения, фальшивый надрыв уловит - все пропало. - Командуй, дед, чтобы открывали ворота, а сам быстро звони на пульт, пусть на дежурного по городу выходят! На “Волго-Доне” две тонны кокаина везут! Прямо мимо Кремля! Понимаешь старый, чем это пахнет, и сколько погон слетит?!
  Я все-таки прокололся, выпалил про две тонны на одном дыхании, и только потом сообразил - перебор. Но тут повезло, старая вохра услышала слово "кокаин", а остальное похоже пропустила мимо ушей - кивает так, будто перехватывание барж с двумя тоннами кокаина для него такое же привычное дело, как и утренние сто грамм.
  Чуть не свалившись в воду, старик делает поворот кругом и бодро ковыляет в сторону своего “опорного пункта”.
   Ну что же, вот и славно, оповещение мы, как могли, запустили. Теперь нужно избавиться от балласта в лице мирного населения, и можно, как говорят киношники, переходить к финалу ...
   А ведь похоже, что Петрович и Гриша в “майора Догонаева из ФСКН” и “Джека Берковича из Интерпола” поверили окончательно и бесповоротно. Хорошо я роль отыграл, Станиславский нервно курит в сторонке. Оба стоят, будто проглотили по рельсе, и поедают глазами меня и Жужика, наливаясь весомым осознанием дела государственной важности. Типа, ща мы их всех догоним-повяжем. Но увы, товарищи речники, жизнь - это не остросюжетный роман или фильм-боевик. Ну, разве что, самую чуточку… А потому сейчас наши дороги расходятся.
   Сунув в натруженные ладони речных волков по заранее приготовленной пачке, говорю, указывая на пирс:
   - Ну что, мужики. Дальше мы уж тут сами.
   - Да понятно, что сами, - хмуро отвечает Петрович. - Не слепые поди, видели, что вы в каюту три сумки всяких шпалеров затащили.
   Экипаж покидает катер. Перед тем как спрыгнуть с борта, Иван Петрович, чуть помедлив, словно решившись на непростой шаг, вручает мне свою военно-морскую фуражку. Надеваю головной убор, привычным движением проверяю соосность краба. И, совершенно непроизвольно, на чистом спинномозговом рефлексе, отдаю честь старому моряку. Вот же мать твою, так и не успел поинтересоваться, на чем ходил и в каком звании уволился кэп …
   Петрович вздрагивает и порывается ответить, но вспомнив о пустой голове просто принимает стойку “смирно”. Запускаю движок и направляю нос в сторону раскрывающихся ворот. Речники не уходят, пока катер, повинуясь моим осторожным командам, не выскальзывает на оперативный простор...
  - Зачем ты им сказал про кокэйн? - спрашивает Беркович. - Ведь информация про ядерный терроризм намного важнее!
  - Ну да, - отвечаю. - Настолько важнее, что любой мент в районной дежурке ее и в журнале не зафиксирует.
  Жужик явно ничего не понимает. Объясняю чуть подробнее:
  - Им таких шизов-"террористов" за сутки человек по десять звонит. Кто с атомными бомбами, кто с инопланетянами. А вот наркота - дело привычное и всегда на контроле. Да еще Интерпол. Поверят - не поверят, а наверх обязательно доложат. И баржу непременно досмотрят, хотя бы для галочки в отчетности.
  Чем закончится такой “формальный досмотр” для ничего не подозревающих речных патрулей, предпочитаю оставить за скобками. Дед сказал - там минимум пять нохчей, а у каждого, падла буду, не меньше, чем по калашу … Но шум и стрельба - это именно то, что нам сейчас и нужно. Чем больше сбежится к реке народу, тем больше шансов, что тот, кто везет под гранитом двадцатикилотонную дуру, убедившись, что не сможет свалить по-тихому, решит сдаться, чтобы сохранить свою драгоценную мусульманскую жизнь. Мораторий на смертную казнь - лучший подарок России международному терроризму ...
  Почему я так думаю? По ряду причин. Операцию задумал и провел человек очень умный, амбициозный, обладающий большими возможностями. А для такого сам взрыв - средство, никак не цель. Потому в смертника он играть явно не собирается. Почему я считаю, что он на барже? В ближайшие лет сто еще одну неучтенную бомбу нохчам светит заполучить, как от мертвого хера уши. Стало быть, прав на ошибку их главный не имеет физически. А любой серьезный руководитель отлично знает - если хочешь, чтобы все было сделано хорошо, делай сам. Потому уйдет он с баржи не раньше, чем убедится, что запущен механизм подрыва. Это, конечно, при том условии, что он ее в принципе собрался её взрывать …
  Впрочем, еще часок, и истинность моих рассуждений будет проверена самым надежным, ленинским способом. То бишь, общественно-исторической практикой.
  Двигаю рычаги. Дизель ревет, и катер, задирая нос, набирает скорость. Прячу лицо в капюшон штормовки от брызг и ветра. Низкие темные облака все небо заволокли, как бы дождя не было. Летом, под мелкой моросью, если быстро и в засаде не ждать - милое дело, грязно, зато не жарко. Но чуется, малым дождиком не обойдется… 
  * * *
  Промбаза с горами разнообразных стройматериалов и беспорядочно разбросанными ангарами - настоящая офшорная зона. В том смысле, что на ее территории можно спрятать не только сотни две трупов и эшелон левых грузов, но в случае войны целый танковый полк с тыловыми службами.
  - Вот, - кивнул, поздоровавшись, районный полицейский начопер. - Как было сказано, мы ничего не трогали. Сторож тело с утра обнаружил. По первому впечатлению, терпилу сразу после того как кончили - прикопали, а чуть позже кто-то обратно вытащил …
  - Не сторож ?
  - Не он, это точно. Деревенский мужик. Как разглядел башку, рыгал дальше, чем видел. И сейчас на труп посмотреть не может.
  - Как же тогда опознал?
  - По одежке. Сперва подумал что пьяный, а присмотрелся, проблевался, пришел в себя и нам тут же позвонил.
