ГЛАВА 3

Машина летела по внутренней стороне Садового  кольца, от площади Курского вокзала в сторону Павелецкой.
Да, именно летела –  стрелка спидометра прыгала где-то в районе разрешенных 60-ти километров в час.  На Москву спускался субботний вечер, но – невиданное дело! -   пробки уже рассосались, и на город накатывалась предгрозовая духота.  Нетипично это было для первых дней мая;  небо тяжко нависло над московскими крышами, обещая настоящий потоп – с серебристыми жгутами дождя, с потоками воды по тротуарам, смывающим все, что накопилось после слякотно-занудного апреля;  и с долгожданной, пронзительной свежестью после ливня. Такой, что  наполняет тихие дворики вокруг Бульварного Кольца пьянящим запахом смолистых почек, и не дает закрывать  на ночь форточки.  С такой свежестью, которую так и хочется вдыхать, сидя ночью на подоконнике, подобно  герою  старых советских фильмов; а над омытой весенним ливнем Москвой горят  рубиновые кремлевские звезды, и утром так сладко просыпаться,  зная, что деревья во дворе уже подернуты бледно-зеленым туманом пробившейся за ночь листвы….
А  пока   - низкое дождевое небо давило на город,  окутывая его душным покрывалом, превращающим накатывающуюся темноту в сущую душегубку. И люди и машины спешили по своим делам, ожидая одного – скорого ливня. 
Серебристая «Нива-Шевроле» уже с самой Таганки  не покидала левого ряда – машин на третьем кольце почти не было, но гнать не хотелось. Говорить, впрочем, не хотелось тоже – хотятем у пассажиров шустрого внедорожника хватало. Позади был невероятный, поразительный день. В него уместилось и утреннее отчаяние Вани, навсегда, казалось бы, отрезанного от своего времени и запертого в 19-м веке; и облегчение, которое испытали оба мальчика, увидев, что путь к приключениям снова открыт. Поместилась в этот день и  прогулка по Москве 130-летней давности ; и радость от осознания того, что все еще только начинается. Ваня то и дело опускал руку в карман и ощупывал волшебную бусинку. Понадобилось около часа экспериментов и не менее полутора десятков проходов туда-сюда через загадочную подворотню, обьернувшуюся межвременнЫм порталом, чтобы наши герои, наконец, поверили, что  путь между временами – или мирами? – не собирается никуда пропадать. А все же Ваню (да и его отца, если уж совсем честно), грыз эдакий червячок сомнения:  а найдут ли они волшебную подворотню на месте завтра, когда явятся на улицу Казакова к 16.00, как и было договорено с Николенькой полчаса… и  128 лет назад?
Пару  раз Олег Иванович чувствовал, что  терпеть этого вредного червячка нет уже никакой мочи;  казалось, что вот сейчас он, наплевав на правила уличного движения, развернется поперек потока и погонит, утапливая педаль в пол, назад, на улицу Казакова – только чтобы убедиться, что заветный портал на месте и никуда не делся.
Олег Петрович скосил глаза направо– Ваня завозился, перегнулся назад, вытащил с заднего сиденья рюкзак, и извлек из него планшет. Устройство работало буквально на последнем издыхании батарей,  но, все же, исправно показывало сделанные за день фотографии старой Москвы; лишь предупреждающе помигивал в углу пустой красный кирпичик индикатора заряда. Ваня успел перелистнуть с десяток фотографий, пока  на очередном  снимке,  – полосатая караульная будка на углу Чистопрудного бульвара, и возле шлагбаума  два солдата в длинных серых шинелях, фуражках, прикрытых белыми полотняными чехлами и при винтовках с тростинками штыков, - девайс наконец не выдержал и, мигнув напоследок предупреждением  «Подключите зарядное устройство»,   сдох окончательно.  Раздосадованный мальчик сунул планшет обратно в рюкзак и завозился, устраиваясь поудобнее.
