а по поводу собак.... мы же все понимаем. что, если речь не идет ну об ОЧЕНЬ КРУТОМ (и авторитетном  в своей области) селекционере-заводчике, то продаются не собаки а из родословные. А какие  оттуда родословные? Да и надо быть очень в теме. Знания же моего героя в кинологии ограничены строками из известной песни Никитиных
Собака бывает кусачей....

А это - регулярное продолжение 4-й главы.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
Арон хорошо видел, как мужчина с мальчиком скрылись в дверях кофейни. Он целых полтора часа, как приклеенный ходил за этой парой – только богу Израилеву известно, что за интерес нашел в них дядя Ройзман! Покинув лавку часовщика,  отец с сыном  посетили  заведение купца Серебрянникова, торгующее готовым платьем. Арон хорошо знал курносого, веснушчатого мальчишку, служащего при торговле Серебрянникова в Верхних Городских рядах, и даже успел расспросить того о посетителях, пока те расплачивались за приобретения. Оказалось, что те закупили целый гардероб, причем, как поведал Арону мальчишка, оказались совершеннейшими «тюрями» - ушлый серебряковский приказчик насчитал им не менее 15-ти рублей лишку.  Из лавки они   вышли, нагруженные свертками и переодетые в только что  купленное платье,  и направились в сторону Лубянки, где и обосновались в кофейне Жоржа. И,судя по всему, намеревались простидеть там не меньше получаса. Так что  посланец часовщика беззаботно присвистывая, бродил мимо лотков уличных разносчиков, приценивался ко всякой мелочи -  и, время от времени, бросал взгляды на высокие, зеркальные окна кофейни, за которыми пристроились объекты слежки…
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
- А чего же еще вы хотели? Это ж Вика-Глист!  - втолковывал собеседникам Николка.
- Как-как? Глист? И за что же вы его так?  - усмехнувшись, переспросил Олег Иванович. – Впрочем, я, каджется, догадываюсь! –
- Вот именно! – подтвердил Николка. – За то, что тощий, лезет всюду, куда его не просят, и, вообще,  один вред от него.  Уж на что наш латинист зверь,  но по сравнению с этим – просто ангел. Мало, что вся папина гимназия от него стонет -  так он еще и взял манеру по скверам да кофейням гимназистов отлавливать и кляузы писать! Его вся Москвы знает и ненавидит!  –
- А что, у вас, человеку  уже и в кофейню зайти нельзя? А еще вам где запрещено появляться? –  возмущенно спросил товарища Иван.
Николка задумался.  – Где еще? Ну….  Про кофейни вы уже знаете…. В  трактирах и ресторанах –ну, это и так ясно. В бильярдных нельзя,  и в клубах. Да, и вотеще!  – вспомнил мальчик. -  В театры не всегда дозволяют – есть список пьес, на которые ходить можно, а если соберешься на что-то еще – надо испрашивать разрешения у гимназического надзирателя. На ипподром ходить нельзя – за это очень строго наказывают. –
- Ну и порядочки в вас, - хмыкнул Иван. - Туда нельзя, сюда запрещено…. начинаю понимать большевиков. Тут кто хочешь взбунтуется. –
- Прости, кого? – Озадаченно переспросил Николка, а Олег Иванович укоризненно покачал головой, глядя на откровенно веселящегося отпрыска. – Нет, дядь Олег, я, правда, не понял…. –
Верно говорят – совместные приключения сплачивают. Прошло всего два дня, а от прежней натянутости и опасений Николеньки не осталось и следа. Он ощущал себя хозяином, принимающим несколько чудаковатых гостей-неумех, приехавших в его родной город из какой-то глухой провинции – и считал своим долгом  оберегать их от всех возможных неприятностей, подстерегающих чужеземцев на опасных и неппредсказуемых улицах Москвы.  И, увы, он  осознаавал, что не вполне справляется с этой почетной и ответственной задачей – а точнее, не с                                                                                                                                                                                                                                                                                          правляется. Вовсе. Ведь только вчера сел в лужу, не подумав о том, как пришельцы из будущего будут добираться от отцовской гимназии – от самой Маросейки! – до дома на Гороховской. И вот, на следущий же день – сново оставил несмышленышей без присмотра. Не растолковал самых элементарных вещей – и на тебе, двух часов не прошло, как они вляпались в неприятности! А кто виноват? Ну конечно, он, Николенька Овчинников, больше некому.