  Извлеченный из песка труп с развороченным лицом, которое уже похоже успели объесть то ли крысы, то ли собаки, интереса для Пашкина не представлял. Разве что пулю извлечь и по базе пробить. Но с этим справится и районная экспертиза - дело нехитрое. Им, розыскникам, требовалось на ходу разобраться - имеет ли это убийство хоть какое-то отношение к специзделию.
  Колчин, распределив бойцов “ворона” и местное усиление по квадратам, приступил к вдумчивому прочесыванию территории. Пашкин, связавшись с местным полицейским руководством, затребовал в темпе вальса на светлы очи руководство подозрительного объекта и допустил озверевших от ожидания оперов-экспертов к работе. Сам же прикинул место предполагаемого убийства.
  Обнаружить точку, где свел счеты с жизнью крановщик с музыкальной фамилией, оказалось несложно. Четкий след волочения вел по высушенной траве к одной из опорных лап, на которых вздымалось к небу рабочее место покойного.
  - Убит примерно сутки назад, - подскочив к Пашкину, негромко доложил один из комитетских экспертов. - Точнее смогу сказать только после лаборатории.
  - Спасибо, этого мне достаточно! - произнес майор, и повернулся к обнаружившему труп сторожу. Тот был сине-зеленого цвета, но к беседе уже вполне пригоден.
  - Когда заступил?
  - Так ето. С утра, как говорится и вышел. Я через три на четвертые. На заводе-то с зарплатой негусто, вот и подрабатываю. Сегодня выходные, народу нет. Пошел на обход, чтобы, значит поглядеть чтоб бомжи не лезли и пацаны не баловали. Иду, а тут …
  Сторожу опять поплохело.
  - Вчера кто дежурил? - уточнил Пашкин, дождавшись, когда доблестный "секьюр" перестанет давиться желчью.
  - Так Михалыч и был. С нашей деревни.
  - Адрес знаешь?
  - Ага. Через два двора от меня …
  - Подполковник! - обернувшись к начоперу, сказал Пашкин. - Садись в машину со своими бойцами, бери свидетеля, и хоть из-под земли достаньте мне этого Михалыча. Как найдете, тут же волоките сюда. А по дороге, чтобы не терять времени, опросите, что он видел вчера. Особый упор на чужих кавказцев и этих вот фигурантов. - Пашкин показал с экрана портреты Верещагина и Берковича. - Дай свой номер, вышлю по ММС. Да, кстати, у вас аквалангисты здесь есть? Чтобы дно залива проверить?
  - Вызвали уже, - понятливо кивнул начальник угро. - Недавно создали новое подразделение ВМС ВВ по Москворецкому бассейну. Так что у нас теперь собственные "речные котики" появились. Вряд ли, конечно, злодеи стали бы метод укрытия трупов менять - нетипично даже для террористов. Но если уж тут собака с милицией, вертолетами и спецназом, стало быть дело серьезное. Так что нужно все варианты проверить.
   “Туарег” подполковника, взяв на борт сторожа и зондеркоманду, запылил по направлению к выезду. Ему навстречу, подпрыгивая на ухабах и веселя мигалкой, выскочил ППСовский “УАЗ-Патриот”.
  Патрульная машина подъехала к крану, из салона два дюжих полицианта вывели под белы рученьки пожилого и насмерть перепуганного дагестанца.
  - Вот, хозяин базы. Доставили как приказано! - безошибочно распознав в Пашкине старшего, доложился прапор с хитрой цыганской мордой .- С чемоданами взяли. Видать, уже шепнули про труп, вот он на лыжи и встал.
  - Предприниматель без образования юридического лица О. Бероев? - спросил, припомнив данные сводки, Пашкин.
  Дагестанец молча кивнул
  - И чего же, ты, уважаемый, так испугался?
  - Нэ боялся. По дэлам собрался в Махачкала. Срочный дэло, брат позвоныл...
  Сказки дедушки Бероева Пашкина не интересовали. Он несильно, но четко, профилактически всадил дагу кулаком под дых и, стараясь быть убедительным, произнес:
  - Слушай, отец! Мне на твой бизнес начхать. И на твои разборки с леваками в общем-то тоже. Тебе здесь жить, отношения с местными органами сам устаканивай. Мне нужно знать лишь одно. Кто здесь был вчера вечером? Какой привезли груз и куда его могли спрятать?
  Предприниматель без образования юридического лица с минуту посопел, после чего начал колоться, нехотя, но информативно.
  Бероеву позвонили из Москвы. Один из уважаемых старейшин землячества попросил принять “нужных людей”, чтобы они могли спокойно, без чужих глаз, погрузить и отправить какой-то очень секретный товар. Несколько дополнительных тычков в ребра оживили показания инсургента и вдобавок к сказанному Пашкин узнал, что просьба, по субъективному мнению самого Бероева, исходила от небезызвестного “эмира Кавказа”, а груз, как “случайно услышал” хозяин базы - это огромная партия наркоты. Отсюда и такая секретность...
  Остальное было понятно. Наутро, узнав про убийство крановщика, Бероев проклял земляческий долг и решил по тихому свалить, чтобы отсидеться на исторической родине. Но жизнь в лице правоохранительных органов внесла в планы предпринимателя суровые коррективы.
  Отправив дагестанца в сторожку под конвоем доставивших его ППС-ников, Пашкин задумался, что ему делать дальше, но тут ожил боевой смартфон.
  - У нас этот Михалыч! - доложился, не скрывая радости, начугро. - Уже везем, будем минут через семь-восемь. Опознал он твою ММС-ку. Говорит, что тот браток, который постарше, заезжал вчера ближе к вечеру. Похоже что из бандитов, но не бычара, потерял какой-то свой груз, бегал, расспрашивал.
  - Прости, у меня тут второй звонок! - с нотками извинения в голосе остановил подполковника Пашкин. Майор ликовал в душе - раз здесь побывал Верещагин, значит не пустышку тянем, товарищи!
  На трубе ждал Колчин. В его голосе также звучали нотки выскочившего из джакуззи товарища Архимеда.
  - Нашли иголку в стоге сена, Роман! В ангаре, третьем по счету. “Гелендваген” и фура-длинномер с признаками перевозки железобетонных конструкций. Они стропы прямо в кузове бросили! ... Явно впопыхах работали. Стало быть наш подарочек здесь перегружали, на базе. Осталось лишь, выяснить, тут спрятали или же увезли ..