- Ну как, много наснимал?  - Олег Иванович краем глаза разглядел картинки на планшете сына.  – Потом сбрось мне, пригодятся. –
- Да прилично, - зевнув, ответил Ваня.  - Кадров сто, не меньше, а еще - пять видеороликов. Я бы и больше наснимал, но батарею старался экономить. Там классные моменты есть – например, когда ломовик  с пролеткой на углу Маросейки столкнулись. Так я снял, как городовой их растаскивал, а потом ломовику по зубам заехал! Ну, никакого уважения у них там к правам человека…. –  и мальчик сладко потянулся. Глаза у Вани явно слипались, но он все еще пытался бороться со сном. –
_ Да уж, - усмехнулся отец. Как представлю, что наши гибдедешники вот так конфликт решают…. А что? Просто и эффективно. Никаких тебе ОСАГо, хрясь в зубы – и все разбирательство. –
- Ага, -  хихикнул Ваня,  -  и  штрафов не надо. Дешево и сердито. –
- А вот тут ты, брат, не прав, - ответил Олег Иванович.  - Штрафы тут как раз есть. Особенно, что касается извозчиков. У них даже номера казенные имеются – точнее, бляхи. Причем, одну из них надо было носить с собой, а другую прикреплять к пролетке. По ним и определяют, кого штрафовать. А за особо злостные провинности бляху и отобрать могли. Есть  даже некий аналог техосмотра – власти проверяли, чтобы извозчики содержали экипажи в порядке, имели положенные фонари, чистили  лошадей, чтобы упряжь была  исправна. Только, думается мне, все эти техосмотры, как  и а наши дни, с за денежку покупались. Есть, понимаешь, вещи вечные, ни времени,  ни революциям неподвластные. –
- Это уж точно, - поддакнул отцу Иван. – А трамвай тут какой… в смысле – конка. Я как увидел на Садовом рельсы,  так глазам не поверил – откуда? Я-то думал они трамвайные, а какой в 1886 году трамвай?  Это уж потом, когда из-за угла выполз этот пепелац  мощностью в две лошадиные силы, я  сообразил в чем дело. Но все равно странно – на Садовом кольце ведь трамвайных путей не было никогда? –
- И тут ты ошибаешься, - покачал головой Олег Иванович. - Обратил внимание, что Садовое раза в 4 уже, чем в наше время? –
Ваня кивнул.
- Ну вот. Садовое кольцо ведь почему так прозвали?  После московского пожара, 1812-го года, когда город перестраивали, то на месте старого земляного вала – это была древняя внешняя линия оборонительных сооружений города, - решили проложить улицу, мощеную камнем. А а домовладельцам разрешили разбивать вдоль нее палисадники по своему вкусу. Отсюда и названия – Земляной вал, Крымский, Коровий... –
- Еще и Зацепский есть, - поддакнул отцу Ваня. И улица… Валовая, кажется? Так вот откуда эти названия! –
Оттуда, - подтвердил Олег Иванович. Ну вот, а потом, в 70-х годах 19-го века по кольцу проложили были пути для трамваев на конной тяге; а в 1912-м по ним пустили уже электрические трамваи. Помнишь,  троллейбус маршрута «Б», на Кольце? –
- Кто ж его не помнит? – хмыкнул Иван. – «Букашка», кто ж ее не помнит? -
-Верно. Вот «Букашкой» и называли первую конку, которая ходила по Садовой. Линия «Б» - вторая по счету в Москве, кажется. А линия «А», самая первая,  была от нынешнего Белорусского (тогда Смоленского) вокзала до Красной площади. Еще, кстати, один знаменитый троллейбусный московский маршрут – номер 12, Гостиница «Националь» – больница МПС. –
- А мне нравятся трамваи, - задумчиво сказал Ваня.  – Есть в них что-то трогательное. Может, ехать-то на них, и медленнее, но зато куда душевнее  любого троллейбуса или автобуса. Сел – и катишь, вроде как на экскурсии. А они еще звякают так забавно, когда трогаются…  Мы с ребятами из класса недавно  сели на трамвай возле «Университета» - так и ехали до самых Чистых Прудов». Погода еще  - была – загляденье.. -   
- Ну так  вот, - продолжал неожиданную лекцию Олег Иванович, обгоняя очередной троллейбус, - А когда Каганович в 37-м перестраивал Москву,   трамвайные пути и  линию садов убрали – так что осталось от них только название «Садовое кольцо». Ну и – номер маршрута «Б» тоже сохранили, потому что люди к нему давно привыкли.  Так что мы с тобой, можно сказать, видели предшественника нашего троллейбуса «Б». Да вон он, кстати, легок на помине – И Олег Иванович кивнул на троллейбус, неторопливо ползущий в крайнем правом ряду по внутренней стороне кольца.