История, и правда, вышла пренеприятная. Стоило  Ване с Олегом Ивановичем устроиться за столиком в кофейне Жоржа и сделать заказ, как за несколько столиков от них разыгралась безобразая сцена.  К даме с гимназисткой, с которыми они давеча столкнулись у входа в кафе, устроились за соседним столиком,  подошел тощий, сутулый  господин в казенном мундире. Лицо его господина имело выражение до чрезвычайности важное, хотя и несколько кисловатое –что, впрочем, никак не компенсировало его внешней несолидности.  Означенный господин весьма раздраженным тоном, постоянно срываясь на крик, начал выговаривать гимназистке и ее мамаше за нарушение неких, не вполне понятных Ване с отцом,  гимназических правил.
Из речи насителя пенсне Ваня уяснил, что, во первых, этот, так некстати появившийся казенный чин, мало того, что знает девочку, так еще и преподает в гимназии, где она учится;  а во вторых, появляться в местах, подобных этой кофейне, гимназисткам,  похоже, запрещено,   хотя бы и с родителями . Так что  девочка явно нарушила существующие порядки и теперь ей были обеспечены неприятности.  Причем,  было очевидно, что мать гимназистки огорошена и напугана происходящим и не смеет возразить мундироносцу– что уж тут говорить о девочке! А гимназический чин, почувствовав беспомощность жертв, разошелся не на шутку: покраснел, принялся  резко жестикулировать, что в сочетании с его достаточно нелепой «цыплячьей» внешностью, производило эффект скорее, комический, нежели устрашающий. К тому же,  какой-то момент рздраженный господин выдал высокого «петуха» - и тут Ваня, не сдержавшись, громко хихикнул. Скандалист же, услышав возмутительный звук, резко повернулся – и обнаружил новую жертву. Гимназистка с матерью были немедленно преданы забвению,  и казенный чин , с грозным «А это что такое?»  приблизился к столику Олега Ивановича и Вани. Подойдя, он уставился на сидящих тяжелым взглядом.
Олег Иванович, не вполне понимая, что от них, собственно, требуется, любезно улыбнулся подошедшему. Ваня, старательно согнав с лица улыбку, столь же  вежливо кивнул. Но приветливые жесты явно не оказали на господина ожидаемого действия – он еще сильнее покраснел,  на шее у него задергалась какая-то жила. Чиновник  буквально сверлил гневным взглядом Ваню и его отца, явно чего-то ожидая; так что Олег Иванович, желая как-то разрешить неловкую ситуацию, осторожно осведомился: «Я могу вам чем, то помочь, любезный?
И тут господина словно прорвало:  «Я вам не «любезный», а надворный советник,  потрудитесь обращаться ко мне соответственно классному чину и с должным почтением, милостивый государь! И извольте немедленно сделать  внушение вашему сыну  по поводу неподобающего поведения! И пусть он НЕМЕДЛЕННО объяснит, почему позволяет себе появляться в неподобающем месте и  в столь  возмутительном виде!»
С лица Олега Ивановичатца мигом исчезла вежливо-доброжелательная улыбка. Иван знал, что отец, хоть порой и   позволяет себе вспылить,  все же обычно и держит себя в руках;  но предсказать какую причудливую форму примет его реакция на хамский выпад типа в мундире, мльчик не брался. И тут краем глаза он поймал взгляд девочки-гимназистки, избавленной пока от внимания вспыльчивого господина. Взгляд ее был понимающим и…. сочувственным -  девочка явно жалела Ваню. Разумеется, снести этого он не мог. Слегка подмигнув гимназистке (что явно озадачило барышню, не ожидавшего такого от «попавшего в беду» мальчика),  Ваня выдал:  «А знаете, батюшка - будь мы  в Анканзасе, этого мистера давно бы уже пристрелили.»
