Неделька у Яши выдалась, что и говорить,  хлопотная. Для начала – Ройзман навесил на него срочное поручение, связанное с одним не в меру ретивым дельцом  с Сухаревки. Тот скупал на этой главной московской  барахолке старые, ломаные часы;  механизмы наскоро ремонтировались и вставлялись в новенькие корпуса с эмблемами известных фирм. Потом  «настоящие швейцарские» (немецкие, бельгийские, да мало ли еще какие?) часы   сбывались тут же, на Сухаревке – и, конечно, куда дешевле оригиналов. Качество подделок было  самым разным – одни исправно тикали еще много лет, а  другие навсегда замирали  уже через пару недель. Нет,  Ройзман не имел ничего  против чужого гешефта,  но неистребимая привычка держать руку на пульсе часового дела Москвы сыграла свою роль – и в итоге, Яша уже пятый день торчал на Сухаревом рынке, таскаясь за ушлым гешефтмахером.
Об истории со слежкой на Гороховской молодой человек старался не вспоминать;  несмотря на то, что Ройзман остался доволен результатом, и даже выплатил племяннику премию, Яша воспринимал это дело как свой провал.  Да, он сумел установить, где обитают порученные его вниманию отец с сыном – но их странные исчезновения прямо посреди Гороховской улицы не довали начинающему сыщику покоя. Яша буквально печенкой ощущал, что судьба дала подвела его вплотную  к тайне – и тут же возвела барьер, в который Яша и уперся. Но он не собирался сдаваться– уже отчитавшись перед Ройзманом, молодой человек еще 2 дня, по собственной инициативе, следил за домом на Гороховской, но…  единственным уловом стали подробные сведения о новых жильцах, которые, как оказалось, и правда приехали из самой Америки. Яша сумел навести справки даже в канцелярии градоначальника, благо -  один из письмоводителей отличался неумеренной склонностью к употребления белого хлебного вина , и, как следствие – чрезвычайной словоохотливостью. Что ж,  молодой сыщик знал, и откуда приехали его подопечные, и где они обитают… а дальше был тупик. «Американцы» много  гуляли по городу (нередко – в сопровождении того самого гимназиста), посещали магазины.  Но вот случаев исчезновения Яша больше не замечал. Нераскрытая загадка продолжала грызть юношу, напрочь лишая покоя. Яков осознавал, что столкнулся с настоящим вызовом своим способностям – и не собирался так просто отступать.
Старый Ройзман не относился к числу ортодоксальных хасидов, что в большом числе обитали на западе Империи, на Подолии или в Польше. А потому – в свободное время охотно почитывал «некошерные», по его собственному выражению книги – и обожал пичкать племянника подчерпнутыми из них откровениями. Одно из них, заповедь  китайского мудреца по имени Конфуций, Яша запомнил особенно хорошо.
«Сиди спокойно на берегу реки, и мимо проплывет труп твоего врага." – учил китаец. Яша видел в этой фразе призыв к вере в высший промысел – если то, к чему ты стремишься, на самом деле тебе необходимо – запасись терпением, и судьба непременно даст тебе шанс. И тут уж только от тебя будет зависеть - разглядишь ли ты его в бурных волнах Великой Реки, или легкомысленно отвернешься, чтобы поглазеть на какую-нибудь ерунду.
И вот, сегодня, Яша, наконец, дождался! Нет, трупа никакого не было, хвала Творцу.  Да и не воспринимал он своих подопечных, как врагов – в конце концов, ничего плохого они ему не сделали, а   слишком личное отношение к объетам слежки могло пойти лишь во вред делу. Скорее -  Яша был благодарен тем, кто сумел подкинуть ему по настоящему увлекательную задачку.
Слежка на Сухаревке практически подошла к концу. Пяток страниц потрепанной записной книжки Яши были заполнены заметками касательно часового ловчилы;  дядя Ройзман должен был остаться доволен. Яков уже совсем собрался покинуть заполненную народом площадь, как вдруг в толпе, возле развалов, торгующих всякой мелочевкой, мелькнуло знакомое лицо.

Грандиозная толкучка  жила своей обычной жизнью Напротив помпезной Шереметевской больницы, в самом широком месте  садовой улицы, колыхалось  море народу; лишь по обеим краям этого столпотворения оставались  узкие дорожки для проезда. Такая толпа собиралась  на Сухаревке не во всякий день – особенно много публики было по   воскресеньям, когда на площади вырастали ряды палаток и ларьков, раскинутых только на  один день. 
Торговля на Сухаревке велась случайная. Сюда ходили разыскивать  украденные вещи – и недаром, ведь   Сухаревка всегда считалась  наилучшим местом для  сбыта краденого. Добычу доставляли сюда возами – или тащили под полой, украдкой озираясь по сторонам и выискивая палатку доверенного барыжки. Товар немедленно выставлялся на одном из бесчисленных сухаревских развалов; нередко он  отдавал дымком пожара, и уж почти наверняка был полит горючими слезами – от бедности и безысходности.