- Интересно, - Ваня проводил взглядом далекого потомка московской конки, - вот уж никогда бы не подумал… - 
Надо признать, Олег Иванович и сам изрядно удивился, увидев местный гужевой аналог трамвая. То есть, ему, конечно, было отлично  известно ее о существовании – в 80-х годах 19-го века  конка была основным видом городского транспорта в Москве, а общая протяженность линий «конно-железной дороги» приближалась к 90-та километрам. Но одно дело, знать в теории, а совсем другое – увидеть собственными глазами. Когда путешественники в первый раз встретили этот неуклюжий, влекомый двумя могучими битюгами вагончик, Олег Иванович остро пожалел, что, не имея в кармане местной мелочи, не  может прямо сейчас же прокатиться на эдаком архаичном сооружении.  Кстати, о деньгах….
- Слушай, сын, что  дальше делать-то будем? Конка – это здорово, конечно, но не хотелось бы ограничиваться пешими экскурсиями с осмотром местных достопримечательностей. Я вот проголодался изрядно, пока мы шли с Маросейки на Гороховую. Так каждый раз, как мимо лоточника с пирогами проходили, у меня кишки сводило – а что поделаешь? Валюты  местных нет, вот и пришлось терпеть. Кстати, о пирогах – может все-таки заедем куда-нибудь, перекусим? - 
- Давай лучше до дому потерпим, а? – предложил Ваня. Он, конечно, бы не против заглянуть с отцом в Макдональдс и заесть впечатления от хроно-путешествия народной американской едой – но сил на это уже не было. Мальчик хотел одного – поскорее добраться до постели и заснуть.
– А с деньгами, и правда, надо что-нибудь придумать. Не у  Николки же пятаки стрелять - несолидно как-то. Да и вообще – надо понять, чего мы хотим добиться, и уж тогда…   –
- Это, вопрос, как говорится, «на сто мильёнов».   Честно говоря, я пока толком об этом не думал. Хотя ты прав, конечно – надо начинать со сверхзадачи.  Тогда и с остальным станет ясно – ну, хотя бы, в каком направлении дальше работать. А пока… я  вот прикинул – в первую очередь, надо как-то легализоваться и на первое время денег добыть. Одежду местную купить, а то ходим там, как попугаи, все, кому не лень, на нас глазеют.  Ну и на извозчика, там, квасу попить… нельзя же в чужом городе ходить без копья в кармане! А уж в чужом времени – так и тем более…. –
Ваня не ответил  - он уже сладко спал. Олег Иванович усмехнулся. Интересно, он хоть понял, что сегодня их жизнь стала другой? И больше уже никогда не будет прежней – потому что, оба они,  и отец и сын, конечно же, не смогут сделать вид, что ничего не случилось, и вернуться к привычным заботам. Не смогут они и  ограничиться необременительными, познавательными экскурсиями в прошлое, призванными удовлетворить собственное любопытство. Не получится, разве что портал сам собой закроется, отрезав путь в 19 век. А как иначе – корить себя всю жизнь за бездарно упущенную возможность? Олег Иванович остро почувствовал, что судьба подкинула им с сыном невиданный, поразительный  шанс – и теперь только от них самих зависит, как они сумеют этим шансом распорядиться.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

- Пап, вот флешка с картинками, ты просил… -
Олег Иванович обернулся. На пороге комнаты стоял Иван. Мальчик отчаянно зевал, но, похоже, спать не собирался. Видимо, любопытство и юный организм оказались сильнее усталости.