Услышав реплику Вани, возмущенный господин дернулся, будто его кольнули шилом, и поперхнулся очередной гневной тирадой. Глаза девочки  вспыхнули неподдельным восхищением, а ее мама  - как, в прочем, и Олег Иванович, не ожидавший от сына подобной выходки,  -  потрясено уставились на Ваню. 
А скандалист тем временем обрел дар речи: «Как ты смеешь… скверный мальчишка… в какой гимназии…»
Отец Вани, наконец,  сориентировался в происходящем:  «Вот что, мистер, please , не судите строго моего сына – мы с ним недавно приехали в вашу страну и еще не вполне освоились с туземными обычаями. Вот, прошу вас - надеюсь ,вы будете снисходительны к неопытным путешественникам.» -  И протянул возмущенному гимназическому чиновнику визитную карточку,  точно такую же как та, что они оставили давеча  часовом магазинчике.
Чиновник судорожно сцапал  кремовую картонку и уставился на нее, явно не понимая ни слова в английском тексте. А  Олег Иванович, чьего внимания не избег быстрый обмен взглядами между сыном и хорошенькой гимназисткой за соседним столиком, в свою очередь незаметно подмигнул Ване и продолжил:  «Но, должен отметить, что мой сын в чем-то чертовски прав. В тех краях, где он вырос и впервые нацепил на пояс «кольт»,  пулю можно получить и за куда более сдержанное высказывание.»
Теперь уже пришла очередь Вани хмыкать,  с   трудом удерживая смех.  А вот господин в пенсне  ошалел окончательно. Ситуация была явно нерядовой:  странно ведущий себя, но, тем не менее, явно приличный  мужчина и мальчишка, злостно нарушающий установленную гимназическую форму одежды, откровенно издевались над ним, да еще и в присутствии ученицы гимназии, где он служил!  Злосчастный преподаватель ( как объяснил потом своим гостям Николенька - латинист женской гимназии, Суходолов Викентий Аристофанович ), уже отчетливо представил себе, какие злорадные шепотки поползут завтра среди гимназисток.
Он, наконец, разобрал надпись на визитке, и теперь лихорадочно пытался понять, как выйти из отвратительной ситуации. Не продолжать же безобразную сцену, раз уж эти двое оказались иностранцами, да еще и презжими из  Америки! Конфликт с такими личностями  мог выйти простому учителю гимназии боком -  ведь  случись что,  и полиция и начальство  наверняка встанут на сторону иностранцев. Тут и до неприятностей по службе  недалеко…..
И разгневанный латинист поспешно сдал назад.
- Да, милостивый государь, я все понимаю….. но все же сделайте внушение своему сыну, что не подобает ему появляться на улице в гимназической форме, не имея на это соответствующего права, да еще и проявлять неуважение… -
- Простите, мистер, мы увидели, какую одежду носят дети в вашем городке,  и приобрели в магазине такую же, чтобы малый не слишком выделялся на фоне здешних парней его возраста. А знаю я этих сопляков,  враз предъявят претензии чужаку за то, что тот без спросу завернул на их ранчо. Но менеджер в магазине не предупредил нас, что это есть uniform , а не костюм для civilians … -
Олег Иванович нарочно уснащал язык нарочитыми киношными американизмами, работая на созданный в рамках легенды образ приезжего из дикой Америки. А Ваня довольно взирал то на огорошенного таким поворотом событий  гимназического цербера, то на миловидную барышню, прикидывая, однако, что ему придется выслушать от отца  по поводу  неуместной выходки…
Что ж - инцидент был исчерпан, и незадачливый педагог счел за лучшее поскорее ретироваться с поля боя. Ваня с отцом допили заказанный кофе с бисквитом, причем Ваня все продолжал переглядываться с давешней гимназисткой. Покидая заведение, он даже слегка поклонился в ее сторону, удостоившись милой улыбки и пунцовых щечек – барышня явно была обрадована знаками внимания со стороны мальчика.