  - Увезли, Валентин! - уверенно сказал Пашкин. - Иначе не стали бы труп бросать практически на виду. Да и само … изделие вряд ли оставили без охраны. Так что нужно искать либо другую фуру, либо жэ-дэ состав. Сюда на территорию рабочая ветка подходит…
  - В диспетчерскую РЖД уже поехали люди, так что вычислим полюбэ. Не самолетом они отсюда улетели, в самом-то деле.
  “Самолетом, поездом, автомобилем” - подумал Пашкин, завершив разговор. “Пробегают паровозы — привет Мальчишу! Пролетают лётчики — привет Мальчишу! Плывут пароходы — привет Мальчишу!”
  - О, мля… - тихо выдохнул майор, уцепив самый краешек мысли, терпеливо вываживая ее, чтобы не дай бог, не вильнула хвостиком, уйдя на дно.
  Паровозы, летчики… пароходы...
  Твою мать! Пароходы!!!
  Пашкин ворвался в сторожку, где ценный свидетель Бероев, коротая время, хозяйственно изучал журнал приемки-сдачи дежурств, сплошь покрытый жирными пятнами.
  - Вспоминай, акула капитализма, что у тебя на базе за последние сутки грузили и куда отправляли! В особенности - водой. И только не говори, что не знаешь! У тебя тут, куркуль ты кавказский, на учете даже крысы с мышами! И зуб даю, каждый второй стучит!
  Бероев выеживаться не стал. Понял, что попал под такой замес, что уже не бизнес, тут голову можно потерять в два счета. Потому репу морщил честно, отвечал подробно и обстоятельно. В меру знания русского языка.
  - Камэнь вэзли, граныт! Тэм утрам и отправлялы. Вот под камэнь эти … нэхорошие вакхабиты, что-то свое и пэрегружалы. Засыпалы потом.
  - Точно перегружали?
  - Точно, начальнык! Я тут одному ныщему на водка даю. Он в ангар спыт. Всо, что выдит, мнэ всегда говорыт.
  Пашкин махнул рукой прапору, - мигом сюда бомжа! Тот кивнул и, прихватив с собой одного патрульного, затопотал по дорожке. Но пока найдут, пока приведут. Время дорого …
  - Что же видел твой человек?
  - Сказал, погрузыли что-то балшое, сэрое. Из бэтона. Мэтров дэсят, навэерное …
  Бетонное, метров десять. Тут даже мнительный по должности и состоянию души Колчин вряд ли что-то скажет про совпадения ...
  - Куда пошла баржа? -
  - Граныт прэфект в Москвэ покупает. Набэрэжную строит. Ну и забырают для своих домов разные люды … Пойдьот до Хымок, потом вэрнется ...
  Москва! Ну конечно Москва. По реке, не встретив ни одного поста можно пробраться к самому центру города...
  Появился, сияя, Колчин. Хотел что-то сказать, но глянув на Пашкина, посерел.
  - Все так плохо?
  - Хуже, блин, не бывает! - Пашкин в двух словах рассказал, что ему удалось узнать.
  - В Коломне Москва-река впадает в Оку, так что здесь у водного транспорта даже не два, а целых три направления … - для проформы усомнилось начальство. Работа у него такая, перебрать все возможные варианты, чтобы ничего не прощелкать.
  - Проверить, конечно, надо. Но сам понимаешь, что вряд ли они пойдут на Нижний Новгород или же Серпухов. Так что, давай, звони, чтобы сгоняли все спутники наблюдения и брали на контроль каждый метр реки от меня и до следующего столба.
  - Позвонить-то я позвоню, - безрадостно возведя очи горе, сказал Колчин. - Да только хера лысого они там увидят. Ты погляди, над нами ведь ни просвета…
  Пашкин задрал подбородок и вслед за Валентином мрачно оглядел плотное серое одеяло, укрывшее небо от горизонта до горизонта.
  - Ну хер с ним, пойдем вертушками по-над руслом. У них, Бероев сказал, “Волго-Дон”. Если верить справочнику, он длиной метров полторы сотни. И под завязку камнем загружен. Такую и слепой разглядит.
  На полпути к вертолетам им встретилась группа из шести или семи сухопарых широкоплечих парней со здоровенными прорезиненными мешками и короткими баллонами черного цвета в сетчатой защите.
  - Капитан Анишин! Командир группы боевых пловцов МВС ВВ! - обратился к Колчину старший, белокурая бестия, вылитый генерал Глаголев[3] в молодости ...
  - Дно залива прошерстить на предмет оружия, трупов и всяческого нетабельного дерьма, которое в воду попало не позже суток назад, - не снижая темпа отдал распоряжение Колчин. - А вообще, - добавил, он чуть подумав. - Давай, бери еще двоих и грузитесь со всей снарягой в вертушку. Хрен его знает, как дело там повернется, может и поныряем ...
   Взятых на борт аквалангистов разместили в дальнем углу отсека, потеснив прихваченного с собой Журавлева. Продажный инженер, многократно выпотрошенный в режиме видеоконференции не меньше чем сотней разнообразных экспертов, среди которых оказались и его бывшие сослуживцы, сжался в калачик и замер меж ящиками с лицом Иуды Искариота, разоблаченного товарищами по партии.
   Люк закрывать не стали, и сразу же после взлета в лицо Пашкину ударили порывы сырого речного воздуха.
  * * *
   Судно вышло из-под моста. Река здесь широко изгибалась, и теперь прямо перед Джамалем в каких-то полутора километрах хорошо просматривалась красного цвета крепостная стена, прерываемая разновеликими остроконечными башнями. Цель была близко, но для идеального выполнения плана должна быть еще ближе, намного ближе. Чтобы исполнить все как задумано, подрывное устройство следует активировать в самый последний момент. Есть еще минут десять, а то и пятнадцать.