- Ну вот, - недовольно буркнул Олег Иванович,  - а я-то рассчитывал  посидеть в тишине, отдохнуть, обдумать все хорошенько. Шел бы ты спать, а? А завтра, на свежую голову…
- Да ладно тебе! Все равно ведь не засну: сам понимаешь,  какой теперь сон? –  и мальчик заглянул в экран отцовского ноутбука. – Можно подумать, сам сейчас спать будешь! –
Спать Олег Иванович, и правда, не планировал – слишком много было дел. И первое из них….
- Ух ты! Так они любые документы могут сделать? Все-все, какие только были хоть когда-то? –
Сайт, на который Олег Иванович набрел после недолгих поисков, был крайне любопытен. Некая фирма в Вашингтоне, округ Колумбия, обещала за разумную плату снабдить любого желающего точнейшими копиями американских документов не действующих ныне образцов – с момента провозглашения Декларации Независимости , и до 1900-го года включительно. Почему именно 1900-го – Олег Иванович еще не разобрался, это было связано с какими-то особенностями американского законодательства.  Но если требуемый документ имел хождение до означенной даты – фирма бралась  незамедлительно изготовить и выслать заказчику точную копию  запрошенного аусвайса, причем на аутентичной бумаге  - при необходимости, с фотографиями клиента. Рекламный текст на главной страничке сайта обещал, что документ при визуальном осмотре будет неотличим от настоящего, но в то же время не является подделкой – бумага, на которой печатались копии, была пропитана особым составом, светящимся в лучах ультрафиолета, так что использовать подобные документы, например, для каких-то махинаций с наследством было невозможно.
- Да,видишь, какой полезный для нас с тобой сайтик нарыл!  – похвастался отец Ване. Десяток нажатий на клавиши – и золотой ключик у нас в кармане. Остается только сделать заказ и оплатить карточкой…  - и Олег Иванович снова затрещал клавиатурой. Потом он удовлетворенно откинулся на спинку кресла и картинно  ткнул пальцем клавишу ENTER. На мониторе мигнул транспарант, подтверждающий прием заказа.
- Ну вот, нам с тобой даже фотографий не надо – на американских документах они появятся только лет через 10. В  конце 19 века большинство американцев вообще обходились без паспортов – как, впрочем, и без каких-то других документов. Если и получали их,  то для поездок за границу. Вот, как мы с тобой. Причем тебе паспорта не полагается, только выписка из метрики – это нечто вроде записи о рождении в местной мэрии. –
-  И где же я родился? – полюбопытствовал Ваня, вглядываясь в экран ноутбука.
- А родился ты, друг любезный, в городе Ситка, на Аляске. Как, впрочем, и я. Город этот до 1867-го  года назывался Ново-Архангельск, и бы он столицей Русской Америки. Детали биографии мы с тобой потом додумаем, это дело серьезное – а пока и так сойдет.  Значит так – у меня дата рождения будет 1839 год;  мне 47 лет, а тебе – 15, то есть родился ты в 1875-м. Значит, ты у нас – коренной американец. Ну, в смысле – не индеец, а тот, кто родился на территории Штатов. А я вот, получается, родился еще в то время, когда Аляска принадлежала России. А губернатором там был… так, сейчас посмотрим… - и Олег Иванович снова защелкал клавишами.
- Губернатором тогда был некто Купреянов   - с 35-го по 40-й годы. Честно говоря – первый раз слышу, ну да ладно…  Так, русские ушли из Ново-Архангельска  1 января 1868 года.   69 солдат и офицеров Ново-Архангельского гарнизона отправились в  в Николаевск-на-Амуре, между прочим, на судне под названием «Нахимов».   -
- А ты запоминай, запоминай,  -  кивнул Олег Иванович на монитор.   - Это ты в России можешь не знать, кто был миропомазан на престол после Анны Иоанновны .  А история родной Аляски должна у тебя от зубов отскакивать.  –
-Миро.. что? -  переспросил Ваня. –  А  попроще можно? По русски, а не по-американски? –
-Это и есть по русски, – усмехнулся отец. «Миропомазание – это, говоря современным языком, инаугурация. Ну, приобщение кандидата в цари к Дарам Святого Духа, без которых, понятное дело, не царствование будет, а одна маета. А если совсем серьезно – то все это придется теперь учить назубок. Ну, если, конечно, ты хочешь снова туда отправиться на ту сторону. –
- Да хотеть-то я хочу,  - вздохнул мальчик. – Только не пойму – зачем  мне эти подробности? Мы же, вроде как,  приезжие, да еще из Америки – так что вполне можем и не знать местных тонкостей.