Пройдох, предлагавших доверчивым москвичам мебель, платье «сухаревской работы» было здесь нна счесть – в этом отношении новый подопечный Яши, ушлый часовщик, вовсе не выделялся из общей массы. Сухаревка всегда  жила одним лозунгом: «На грош пятаков». Кого-то гнала сюда нужда, кого-то – жажда прибыли, но многие являлись на сухаревку ради своей страсти – во всякое время здесь можно было встретить собирателей, коллекционеров, нумизматов – тех, кто привык терпеливо рыться в сухаревских отвалах пустой породы, выискивая редкие алмазы или камешки   с толстыми прожилками самородного золота.
Среди  коллекционеров встречались настоящие знатоки – скажем, фарфора или старого серебра;  но таких было немного. По большей части здесь жаждали купить за «красненькую» подлинных фламандцев, или краденую бриллиантовую брошь за полста – чтобы потом перепродать с барышом. Хотя наверняка и картина окажется ученической мазней и бриллианты – из дешевого стекла;  публика все равно шла сюда, лелея  свои мечты и упрямо ища «на грош пятаков».
Толпились такие вот искатели случайного сухаревского счастья позади  палаток, где второразрядные  барахольщики раскидывали свои рогожки. На них  был  разложен всякого рода чердачный хлам: сломанные медные ручки, замок от кремнёвого ружья, обломок  старинной канделябры, посуда из разрозненных сервизов, финифтяные ножны от кавказского кинжала. 

Возле одной из таких рогожек, заваленных всевозможным старьем, Яша и углядел Олега Ивановича.  Американский господин разглядывал шпагу почтового ведомства в вытертых до белизны ножнах; барахольщик угодливо подсовывал покупателю какую-то дрянь, а тот гудел что-то в ответ, продолжая изучать приглянувшийся товар.
В стороне, на рогожке, было отложено то, что господин успел отобрать. Выбор Яшу удивил – длинный, позеленевший на бронзовых частях  пистоль времен Наполеоновских походов, подзорная труба без стекол и истертый кожаный погребец, в каких офицеры, из тех, что победнее, возили дорожный припас. Рядом с погребцом было вывалено его содержимое: два полуштофа с фигурными пробками, одна из которых была расколота пополам, солонка, суповая миска без крышки, походная кружка для глинтвейна и грога. Отдельно -  стеклянные стаканы, лафитный прибор и медная кастрюлька из томпака , крышка которой могла,  при случае, заменить сковородку. 
Яшу изрядно удивил этот набор –важному господину из Америки не пристало возиться с никчемным хламом. Тот, однако, выглядел вполне довольным своей покупкой. Повинуясь жесту, барахольщик вытащил из-под карзины кусок рогожи и принялся завертывать в нее приобретения клиента. Шпага не влезала; торговец пытался пристроить ее и так и эдак. В итоге получился объемистый  светрок – видомо, Олег Иванович сделал немало приобретений,  и теперь вот, собираясь домой велел увязать все заодно. Рогожа, в которую сквалыга-барахольщик замотал покупки своего клиента, была вовсе негодной – сущее рванье. Олег Иванович неуверенно  взвесил поклажу в руках – и стал оглядываться по сторонам. Яша вмиг сообразил – вот он, тот самый шанс! Молодой человек  подлетел американскому гостю и зачастил:
- «Так что господин хороший, за ваши гроши, багаж куда хошь доставим, в лучшем виде справим!» -
       Яша жил в Москве уже больше 4-х лет и в совершенстве изучил уловки мальчишек-разносчиков, во всякое время ошивающихся на рынках и у торговых рядов,  в поиске клиента, которому понадобится поднести что-нибудь до дома или до ожидающей в переулке пролетки. При лавочках посолиднее были свои разносчики – без них не обходилось ни одно уважающее себя заведение. А вот при мелочной торговле кормились целые стайки малолеток, готовых ухватить случайный приработок – а то и вовсе удрать с товаром зазевавшегося покупателя. О том,видимо, и  подумал  барахольщик – увидев незнакомого парнишку, подскочившего к клиенту, бдительный хозяин рогожи замахал руками, стараясь спровадить незваного помощника.
Господин, однако, не стал проявлять недоверчивости. Сговорившись о доставке поклажи  до угла Мещанской, где можно было  поймать извозчика, «американец», вслед за Яшей,  принялся выбираться из людского водоворота Сухаревки.