Вы уж очень глобальные выводы делаете
Смотрите сами. О снайперском дело он расспрашивает, как о некоей диковине, которая ему незнакома, но интересна. Во всяком случае, так это выглядит. Но в бОльшей степени он подыгрывает Никонову, который, собственно, и устроил эту встречу, чтобы с помощью Корфа прощупать нового знакомого.
Теперь о казаках. Презрения и близко нет, Корф. как и другие русские кавалеристы, отдает им должное. Но - корпоративный дух! Он - конногвардеец, регулярная, тяжелая кавалерия, и, в любом случае, считает себя выше. Кто для него казаки? Полезные на войне иррегуляры, вооруженные крестьяне - по сути. Да, полезные, да, умелые, да, вместе Бонапарта били и турок, да, без них на Кавказе делать было бы нечего. Но он - Конная Гвардия и этим все сказано.Плюс - не сбрасывайте со счетов опять же корпоративное соперничество. в Гварлии оно всегда было между конногвардейцами, лейб-гусарами и лейб-казаками. И как бы толков и заинтересован в новинках военного дела Корф - это никуда не денется, оно, считай, в подкорке...

НЕ мы это отношение придумали и не нам его осуждать. Презрения в русской кавалерии любых чино к казакам НИКОГДА не было. А было - четкое понимание "разделения функций" Вам - обходы, партизанские действия, рейды, фланкировки, вольница, мародерство. Нам - прямой таранный удар, строй, сабельная сшибка, прорваннвые каре неприятеля, дисциплина, лихость, презрение к смерти. И только так. А смешение жанров есть вещь недопустимая.

И в данном случае он как раз и говорит о том, что американская кавалерия, вполне освоив "казачью" манеру войны, так и не сочла нужным осваивать правильные, "европейские" приемы кавалериской науки. Так, собственнол, оно и было

Кстати, пластуны - это вовсе не спецназ казачий, как его многие любят представлять. Скорее - легкая иррегулярная пехота на казачий манер. И особой меткостью стрельбы они никогда на обще-казачьем фоне не выделялись.Но - да, как пешие разведчики были ценны. Другой вопрос чтто во времена конницы этотт жанр был не особенно востребован и по настоящему расцвел только в 1904-1905 годах.

Отредактировано Ромей (30-04-2014 09:04:38)

Совесть Никонова была неспокойна. По всему выходило  что он коварно расставил гостю ловушку -  да еще и в сговоре с хозяином клуба. Столь беспардонно воспользоваться неосведомленностью  приезжего было, разумеется, поступком предосудительным – и подобало жандарму, а  не офицеру флота.
С тонняги Корфа спрос невелик – недаром, кое-кто из общих знакомых  называл Корфа и Никонова Арамисом и Портосом, сетуя, что для этой парочки не нашлось Атоса и д´Артаньяна. Добродушный барон всецело  доверял лейтенанту , полагая его хитрой лисой  и умницей; тот старался не разочаровывать друга.
В свое время  барону случилось понюхать пороху – гвардия сопровождала Государя на Балканы.  С тех пор служба его пртекала по большей части в Петербурге, но полученные на турецкой войне  уроки Корф усвоил крепко.
Служба в гвардии быстро наскучила барону. Во время поездки в Европу он увлекся классическими школами фехтования, искусство, склонность к которому почувствовал в себе еще в кадетские годы. Выйдя в отставку, барон принял должность преподавателя атлетики и фехтования в Морском корпусе; там он и встретился впервые с Никоновым, тогда еще – гардемарином.
Их знакомство было возоблено много позже, когда Никонов, вернувшись с Дальнего Востока, перешел на работу в Морском Техническом комитете – и скоро оно  переросло в дружбу. Год спустя барон перебрался в Москву, и открыл там  атлетический клуб; и, когда Никонов по служебным делам отправился в Первопрестольную, то первым делом нанес  визит Корфу. С тех пор лейтенант дважды в неделю посещал клуб барона, а после занятий вел с ним длинные беседы за коньяком и кубинскими сигарами, до которых барон был великий охотник.
Других, столь же доверенных знакомых у Никонова в Москве не было; так что, пытаясь приоткрыть завесу тайн, окружавших гостей из Америки, Никонов обратился именно к бывшему конногвардейцу.
Нельзя сказать, что барон откликнулся на  просьбу друга с восторгом. Его прямой, открытой натуре претили иезуитские планы  лейтенанта – однако Корф не счел возможным отказывать другу, взяв, правда с того слово как-нибудь подробно рассказать о том, что, собственно, понадобилось ему от «американца». Никонов обещал – он  чувствовал, что история эта будет  иметь продолжение, и к помощи барона придется прибегнуть еще не раз.
И вот теперь  на руках у лейтенанта была очередная порция загадок. Мало того, что Корф, великий знакток школ фехтования,  уверял, что манера боя гостя ничего не имеет с испанской школой – так еще и неожиданные откровения о «снайперах» и особых приемах войны, которые гость якобы освоил на североамериканском континенте.
Готовясь к визиту в клуб Корфа, лейтенант неплохо изучил этот вопрос – и  нарочно попросил Корфа навести Олега Ивановича на беседу о его военном прошлом. Так вот – ни чего подобного тому, о чем рассказывал Семенов, лейтенант не встречал ни в воспоминаниях участников войны Севера и Юга, ни в описаниях боевых действий. Еще одна странность? Да – но не много ли их накопилось? Лейтенант не читал трудов немецкого философа Гегеля; ему не было знакомо понятие «перехода количества в качество». Однако –ощущал, что масса непонятностей, сопровождающая американских гостей, вот-вот трансформируется во что-то весьма неординарное.

