- Барышня, барышня! Радость-то то какая! Сергей Алексеич нашлись!
Варенька вскочила с плетеного кресла, как будто подброшенная пружиной. На террасу вбежала встрепанная Глаша - прислуга Выбеговых. Круглое, пряничное ее лицо раскраснелось от радости, глаза сияли:
- Митька  записку принес с Спасоглинищевского: Сергей Алексеич еще вчера к вечеру домой явились, отужинали, а поутру - сестрице своей,  барыне нашей отписать изволили. Барыня сейчас в слезах от расстройства чувств - сами знаете, как они по братцу двоюродному убивались…
Варенька кинулась к бестолковой Глаше и схватила ее за руки:
- А что он пишет? Где пропадал? Здоров ли?
Глаша открыла было рот, чтобы ответить на хлынувший поток вопросов, но Варенька ее уже не слушала:
- Ой, да что я тебя расспрашиваю… где тетя Нина? Сама прочту, что он там пишет. - И с этими словами Варенька вихрем вылетела с террасы.
За следующие полтора часа записка Никонова была прочитана по меньшей мере, два десятка раз. Писал лейтенант в большой спешке (к своему стыду, он только наутро после возвращения в 19 век сообразил, что надо бы известить родственников о том, что с ним все хорошо), извещая сестру и ее домашних о том, что находится в добром здравии, просил прощения за то, что заставил их поволноваться своим внезапным исчезновением и туманно ссылался на некие сверх-важные служебные дела. В последних строчках лейтенант осведомлялся, долго ли Выбеговы собираются пробыть еще на даче в Перловке - и обещал непременно навестить их, как только сумеет выкроить время. Отдельно Никонов передавал поклон «очаровательной племяннице» - услышав об этом, заплаканная Варенька (она вместе с Ниной Алексеевной проплакали от радости все то время, что изучали письмо дорогого  Сереженьки) раскраснелась и про себя дала клятву не пенять дорогому кузену очень уж строго за его внезапное и столь огорчительное отсутствие.
Вернувшись к себе в комнату, девушка немедленно засела за письмо Марине Овчинниковой - в последние полгода они вообще чрезвычайно сблизились и взяли в обычай делиться друг с другом как сокровенным, так и всяческими житейскими мелочами.   Марина оставалась пока в Москве - Овчинниковы должны были перебраться сюда, в Перловку, примерно через неделю, но Варенька, конечно, не собиралась так долго скрывать от подруги столь важную новость. Марина Овчинникова тоже была знакома с Никоновым и вполне сочувствовала Вареньке, разделяя ее отчаяние и слезы по поводу пропажи лейтенанта. Так что Варя спешила поделиться с подругой радостной вестью - а заодно поинтересоваться, когда следует ждать их здесь, в в дачном поселке на Яузе. Заодно, как бы между прочим, Варенька интересовалась, не имели ли Овчинниковы известий от своих квартирантов - американцев, отправившихся путешествовать, страшно сказать - в Сирию, в Святую Землю,  к диким туркам и арабам. Надо признать, что, несмотря на огорчения, связанные с исчезновением кузена-офицера, не проходило и дня, чтобы Варя не вспоминала об мальчике-американце, с которым она так внезапно познакомилась во время приснопамятного происшествия в кофейне «У Жоржа» - когда Иван вместе со своим отцом избавили Варю вместе с ее матушкой от изрядных неприятностей. С тех пор Вареньке случалось видеть мальчика всего один раз - на большом велосипедном празднике в Петровском парке, где Ваня с Николкой и их двухколесные машины произвели настоящий фурор среди аристократической спортивной публики Москвы. Варя и сама покаталась на удивительных заграничных машинах - но, главное,  вдоволь пообщалась с интересным мальчиком-американцем. С тех пор девочка не упускала случая, чтобы расспросить Марину об их жильцах - и та охотно, хотя и не без некоторой язвительности, удовлетворяла любопытство подруги…
Выбегов, известный в Москве путейский инженер, высокопоставленный служащий Николаевской железной дороги, снимал дачу в самом престижном дачном месте Подмосковья.  Поселком из 80-ти специально построенных дач владел  купец Василий Перлов. Самый облик дачного поселка настраивал отдыхающих, сплошь - представителей московской верхушки, на легкий, беззаботный лад - между дачами не было даже заборов, ставить их считалось в ту пору дурным тоном. Но, правда, и дома стояли в отдалении друг от друга, скрытые деревьями – так что соседи не создавали помех друг другу вторжением в личное пространство.  В каждом домике был душ и персональный туалет, на берегу реки Яузы были оборудованы особые купальни, которыми отдыхающие охотно пользовались. По вечерам возле купален случались романтические сцены - вместе со взрослыми дачниками в Перловке хватало и молодежи гимназического или студенческого возраста. Варенька, правда, еще не обзавелась знакомствами среди ровесников  - ей оставаось толкьо ожидать приезда  Марины Овчинниковой.
Однако ж скучать московским дачникам не приходилось: дважды в неделю в поселок привозили музыкантов, на дощатой, щелястой сцене летнего театра, прикрытой полосатым пологом полу-шатра, шли представления от лучших московских трупп, и, кроме того, устраивались особые дачные балы.
Дача в Перловке обошлась инженеру Выбегову весьма недешево -  аренда домика была сравнима с арендой приличной квартиры в Москве, однако ж от желающих не было отбоя - так популярен был этот поселок на берегу Яузы.  Чтобы снять дом в Перловке,  надо было вносить за 3 года вперед. Впрочем, путеец был человеком, мягко говоря, небедным; Выбеговы (как и Овчинниковы) жили в собственном доме и в средствах не нуждались и снимали дачу в Перловке уже 4 года кряду.
Добрый знакомый Дмитрия Сергеевича, довольно известный московский журналист и публицист Захаров как раз на днях прислал инженеру подписанный экземпляр своей только что вышедшей книги «Окрестности Москвы по Ярославской железной дороге». Погостив в прошлом году на даче у Выбегова,  год назад в гостях у Выбегова на даче, Захаров так писал о Перловке:
"Здесь, в молодом сосновом лесу, принадлежащем В.С.Перлову, выстроено им множество дач, насчитывают более семидесяти; весь лес-парк изрезан дорожками, утрамбованными красным песком, по которым можно гулять даже в сырую погоду, вскоре после дождя. По окраине дач протекает река Яуза с устроенными на ней купальнями… Устройство дач со всеми приспособлениями к летней жизни привлекает сюда москвичей, которые так полюбили эту местность, что каждое лето все дачи бывают переполнены жителями, а угодливый хозяин для развлечения своих жильцов приглашает музыку, которая играет в Перловке два раза в неделю".

Варенька закончила писать, запечатала письмо в конверт и принялась искать Глашу - девочка хотела непременно отправить письмо сегодня, и не почтой а с кое-то из местных деревенских мальчишек, постоянно крутившихся возле дач в надежде заработать медяк-другой. Дачники охотно прибегали к их услугам по всякому подходящему поводу - принести что-нибудь со станции, сбегать по делу, доставить письмо.
Прислуга московских дачников  наперечет знала всех окрестных сорванцов, так что Варя вполне резонно надеялась, что письмо еще до вечера попадет на Гороховскую,  в руки Марины Овчинниковой…

Отредактировано Ромей (14-07-2014 12:25:39)