   Джамаль, скорее по въевшейся в кровь привычке, чем по необходимости. внимательно оглядел берега. Не обнаружив ничего подозрительного, достал массивный золотой портсигар. Вынул сигарету, содержимое которой было выращено под благодатным солнцем Чуйской долины и обработано на фабриках в горных аулах Афганистана, взял, удерживая пятью пальцами, поднес к огоньку бутановой зажигалки. Теперь - было можно.
   Зелье достигло цели, принесло столь необходимое легкое и недолгое расслабление, прояснив мысли и чувства, изрядно притупленные за бесконечные часы монотонного движения по реке.
  Последовательность всех дальнейших действий сто раз продумана и отлажена как часы. Зачистить экипаж. Подготовить и спустить на воду два четырехместных надувных “Зодиака”. Эти лодки с мощными и почти бесшумными двигателями фирмы “Джонсон”, мощностью под двести лошадей, используемые во всем мире для водных спецопераций, за полчаса домчат их в район Южного порта. Там уже ожидают машины, где боевики, переодевшись в дорогие костюмы и заменив паспорта, доберутся до Домодедово и покинут Россию на самолете “Гольфстрим”, принадлежащем иранской частной компании.
  Оставался лишь один сложный момент. Два часа, на которые настроен замедлитель у детонатора - большой срок. Особенно, если речь идет об огромной барже, прямо напротив Кремля, покинутой экипажем. Судно наверняка заметят и постараются отогнать. Поэтому в трюм уложены десять килограммов взрывчатки. Они притопят судно в нужной точке, после запуска системы, создав впечатление обычного крушения. Взрыв ничуть не повредит бомбе, спящей под гранитом, но смертельно урежет шансы русских на обезвреживание “подарка из прошлого”. Решение не идеальное, но … Всегда остается доля риска. Единственная возможность избежать его - использовать смертника, который замкнет цепь в нужный момент. Однако подрывник слишком ненадежен, особенно в столь важном деле. Поэтому придется положиться на волю Аллаха.
  Музыку, льющуюся из рупора, закрепленного на мачте буксира, сменил блок последних новостей. « … в ближайший час, - вещала разбитная ведущая, - на лужайке Белого дома ожидается выступление Президента США, в котором, как сообщила служба информации, глава государства сделает заявление исторического масштаба. После выступления Президент сразу же отправится на Капитолийский холм, где будет присутствовать при внесении пакета новых законопроектов, призванных поднять мировую систему взаимной безопасности на неведомую ранее высоту …»
   Искренне сожалея о том, что не увидит взрыв, Джамаль выбросил за борт окурок и начал спускаться по лестнице. Сейчас он проведет последний обход. А затем отдаст завершающие команды.
  И наберет заветную последовательность цифр.

  * * *
  Боевые машины мчались метрах в тридцати от поверхности. Самое то. Ни в мост не впилиться, ни в разнообразнейших рекламных баннерах не запутаться. Над головой ревел двигатель, рядом сидели бойцы в черном. За иллюминатором змеилось русло Москвы-реки. Зафиксированный страховочным леером Иванов уперев винтовку о бортик раскрытого люка, рассматривал реку через оптический прицел Т-5000[4]. В глубине отсека, бесцеремонно задвинув в угол продажного инженера, боевые пловцы рылись в сумках и крутили какие-то вентили.
   Вот точно так же всего лишь несколько дней назад Пашкин в непонятной роли не то арестованного, не то задержанного летел над Волгой … Но это случилось в иной, прошлой жизни. Сегодня он был не вырванным из привычной среды обитания человеком, тихо мечтающем о гранате, а составной частью сложного воинского механизма. Общности, что приняла майора Пашкина, проверила в бою и назвала своим. Это чувство единения - когда ты делаешь нужное дело, плечом к плечу с товарищами, казалось давным-давно забытое, несмотря на весь ужас-кошмар ситуации (а вероятно именно по этой причине), заставляло без нужды улыбаться и притопывать ботинком по ребристому полу. У тех, для кого риск для жизни - трудовые будни есть такое понятие - рабочий мандраж.
  Из самокопаний его вырвал Колчин, с самого взлета колдовавший над лаптопом.
  - Есть, кажись! - и махнул рукой, мол, скорей смотри.
  Пашкин неудобно перегнулся через два ящика и заглянул в экран. Палец командира группы уткнулся в список , озаглавленный как “Перечень обращений в дежурные службы ГУ МВД города Москва, а также МЧС и ФСБ по региону”. Это короткое, буквально в два предложения сообщение, в любых других обстоятельствах показалось бы полным бредом. Но только не сейчас…
  - Охранник шлюза Филеев сообщает, что на только что ушедшем в сторону Москвы сухогрузе типа “Волго-Дон” за номером МП-Р 242 с грузом облицовочного гранита перевозится крупная партия кокаина. - Пашкин продублировал текст сообщения в гарнитуру. - Похоже что оно, Валентин! Кто-то еще бьет тревогу. И как бы не Верещагин!
  Колчин скрипнул зубами так, что в наушнике застонало.
  - Если так, то им по руслу - семнадцать километров до центра. С учетом времени прохождения через шлюз - уже семь или восемь. Мать твою за ногу!
  - А нам по прямой - пятьдесят кэмэ, - прикинув по своему навигатору, вымолвил Пашкин. - На полной скорости минут десять лету. Отдавай приказ, командир!
  Вертолеты подпрыгнули, набирая высоту и заметно ускорились. Воздух в открытом люке уже не свистел, а ревел. Бадма втянул винтовку в отсек и заворчал некормленным ведмедём, разбуженным посреди зимы. Остальные бойцы заелозили, проверяя оружие. Боевые пловцы дружно насупились и ускорили подготовку своего хитрого снаряжения. Журавлев побледнел еще больше и загнанной крысой вжался в ребристый угол.
  Треугольник на экране навигатора резко развернулся и рывками начал перемещаться к центру паутины, образованной линиями дорог.

  * * *
  - Кажется началось, сэр!
  Голос директора ЦРУ ощутимо подрагивал.
  Морган чуть приглушил звук телефона, оберегая слух, и хмыкнул, поощряя собеседника к продолжению.
  - Служба внешнего мониторинга сообщает, что за последние полчаса территорию Кремля через разные ворота покидает уже третий правительственный кортеж. Кто внутри машин - непонятно, но все они движутся за пределы города, при этом разъезжаясь в противоположных направлениях.