Отредактировано Ромей (30-04-2014 12:02:45)

За дверью оказался короткий, темный коридор. Сколько мы ни шарили по стенам – выключателя найти не удалось, пришлось включать налобники.  Коридор заканчивался тупиком – стенкой неровной кирпичной кладки. Дальше пути не было. Сгоряча, я пару раз заехал по кирпичам монтировкой, но вдруг из-за стены послышался слабый гул. Я прислушался – гул наростал; тогда я прижался ухом  к кирпичам.
Тк и есть -  за  кирпичной стеной, не особенно-то и далеко гудел поезд метро. А значит – проломив стенку, мы окажемся  в служебных тоннелях метрополитена – и наверняка на кого-нибудь наткнемся  . Не то чтобы я всерьез опасался напороться на злобных ФСБ-шных оперативников – но рисковать без нужды  не хотелось. Тоннелей мы с Николкой не знали и , случись что, деться было некуда – разве что бежать назад, а значит – непременно засветить подсобку с порталом. То есть, портала преследователи не найдут – а вот проход наверняка заделают. Или приспособят подсобку для своих нужд.  А оно нам надо? Отец был кругом прав, проку от этого портала сейчас никакого – но мало ли как дальше повернется? Пусть будет у нас запасным выходом – на всякий случай.
Все эти соображения  я изложил Николке. Тот не спорил –  вояж по подземелью здорово его вымотал. Так что – решено было возвращаться в подсобку и хорошенько отдохнуть.  Пока мой спутник стаскивал  ОЗК,  я извлек из рюкзака сухпай – горсть сникерсов, упаковку фиников и две пачки галет. В термосе плескался черный кофе, во флягах -  вода; так что можно было присесть и со вкусом пообедать. Заслужили, как-никак.
Николку знобило  – он насквозь пропотел в костюме химзащиты, а в подсобке ощутимо сквозило – из ржавой  решетки вентиляции дул сырой ветерок.  Мне тоже было не жарко, но вполне терпимо, а вот за гимназиста я, признаться, побаивался – ему такие марш-броски в боевой выкладке непривычны. О сменном белье мы, конечно, не подумали – кому бы пришло в голову, что выйдет вот так, с комфортом отдохнуть прямо под землей? Так что оставалось отпаивать парня кофеем и надеяться, что все обойдется – тем более, что мандражит его, наверняка, от нервов. Еще бы – после такого-то путешествия!
Пока Николка давился сникерсами и горячим кофе, я еще раз обшарил заветную подсобку – и не зря. В небольшой нише, за шкафчиками, обнаружился телефон. Он был укреплен прямо на стене, в проржавевшем жестяном коробе  – старинный аппарат в массивном, эбонитовом корпусе, с наборным диском и здоровенной трубкой. 
Я снял трубку с рычажка – и ушам своим не поверил, услышав в трубке гудок! Неужели все эти годы – лет 60, не меньше – аппарат работал? Но, с другой стороны, лампочка-то под потолком светится… Я набрал на дсике номер своего мобильника –  смартфон исправно отозвался вибрацией. Даже номер определился. А что? Теперь будет у нас своя подземная база, даже с телефонной линией… чем плохо?