- Это не тонкости,  - назидательно покачал головой отец.  - Это, как бы сейчас сказали, системообразующие ценности. Ты, хоть и иностранец, но если собрался жить в Российской Империи -  такие вещи должен знать. Иначе  не поймут. –
- Ну ладно, со Святыми Дарами потом разберемся,  - и  Олег Иванович перелистнул очередную страничку на экране ноутбука,  - а пока вернемся к нашим баранам… то есть эскимосам. Что там дальше было? Последние русские покинули  Ново-Архангельск  30 ноября 1868 года на судне «Крылатая стрела», которое следовало в Кронштадт . Всего на этом судне отправилось  309 человек.  Осталось придумать, почему я на нем не уплыл в Россию – вполне ведь мог… -
- А давай, ты был тогда не на Аляске? – оживился  Ваня. – Ну, скажем, уехал по каким-то делам в сами Штаты, а то и жил там? Ведь не обязательно мы с тобой все это время должны были на Аляске оставаться? Вполне могли и перебраться в какую-нибудь Калифорнию…. –
- Хорошая идея, спасибо, - кивнул Олег Иванович. Если я родился в 1839-м, то, значит, к 61 году мне было.. постой-ка…. да, 28 лет. Вполне опрометчивый возраст. –
- А почему именно к 1861-му году? – поинтересовался Иван. Чем этот год знаменит? –
- А тем, дорогой мой неуч, - усмехнулся Олег Иванович, - что в этом году началась война Севера и Юга. Как полагаешь, мог 28-летний русский отправиться на Юг, чтобы принять участие в героической борьбе американского народа за освобождение негров? –
В этом вопросе Ваня худо-бедно разбирался, а потому немедленно ответил отцу :
- Да, негров они освобождали, как же! Просто надо было взять за горло южных плантаторов, вот и придумали это «освобождение» - чтобы тех без рабсилы оставить. –
- Не спорю,  - кивнул отец. – Так, примерно, оно и было. Но здесь, в России, каждый второй интеллигент свято уверен, что единственной целью Авраама Линкольна была борьба с таким отвратительным явлением, как рабство. И кто мы такие, чтобы их разубеждать? –
Ну, ладно, - не стал спорить с отцом  Ваня.  - Вообще-то идея хорошая, мне нравится. Значит, ты отправился в Штаты, там примкнул к северянам… -
-Аболиционистам! – поправил мальчика Олег Иванович.  - Здесь их так называют – во всяком случае, журналисты и народовольцы.   Не будем идти против традиций.  –
- Так, значит,  сначала Гражданская война, - продолжил он, - а потом.. ну, например.. как ты сказал, Калифорния? Помнится, Марк Твен описывал  в своем «Налегке»,   как старатели в Неваде праздновали  какую-то из побед аболиционистов…  Да,  так и порешим:  после войны я обосновался в Неваде, пытался искать серебро  Но месторождения к тому времени были исчерпаны, и потому ничего у меня не вышло. Потому и  вернулся на Север, в Канадскую конфедерацию … подробности потом уточним.  В общем, женился, появился сын – ты, то есть, - ну а дальше – назад, на Аляску, из ностальгических соображений. Пойдет?  –
- Пойдет,  – великодушно согласился Иван.  - И, главное – места уж очень  дикие:  что Невада, что Аляска… что Канада. Вряд ли во всей Москве найдется хоть десяток человек, что там побывали. -
- Может и найдется,  - задумчиво покачал головой Олег Иванович.  – Как минимум, в Москве есть отделение Императорского Географического общества. Очень, знаешь ли, деятельные господа – проводят публичные чтения, и стоит появиться в городе путешественнику из экзотических краев – так немедленно приглашают его к себе – выступить. Ну, положим, не каждого приглашают, - но вот мы с тобой, с такой биографией, которую себе сочинили, их внимание привлечем непременно. А там сидят люди знающие, их провести будет непросто… -
-Ясно, кивнул Ваня. – Значит, от императорских географов держимся подальше. А кто еще нас может расколоть? –
Олег Иванович задумался. – Вообще-то, есть еще Московский Университет – географический факультет. Туда нам тоже не надо. А так – Москва город не слишком-то ученый, недаром ее с самого Петра называли «купеческой столицей». Но все же – образованных людей здесь хватает, а посему – ухо, в любом случае, держим востро и лишний раз не болтаем.