  - Это все?
  - Нет. Из комплекса зданий администрации президента вышло четыре грузовика с закрытыми кузовами. По заключению аналитиков вывозятся сверхважные документы. Кроме того, сразу от трех наших агентов в высших эшелонах власти получена информация, что в кругу “своих” со скоростью звука разносится слух про какую-то экологическую катастрофу. Похоже, что в столице у русских скоро начнется паника.
  - Твое мнение?
  - Они что-то узнали. Но узнали совсем недавно - час или два назад. Слишком уж поспешно все происходит.
  - Наблюдайте! - сухо сказал советник. - О любых новостях докладывать мне немедленно.
  Отключившись от Лэнгли, Морган набрал дежурного офицера ОЦНБ.
  - Выведите в мой кабинет изображения видеокамер с места, где обнаруживается объект.
  - Он движется, сэр, а мы получаем сигналы раз в двадцать-тридцать минут. Вы желаете получить экстраполяцию?
  - Я желаю наблюдать за тем местом, где должен находиться объект, умник! - рявкнул Морган на офицера. - А свои университетские словечки прибереги для официальных отчетов.
  - Слушаюсь, сэр! - Не скрывая обиды в голосе произнес дежурный и отключился.
  Буквально через несколько секунд телевизионную панель, закрывавшую полстены, начала заполнять мозаика изображений с камер наружного наблюдения.
  Немного поколебавшись, советник склонился к тумбочке, в которой прятался офис-бар, выставил на стол початую бутылку виски, массивный стакан. Затем, обернувшись, извлек из сейфа заполненный лист президентского указа. Плеснул на палец бурую ароматную жидкость, сделал глоток и откинулся в кресле, наблюдая за мельканием десятка разнообразных картинок, на каждой из которых просматривалась либо водная гладь, либо башни крепости, в которой укрывалась резиденция русского президента.
  В эту минуту немногие посвященные замерли, затаившись в своих кабинетах, и отслеживая красную точку на электронных картах. Прочие обитатели Белого дома будто затаились, притихли, звериным чутьем опытных аппаратчиков ощущая растекающееся по зданию напряжение. Оно повисло над зданием, необычно сильное даже для места, которое уже на протяжении полувека являлось средоточием самой большой в мире политической власти.

  * * *
  Времени, прошедшего с того момента, когда распахнувшиеся ворота шлюза выпустили наш катер, как раз хватило, чтобы я сумел более-менее освоить управление. Рыскавший поначалу вправо-влево, теперь он несся с яростью взявшего след гончака.
  Городские районы, мимо которых мы несемся, живут обычной воскресной жизнью. По набережной шляются москвичи и понаехавшие гости столицы. На мосту, к которому мы подходим, потихоньку сбивается пробка. А где-то впереди по грязной реке ползет невидимое пока что корыто, доверху набитое колотым гранитом, медленно, но верно приближаясь к цели… Цель его ясна и понятна - вон она, там, где над приближающимся мостом виднеются зубчатые стены и остроконечные башни.
  А вот погоня наша, похоже что завершается. Выкатившись на мелкой волне из-за очередного поворота, наблюдаю бело-голубую корму, скрывающуюся под пролетом массивного каменного моста. Теперь проще - цель видна, идем за ней. Бинокль у меня мощный, с его помощью удается в подробностях разглядеть приземистый длинный корпус, низкие борта, опустившиеся под тяжестью целой горы из камня, надстройка на корме в цельных три этажа.
  Оцениваю обстановку. Нет, конечно, в самых радужных своих планах я и не рассчитывал обнаружить речника, конвоируемого по бокам невесть откуда взявшимися на Москва-реке сторожевыми катерами. Но в глубине души, надеялся на совсем другую картину.
  К примеру, зависший вертолет, с которого один за одним сыпятся крепкие хлопцы с очень современным оружием. Ну или на худой конец, группу разнокалиберных, но серьезных до невозможности машин на набережной, над которыми переливается цветомузыка всевозможных мигалок и прочих “синих ведерок”. Нормальную, блин, рабочую суету, наглядно свидетельствующую, что за спасение окружающей среды теперь отвечает кто-то другой.
  Похоже мой “гениальный” план завершился полным провалом. То ли дежурный послал подальше вохровца с его маразматическим докладом, то ли суровые мужики из ФСКН, не без оснований решили, что эффектные маневры на виду у высокого (куда уж выше) начальства чаще всего завершаются не звездами на погонах и интервью в новостных программах, а переводами к новому месту службы в солнечный Мухосранск.
  Нет ни спецмашин, ни спецназа. Даже конницы Буденного не наблюдается... Лишь серое небо, черная рябь воды, да лощеная новокупеческая недвижимость тянущаяся вдоль реки.
  Призрачные мечты о будущем улетучиваются сигаретным дымом на сквозняке. Эх, не сидеть мне в теплой уютной камере, которая помнит суровых старцев ГКЧП, и не давать с радостью показания серьезному и въедливому, подчеркнуто корректному дознавателю в чине не меньше полковника ФСБ...
  Ну что же теперь нужно принимать окончательное решение.
  До Кремля осталось минут пять-десять. Поднимать тревогу просто нет времени. Так что работать мне предстоит в одно лицо. На свой страх, риск и панику... Прячущийся в капюшон штормовки засопливевший Бонд-Беркович - не в счет. Толку от него, как от попа в солдатском борделе…
  Привычно поминаю собаку в колесе. Дождавшись пока катер окажется точно под мостом, притираюсь к опоре и тяну на себя ручку газа. Катер, сбросив скорость, тут же оседает, ткнувшись в черную маслянистую воду, изобильно несущую разный мусор. Ветер, бьющий до этого в лицо, стихает. В воздухе тут же появляется запах сырости, который раньше сносило ветром.
  Толкаю Берковича:
   - Давай вниз, за оружием. И броню сразу же нацепи.
  Протормозив пару секунд, Жужик с грацией хромоногого калеки обрушивается по трапу.