- В общем, я понял  этот ваш Глист не мог до нас не домотаться. По подлости своей, глистовой натуры. Опять же,  работа такая. -  . – Обидно, конечно, глупо  подставились.  –
Олег Иванович поморщился, однако неохотно кивнул, соглашаясь с сыном. Он был изрядно смущен – над же, сам поучал сына насчет внимания к деталям,  и вдруг – такой прокол! Да еще и после позорной сцены в часовой лавке! А всего-то надо было – посидеть лишние полтора часа в интернете, поискать материалы, касающиеся и наручных часов и правил поведения учеников царских гимназий. Ведь не может быть, что таких сведений нигде не было! Нет, как хотите, а эта промашка, как и гнусный инцидент с часовщиком Ройзманом,  был целиком на его совести.
А Ваня, тем временем, продолжал допытваться:
-  Ну ладно, с воротником я понял : вас заставляют, как зольдатиков, пуговицы до верху застегивать, а кто не спрятался – я не виноват. Так? – Николка мотнул головой, подтверждая правоту товарища.
- Насчет  подсумков тоже все ясно – не положено, нет у  вас таких девайсов в употреблении, а значит – нефиг выпендриваться. Хорошо, учтем на будущее. Но чем ему тебе джинсы-то не понравились?  Черные, лейблов ярких нет, молния даже не видна.  А что сшиты малость не по фасону– ну так не так уж сильно они и отличаются…. –
-А вот и сильно. – не собирался сдаваться Николка.  - Это ты просто привык к своим… как их.. джинсам, да? – и не замечаешь отличий. А со стороны, ты уж поверь, они совсем по другому выглядят. Да, дядя Олег?  Вот скажите ему! – обратился мальчик к отцу Вани за  подтверждением. –
-  Ох, да не трави ты душу, НикОл…. – Олегу Ивановичу явно было неловко, но не согласиться с гимназистом он не мог. – Сам ведь видел: ну НЕ ТАК он выглядит! Хоть и нацепил на себя эту рубаху гимназическую, а все равно -  выделяется, как эльф в занавеске … то есть прости, как белая ворона. Нет, чтобы сразу заставить надеть на себя все, что в магазине куплено… -
-  Вот видишь? – попрекнул Николка Ваню. – Но главное – они же другого цвета! Сам вот посмотри – рубашка у тебя серая, а джинсы-то эти самые – черные!
-  Ну так и что? – не понял Иван. – Не голубые же, или,с кажем, оранжевые? Черные – и черные, вполне себе комильфо. –
- А вот и нет!- строго произнес гимназист.  - Это только старшеклассники могут иногда брюки и рубаху разного цвета носить, чтобы.. как это дядя говорит? Фрондировать, да! Но только у нас в гимназии такие штучки не проходят, у нас за форму не по уставу знаешь как наказывают? – и Николка от избытка чувств помотал головой, явно, отгоняя какое-то неприятное воспомнинание.
- Ну ладно, ладно, уяснил. Будем ходить по уши в фельдграу , как и положено по вашему уставу.  Остается только еще и ранец, как у тебя,  завести – и все, клоуны приехали. –   сдался Иван. Он, конечно, понимал, что находясь в чужом времени надо соблюдать осторожность; и первым из ее требований был, несомненно, правильный выбор одежды. Но… он и не предполагал, НАСКОЛЬКО неудобна были  в 1886 году что одежда, что те же школьные ранцы.  Мальчик, привыкший к легкой, спортивной одежде, к джинсам, ветровкам и компактным рюкзачкам, воспринимал необходимость переходить на моды конца 19-го века, как личное оскорбление.
-  А ты тоже хорош.  – попенял сыну Олег Иванович, который все не мог отойти от своего прокола. Вот кто, скажи на милость, тянул тебя за язык, что ты начал ковбоя из себя разыгрывать? Тоже мне, Билли Кид! 

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

Отредактировано Ромей (12-04-2014 22:02:10)

А откуда взяться другому- кроме как из книжек и фильмов?
ВОПРОС, правда, что за книжки...
В связи с этом спрошу вот что.
Нет ли ощущения, что я многовато времени уделяю сценам бытоописаания7 Ну все эти конки, разносчики, гимназические порядки?