Ладно, - зевнул Ваня, - пойду я,  пожалуй, все же посплю. –
-И то верно,  - поддержал его отец.  - День завтра длинный. Во сколько мы там обещали быть, в 4? А до того нам еще уйму дел надо переделать. Ты иди, а я пока с картинками разберусь – и тоже на боковую. –

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

В свое время отец, рассказывал мне  про словесные игры в выдуманных мирах, которыми он с друзьями развлекался в студенческие годы, – так называемые «ситуационки» или «словески». Суть игр заключалась в том, что один из их компании – «ведущий», - придумывал некий мир, и канву происходящих в нем событий , а каждый из участников создавал в воображениеии некоего персонажа, как правило – в немалой степени списанного с самого себя. А дальше  - вся компания долгими часами, обсуждала и проговаривала действия, реагируя на вводные ведущего, кидая по какой-то сложной системе кубики, чтобы определить вероятность того или иного события. В общем, что-то подобное предлагает известная игровая системе «ДнД»,  только в распоряжении ее поклонников имеются бесчисленные тома мануалов, геймбуков, карт и прочих игровых материалов. Отец же и его товарищи все это конструировали на чистой интуиции и исключительно в своем воображении. Как-то отец даже извлек из глубин письменного стола пачку пожелтевших листков, на которых на машинке, а то и от руки были расписаны характеристики выдуманных персонажей, списки оружия и снаряжения, описания стран, городов, правящих династий… были там и вырезки из каких-то контурных карт, безжалостно перекроенных фломастерами и самодельные  карты на бледно-оранжевой карты миллиметровой бумаге….
Так вот, отец как-то сказал, рассказывал, что половина радости от такой игры - это вход, а точнее  - тот стартовый  этап, на котором игрок продумывает снаряжение персонажа , собирающегося приключаться в другом мире или в другом времени. Вот именно это занятие нам сейчас и предстояло. И пусть отправлялись мы не «в дорогу длиной в тысячу ли», а всего-то на пяти-шестичасовую прогулку, не сулящую особого риска – отнестись к этому следовало со всей серьезностью.
И начинать следовало, разумеется,  с одежды. Тут отцу оказалось заметно  проще, чем мне – твидовый пиджак, сорочка, шейный платок в умеренно консервативном стиле, темные  брюки, замшевые туфли, и в довершение всего – трость и итальянская шляпа из разряда «привет, мафия». Нельзя, конечно, сказать, что подобный наряд был вполне типичен для Москвы конца 19-го века;  но белой вороной он там точно выглядеть не будет. Во всяком случае, приезжему из дикой Северной Америки можно простить и не такое.
Образ дополнила трость; отец примерно год назад оценил все удобства  этого аксесмсуара, и не раз говорил мне, что даже среднего фехтовальщика с тростью остановить может только пуля. Так что и трость он себе выбрал соответствующую – продукцию широко известной в узких кругах  американской фирмы «Колд Стил». Достаточно безобидное, на первый взгляд, изделие было изготовлено из многослойного углепластика, имея в основе своей  тонкий стальной стержень, а в качестве навершия -  полированный шарик из нержавеющей стали, размером, примерно, с мандарин. Отец показывал мне ролик, в котором такой тростью кололи бетонные блоки – не хотел бы я получить этим шариком по башке!