  Пока американский шпион неуклюже возится в роскошной, рассчитанной на ублажение холеных девок новорусской каюте, пользуюсь паузой, чтобы подумать о своей дурацкой судьбе. Какого хрена, спрашивается, я в это вообще полез? Даже сейчас скорее всего не поздно развернуться и дать по газам. Там на борту поди не водородная бомба, если отскочим на полста километров, да еще против ветра, то сто пудов уцелеем.
  Вот только после этого моя жизнь не станет веселее и проще. А как-то даже наоборот. Нет, затихариться в том бардаке, который наступит в мире через пару часов, будет несложно. Только вот дальше придется жить с пониманием, что мог, имел шанс, спасти жизни миллионов людей, но сбежал. А такое понимание - прямая дорога к язве с циррозом печени…
  Ну и опять же дядю Лешу, если он жив еще, надо спасать. А вместе с ним и Ольгу, и русинскую роковую нимфетку - Милу. Вот надо ж было оказаться в полукилометре от верной смерти, для того чтобы признаться самому себе в том, что я люблю девчонку. Люблю как женщину, сильно, по-настоящему и несмотря ни на что. Как не любил ни разу в своей бестолковой жизни.
  Вот такое признание получилось самому себе. Легко получилось, на удивление легко. А ведь мог и раньше решиться.
  Сколько всего изменилось бы. Или нет?..
  Додумать тягостную мысль не успеваю. В люке появляется голова Берковича, и я прилагаю титанические усилия, чтобы не отвесить лопоухому напарнику полновесный ревнивый подзатыльник. В руке у наследника холодной войны автомат, который он держит будто чемодан, ухватив за прицельную планку. Плечо перевешивает рюкзак, бугрящийся магазинами. Чуть было не срываюсь на мат из-за черепашьей медлительности напарничка, но посмотрев на часы, сам себя одергиваю. Время растянулось для меня, а на деле, Алан справился с задачей удивительно для него быстро.
  Забиваю в подсумки бронежилета магазины, застегиваю ветровку. Со стороны, наверное, кажусь тем еще колобком…
  Не заморачиваясь торжественностью момента, вручаю Жужику трофейный ПБ с открученным глушителем и оба имеющихся в наличии снаряженных магазина. Мне третий пистолет сейчас без надобности, а шума нам требуется как можно больше. Знал бы, “Зарю” светошумовую прихватил в дяди лешиных закромах ...
  Привычная суета с амуницией отгоняет мрачно-дурные мысли. Убедившись, что броники не видны под ветровками, а стволы, что спрятаны в кокпите, не просматриваются снаружи, заламываю фуражку, запускаю движки и резким движением выбрасываю катер из-под моста. Корма баржи, которая уже поравнялась с державными стенами, растет и ширится на глазах.
 
  * * *
  Убедившись, что люди готовы к эвакуации, Джамаль спустился из рубки на грузовую палубу и двинулся вдоль борта к месту, где было спрятано управляющее устройство. Но тут внимание курда привлек новый объект.
  Из-под моста, чьи перила в изобилии украшали навесные замки, что защелкивались новобрачными на долгую и дружную жизнь, с оглушительным ревом, вспенивая перед собой буруны, вылетел красивый и по виду очень дорогой катер. Не прошло и минуты, как он догнал сухогруз и пошел вдоль борта. Джамаль поморщился. Еще по Эмиратам он знал, как обожают богатые русские носиться по волной глади, будучи при этом пьяны до такого состояния, что назвать его свинским, значит оскорбить животное, в сущности, невиновное в собственной нечестивости…
  Джамаль помянул Шайтана и возвратился к рубке.
   - Будь внимателен, эти собаки могут в нас врезаться,- предупредил он бойца, стоящего рядом с рулевым. Боец кивнул. Рулевой покосился на разговаривающих не по-русски нанимателей, и промолчал, продолжая бдительно таращиться прямо по курсу.
  Джамаль вытащил рацию из кармана штормовки, что сменила привычный камуфляж:
   - Меван, Надар, Шариф быстро наверх!
   Трое бойцов появились мгновенно.
   - На позиции, - коротко приказал будущий президент суверенного Курдистана. - Как только катер уйдет вперед - сразу же начинаем.
   Чтобы сдержать нарастающее волнение, он присел, раскурил новую сигарету. Пока Джамаль раздавал команды, он отвлекся от катера, а когда снова нашарил его взглядом, то нехороший холодок пробежал по спине струйкой пота - катер шел совсем близко к борту, и на его носу маячил смутно знакомый человек в помятой черной фуражке … \
 
  * * *
  Из последних артистических сил изображая подвыпившего братка, подвожу катер поближе к барже. Не посмотришь — не увидишь, не расспросишь — не найдешь. Или, как любил говорить отец, работая с документами, советская разведка работает хорошо и метко. В общем, провожу, как учили, рекогносцировку.
  Первый и самый важный результат наблюдения - специзделие все еще на борту. Гранитная гора, что горбатясь заполняет грузовой трюм от носа до кормовой надстройки, явно никем не тронута.
  Так, теперь, имитируя мутного и нетрезвого хама, определимся с личным составом. Рулевой - обычный матрос, но рядом с ним в рубке - чернявый горбоносый парень, щетинистый, будто дикобраз. Еще один, стройный-широкоплечий с военной выправкой, сидит с загадочным видом на верхней палубе возле рубки, курит.
  Значит не ошиблась старая вохра, боевики на борту имеются. И надеяться на то, что среди них нет толковых профессионалов, в сложившейся ситуации, мягко говоря наивно. Охрана груза поставлена как положено. Меж камней, на продуманно выбранных и оборудованных позициях маскируется по меньшей мере два душмана. Это те, которые на виду. Еще один-два просто обязаны контролировать механика у движка. А если экипаж не перебит и не выброшен за борт, то еще минимум один гад сидит где-то в кубриках, заложников сторожит. Я специально уточнил по дороге у своих речников - у “Волго-Дона” по штатному расписанию, которое, впрочем, редко выдерживается, одиннадцать человек в команде.
  Дед на шлюзе говорил, что их семь или восемь. В общем и целом сходится. Так все же смертники они, или нет? Если да, то слишком уж, подчеркнуто как-то спокойны. Бомба рядом с Кремлем, тут бы самое время коврики расстелить и начинать бить поклоны в сторону Меккки - готовиться к попаданию в рай. А они смотрят на меня хмуро и безразлично, по палубе взад-вперед круги нарезают. Нет уж, зуб даю, смыться они хотят, и попасть под удар никоим образом не планируют.
  Если, конечно, героическую гибель не спланировали за них те, кто устанавливал на взрывном устройстве время срабатывания. Хотя, вариантов, чтобы произвести дистанционный подрыв, масса - от банального детонатора, подключенного к мобильнику, до сложной электроники, срабатывающей в момент, когда датчик оказывается в заданном квадрате.
  Но, с другой стороны, если поставить себя на их место, риск от несрабатывания или наоборот, срабатывания не в нужное время и неправильном месте должен быть сведен к нулю. Это вам не двести кило гексогена, которые, если вдруг не взорвутся, то могут подождать другого раза. А значит - устройство подрыва, если это, конечно, не часовой механизм, должно быть связано с бомбой исключительно проводами.
  Хмыкаю, представив себе избитую голливудскую сцену - Виктор Верещагин, победивший всех врагов, нервно сжимая потными пальцами кусачки, перебирает жгут веселеньких разноцветных проводков, размышляя о том, какой из них нужно перекусить в первую очередь. И мне в очередной раз становится не по себе… Хотя бы от того, что я слишком хорошо знаю - проводки весело режут только в кино, в жизни таким манером только подрывают заряд раньше времени..
   Подтверждает мою догадку про жизнелюбие ядерных террористов две надувные лодки, развернутые на самом носу. Здесь же и баллон, явно со сжатым воздухом, и два серьезных движка, с которыми возится очередной хмурый абрек.
  Молясь, что на борту не припрятано никаких отмороженных девиц в паранджах, - расходного материала, способного во имя Аллаха нажать на кнопку, не думая ни о собственной жизни, ни о прочих последствиях, оцениваю последовательность действий.
  Приняв за основу версию о проводном устройстве с таймером, прикидываю, что его-то и требуется изыскать в первую очередь. При этом производя как можно больше шума. Впрочем, особых стараний для этого, на мой взгляд, и не требуется - беготня людей с автоматами и стрельба прямо напротив кремлевских стен вряд ли останется без внимания. Где искать? Вскрытие и покажет. Какое место они охраняют, то, стало быть, нам и нужно. А воевать на барже, вся середина которой представляет собой стометровую гранитную насыпь, похожую на дюны в пустыне - самое оно, есть где спрятаться и скрытно перемещаться. Стало быть, первая задача - не вызывая особенных подозрений сблизиться и попасть на борт. А там уж как карта ляжет.
  Еще раз прокручиваю ситуацию, понимая, что сыграть по моему сценарию вчистую вряд ли удастся. Слишком много в нем “если” . Если сумеем подойти вплотную, если получится оказаться на борту “Волго-Дона”, если меня не задавят подавляющей огневой мощью… Но об этом лучше уже не думать. Как пойдет, так пойдет.
   Осталось лишь сделать крайний инструктаж боевому напарничку.
  - Слушай меня сюда. В Суареса с Хэчкоком[5] не играть! Твоя задача - прикрывать мне спину. Стрелять на звук, позицию менять. Понял? Ты же морпех, Беркович! - добавляю, увидев как бледнеет Жужик.
  Заслышав про Корпус Морской Пехоты, Алан пытается выпятить тощую грудь. На секунду мне становиться очень жаль, что приходится тащить за собой этого лопоухого мальчишку...
   - Кончатся патроны, забивайся в угол. И начинай молиться Яхве своему, или кто там у вашей секты главный.
  Джеймс Бонд сосредоточенно кивает и берет пистолет. Видно, как бледнеют пальцы, вцепившись в старый советский пластик. Не ссы, пиндосская твоя душа! Мне самому страшно.
  - Все понятно?
  Жужик снова кивает. Получив оружие, он на удивление быстро успокаивается. Вот и замечательно. Не хотелось бы получить шальную в спину.
  Как всегда перед работой, матерясь про себя, что не успел заскочить в гальюн, складываю приклад, повернувшись спиной к барже, прячу автомат под штормовку, накинув ремень, переставленный на заднюю антабку через плечо. Резкий поворот небольшого штурвала, и катер подходит вплотную к борту.
   
  * * *
  Катер обогнал баржу. Джамаль вздохнул с облегчением и встал, готовясь отдать команду. Но проклятый русский, действительно пьяный, судя по рысканью дорогой и чувствительной к малейшему движению штурвала игрушки, похоже, решил развлечься. Он пересек курс баржи, заложил, сильно накренившись, глубокий вираж и начал, сближаясь, заходить с левого борта.
  На кремлевских стенах просто не может не быть наблюдателей. Любая подозрительная возня прямо напротив правительственной резиденции непременно привлечет их внимание. А внимание профессиональных охранников было далеко не тем, что нужно сейчас Джамалю...
  - Шариф, прогони его, любой ценой прогони! - пробормотал Джамаль в переговорное устройство. - Если потребуется - убери. Только тихо и аккуратно, чтобы не было шума.
  В рубке катера, как выяснилось, находился еще один человек. По приказу стоящего у штурвала, он неуклюже перелез к борту и вывалил наружу несколько ярко-красных резиновых цилиндров. Кранцы ставят, стало быть все же хотят пристать к барже. Зачем?.. Нет разума в поведении пьяницы, сам Шайтан ведет его. Ну что же, эти сами избрали себе судьбу ...
  - Стоп, машина! - распорядился Джамаль, заглянув в рубку. Сам же спустился вниз и перешел на другой борт.
  Если люди на катере проявят благоразумие, то Шариф их отпустит. Не нужно, чтобы они видели лицо Джамаля. После того, как это незначительное препятствие будет устранено, останется лишь перебраться через гору камней и извлечь из ниши устройство. Но все же, где он мог видеть этого нелепого капитана? Или подсознание, подхлестнутое наркотиком и обостренное важностью происходящих событий, подкидывает топливо для вполне объяснимой в таких условиях паранойи? Впрочем, это уже несущественно. Ведь все решится в ближайшие пять минут. Достаточно набрать код, и все последующие действия станут необратимы.