Не то чтобы мы готовились на той стороне портала к какой-то схватке – просто почти все встреченные нами  мужчины средних лет имели при себе трость. Без нее обходились разве что люди в форменной одежде, с непременными двумя рядами блестящих пуговиц – да и то не все. Скажем, офицеры не носили тростей – но те, как правило ходили при саблях. Не носили тростей и студенты; но они, как один, носили под мышками кто  сверток, кто папку, кто портфель. Ну, и конечно, без палок ходили разного рода разносчики – но им этот аксессуар вполне заменяли , например, лотки с горой товара. Эти лотки они невообразимым  образом носили  на голове. Или, скажем,  коромысло, увешанное разнообразным барахлом – от лубяных коробов, до эмалированных кувшинов или тушек свеже-загубленных зайцев.
Кроме трости, отец прихватил с собой  саквояж – старомодный такой чемоданчик,   с какими в старых советских фильмах ходят добрые бородатые врачи и учителя провинциальных гимназий. А так же, судя по тем же фильмам,  в таких саквояжах бородатые юные эсеры носили бомбы, предназначенные для покушения на царских сатрапов.
Отец специально отыскал этот саквояж в каком-то магазинчике, специализирующимся на стиле «ретро»; стоил он уйму денег, но зато великолепно вписывался в эпоху. Увидев это аутентичное сооружение я не удержался от ядовитого комментария, на что получил совет заниматься своими делами, то есть – подумать о собственом образе.
А то я не подумал! Конечно, красно-белую панскую  куртку пришлось оставить дома. Взамен я накинул на себя короткую бундесовскую  куртку цвета хаки. Я еще в первый день своего невольного визита в прошлое довольно-таки внимательно разглядел гимназическую форму Николки, да и позже мы встречали на улице немало гимназистов. Все они, до одного, носили свои смешные курточки, туго перетянутыми ремнем.  Вот и я сделал то же самое, воспользовавшись обычным офицерским ремнем советских времен с двузубой пряжкой.
Наряд мой завершили черные джинсы и черные же кроссовки. Ну нет у меня кожаных туфель, не берцы же мне надевать для похода в 19 век!
Бундесовская куртка имела достаточно широкие карманы, но я все же нацепил на пояс вместительную сплавовскую тактическую сумку черного цвета.  Ничего особенного там не было – фотик, пачка пластыря, запасные батареи, верный планшет, три «Сникерса» и неизменный баллончик. Ну и мобильник с транспортной карточкой – куда ж без них ! На другую сторону пояса я  пристроил  швейцарский офицерский нож в кожаном чехольчике.
И вот что я еще заметил – в ТОЙ Москве решительно никто не ходил с непокрытой головой. То есть – совсем никто. От лоточника до уличного сорванца, от нищенки у ценкви до гимназистки, спешащей домой после занятий. Так что я завершил свой образ лихого хроно-путешественника шотландской шапочкой – гленгарри,которую отец привез мне год назад из самой Шотландии. В конце концов, иностранцы мы или нет? А почем они знают, как у нас, на Аляске ходить принято? Да и вообще – не бейсболку же мне надевать?
Увидев меня, отец демонстративно поморщился, но от комментариев воздержался.  А я, напоследок, рассовал по карманам кое-какие мелочи, которые намерен был преподнести в подарок нашему юному другу из 19-го века.
Вопрос с деньгами оставался открытым. Правда, отец бросил в саквояж горсть невесть с каких пор завалявшихся у него массивных серебяных, довоенных еще,  полтинников; серебро есть серебро, а вдруг сгодятся? Кроме того, в саквояже был спрятан приличных размеров сверток. А вот что в нем было – отец мне на сказал,  сославшись на то, что он и сам не уверен, пригодится ли нам его содержимое на той стороне портала. Я , конечно, был заинтригован, но настаивать не стал – все равно сам, рано или поздно, расскажет, никуда не денется. Причем – скорее поздно, чем рано.
Ну что ж – волнующий процесс подготовки к «входу» можно было считать законченным. Оставалось выйти на лестничную клетку и запереть за собой дверь квартиры.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