  * * *
  Хорошо, что МП-Р 242 так основательно загружен. Корпус сидит в воде чуть ниже ватерлинии. И наши палубы примерно на одном уровне. На борту нас уже поджидает “черныш”.
  - Слышь, адмирал! - кричу я как можно наглее, одновременно сбрасывая обороты и притираясь вплотную к борту. Стараюсь стоять чуть боком, чтобы чуть выпирающий автомат не спутал всё раньше времени. Хорошо что в последний момент погнал Жужика , чтобы тот кранцы вывесил. Иначе нас бы уж совсем за безбашенных приняли и, соответственно, напряглись… - Камушка не продашь? У меня тут дачка рядом…
  Не дожидаясь ответа от явно зависшего боевика, перепрыгиваю на судно.
  Нет, не чечены. Совсем другой типаж. И позиции у них подготовлены. Доплюсовываю еще одного противника. Итого - шестеро…
  Не вытяну, бог ты мой, никак не вытяну в одиночку. Похоже, тут Верещагину и кранты пришли… Но пока голова активно перекручивает похоронные мысли, руки и язык делают свою работу.
  Боевик молча машет рукой, мол, вали, и движется на меня, преграждая дорогу. Кошусь на “ксюху”, которую “носорог” держит у ноги. Какой у него пламегаситель занятный, комбинированный с глушителем. И где только АКС-74УБ нашли, инсургенты?!
   - Да ладно тебе, братан! - примирительно говорю я, напяливая заискивающе-испуганную улыбку (а кто в штаны адреналин не выделит, наткнувшись на древней калоше на вооруженную охрану?) и, дождавшись, когда басурманин сделает еще пару шагов, оказавшись почти вплотную, бью ножом в шею. В корпус надежнее, но мало ли, вдруг под камуфлом тонкий кевларовый бронежилет, против которого клинок не особо и действенный. Там колуном надо ребра крушить…
  Время растягивается. Вот пальцы смыкаются на скрытой рукояти - чувствую каждый рубчик на кратоне. Клинок пошел из ножен, мягко, с чуть заметным усилием, щелкнул зубец, что входил в пазик, фиксируя нож. Мой враг успевает заметить движение, и наступает тот момент, когда разум уже осознает неизбежное, но не успевает отреагировать. Его глаза совсем близко, и я вижу, как зрачки противника резко сужаются, превращаясь в булавочные острия. Но поздно, слишком поздно.
  В горло, прикрытое лишь воротником, клинок входит чуть ли не по рукоять. Тут же выдергиваю нож, отступив на пол шага в сторону. Крови немного.
  Боевик, роняя автомат, таращит и без того выпуклые глаза, тянется к ране. Не дотягивается. Ухватив за куртку, помогаю свежеубиенному ухнуть за борт. Черт, хорошо пошло! На самом деле убить человека ножом легко, трудно - сделать это быстро, даже имея сноровку. Минус один.
  С берега все это выглядит невинно и незаметно, но вот те, кто наблюдают за мной с борта, реагируют мгновенно и адекватно - вскидывают стволы. Нужно уходить из простреливаемой зоны. Не дожидаясь радостного плеска, с которым грязная вода реки примет тушку кавказского гостя, рыбкой сигаю за камни. Отбивая бока и рассаживая руки, откатываюсь в сторону. Не ошибся. Знакомо и зловеще кашляют глушаки на стволах, а место, где я только что стоял, брызгает осколками. Оперативно-то как… Эх, где вы наспех мобилизованные горные бандиты с завода? Я бы охотно променял бы на вас нынешних, гораздо более опытных бойцов. Правда, без доплаты…
  Вдруг динамик, установленный на крыше рубки, перестает изрыгать радиопопсу и разражается ритмичными ударами гитарных рифов:

  Как засмотрится мне нынче, как задышится?
  Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
  Что споется мне сегодня, что услышится?
  Птицы вещие поют, да все из сказок…

  Песня отлично знакома. Высоцкий. Называется, кажется, «Купола[6]». Вздрогнув от неожиданности, вдруг ясно припоминаю детали, совершенно ненужные с учетом окружающей обстановки. Сейчас над рекой и стенами древнего Кремля разносился самый сильный ее вариант - из «Канадского альбома». Не под гитарный перебор, а в сопровождении профессионального струнного оркестра, придающего тексту и мелодии особый смысл и глубину. Отец с Владимиром Семенычем был знаком, общался, когда тот в Киев приезжал на гастроли. На похороны даже втихаря в Москву уезжал. Ну и меня само-собой приобщил.
  Надо же, какие интересные мысли и воспоминания приходят в голову под цокот раскалываемого пулями гранита....
  Вроде бы написал Высоцкий эту мощную балладу то ли вдохновившись картинами друга-художника, то ли для какого-то глупого фильма, в который, в конечном итоге и не вошла, а вот, поди ж ты, теперь под нее мне придется принимать бой.
  И, кажется, что в самом прямом смысле - последний…

  [1] Если на то воля Аллаха - обычное дополнение к фразе у правоверных мусульман, когда речь идет о каких-то будущих делах.
  [2] Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков
  [3] Один из сквозных героев цикла романов А.Бушкова про “Пиранью”, морского спецназовца Мазура
  [4] Высокоточная снайперская винтовка производства российской фирмы “ОРСИС”
  [5] Габриэль Суарес - практик и теоретик стрелкового дела, автор нескольких книг. Карлос Норман Хэчкок II — один из самых известных снайперов в истории ВС США [6] На самом деле у песни несколько названий. Сам Высоцкий объявлял ее на концертах и как “Купола” и как “Купола российские”. В первый сборник поэзии Высоцкого “Нерв” , который в 1981 составил Роберт Рождественский, баллада должна была войти под названием “Песня о России” но, по словам составителя, цензура потребовала изменить на “Песню о петровской Руси”. Еще встречалась под названием “Птицы вещие”. Баллада должна была прозвучать в кинокартине “Как царь Пётр арапа женил”, но была “зарублена” художественным советом