Глава пятнадцатая
Короче - это мы удачно зашли. Хотя и нервы пришлось помотать, не без этого. Германец- археолог, надо отдать ему должное, расколол нас как гнилой орех. Кто ж знал, что этот подвальный сиделец к тому же  знаменитый лингвист и всемирный полиглот? Вот он и уличил нас на языковых нестыковках: словечки там всякие, выговор, обороты - в общем, «нетипичные языковые конструкции». И когда отец заявил, что готов удовлетворить его любопытство по поводу того, кто мы такие - у меня аж душа ушла в пятки. Мало нам Каретникова с беглым лейтенантом и его веселой командой…
Ах да, я ведь еще ничего не рассказал! Оказавшись в Александрии отец первым делом заглянул в русское консульство. И не зря - там нас ждало письмо от Николки. Обычное, ни к чему не обязывающие «У нас все хорошо, в Москве жара» и «Шлем привет, когда ожидать домой?». Но кроме письма, в конверте из плотной провощенной бумаги помещалась еще и флешка с видеофайлом - а в нем подробный, хотя и несколько сбивчивый рассказ о последних московских событиях.
Из него мы  узнали и о чудесном появлении Никонова, паровозом притащившего с собой целую вереницу студентов из 21-го века, и о том, что шустрый Яша уже в курсе наших обстоятельств, и, конечно, о явлении злодея-бельгийца. Забегая вперед, скажу - пакет был отправлен еще до драматических событий, разыгравшихся вокруг персоны несчастного Евсеина, так что о взрыве на Воробъевых горах мы пока не знали. Но и того, что узнали хватило, чтобы отец схватился за голову; пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы не бросить все и не кинутсься в порт, в поисках любого - ЛЮБОГО! - парохода, идущего в нужном направлении.
Но -  первый приступ паники удалось задавить. Очень кстати припомнилось и то, что если разузнать то, ради чего мы явились в эти негостеприимные края, то и московские проблемы решать будет куда проще.  Пароход мы все же отыскали - греческое судно, отправляющееся в Одессу, - но отменять визит к археологу сочли излишним. Герр Вентцель сдержал обещание: доктор Боргхардт, ждал нас на следующий день.  И ни где нибудь, а во дворце Магомеда- Али; там располагалась александрийская резиденция хедива.
Нам повезло - самого хедива в Александрии не оказалось, так что во дворец мы нас пропустили легко. Опущу подробности насчет встречи, оказанной нам старым археологом и путешествия по подземельям. Всякий, кто смотрел «Мумию» и «Индиану Джонса»,  сам составит себе достаточно верную картину. Перейду сразу к объяснению с герром Бургхардом и главное  -к содержимому ковчега, маалюльской находке забытого египетянина.
Оказывается, отец и в мыслях не имел рассказывать немцу, кто мы такие на самом деле.  Вместо этого, он скормил ему полную намеков и недоговорок историю, из которой следовало, что мы -  жители некоей скрытой от всего мира «республики Разума и Науки», основанной несколько десятков лет назад группой энтузиастов-учёных из России и Германии. И ьам  с тех пор только и занимаются тем, что проводят исследования, создют невиданные творения научно-технической мысли и вообще, всячески двигают прогресс в одном отдельно взятом уголке планеты. В качестве доказательства был предъявлен мой фотоаппарат - я с ходу сделал несколько кадров и показал их археологу. А заодно - и свежеотснчый ролик с ним, герром Боргхардтом в главной роли. Свражённый наповал этой  демонстрацией цифровых технологий старик обалдел окончательно, и внимал словам отца, как гласу Господа, вещающего Моисею.
Каково? В наше время на такую туфту не купился бы и самый отъявленный уфолог или космо-поисковик. А здесь прокатило - видимо, сказалась популярность жанра приключенческой литературы и отсутствие игрового синематографа. На наше счастье, изобретение братьев Люмьер еще не успело внедрить в массовое сознание такие вот  штампы, так что эта бредовая история прозвучала для старика вполне убедительно. Он лишь робко поинтересовался, почему это ученые нашего Города (вот так - Город с большой буквы! А чего мелочиться?) не предъявят миру свои достижения? Отец ответил заготовленной тирадой о том, что-де человечество ещё не готово к тому, чтобы в полной мере овладеть чудесами науки, так как его представления о добре и зле…. герр Боргхардт проглотил и это.
Я, признаться, был озадачен, но отец - уже потом, в гостинице, - все мне растолковал. Поймите меня - в конце концов, всякие "Города Солнца" и "Новые Атлантиды" - штампы, существующие уже пару столетий. И "Пятьсот миллионов бегумы" уже написаны - а нашу выдумку это с такой легкостю проглатывает - и не кто нибудь, а крупный ученый…
То- то и оно, что написаны. То есть, на   текущий, так сказать, момент, это всё представляется вполне правдоподобным. М , чтобы все это превратились в недостоверные, на уровне комиксов, стереотипы, понадобится еще лет 40- 50. И как раз такое объяснение малообъяснимого как раз и соответствует местному менталитету,  как менталитету 60- 70-х годов 20-го века соответствовали пришельцы и тарелочки. Каждой эпохе - свои сказки; и лишь когда стиль сказок меняется, те, что были раньше начинают наивными и примитивными.
Так что, в глазах немецкого археолога мы оказались «скаутами», разведчиками, посланцами Города,  разыскивающими артефакты древних культур. Каковые и  подвергаются в наших лабораториях всестороннему изучению. Вот, теперь дошло дело и до наследия старика-египтянина. Мы-де получили сведения о нем, странствуя по Востоку  - и тут же явились в Александрию.
И -  ни слова о Маалюле, монастыре и манускрипте! Хотя, может, немец и сам об этом знает; должен же был египтянин оставить какие- нибудь записи?
А он, оказывается, и оставил. Да еще какие! Боргхардт поведал, что кроме «картотеки», в ковчеге хранилось письмо, собственноручно написанное древним ученым. Как нетрудно догадаться - на коптском языке. Суть его, вкратце сводилась к следующему: автор, Абу ибн… кто- то там, сумел прочесть письмена, составленные древними, мудрыми обитателями нашего мира еще до Всемирного Потопа, и, прочтя - ужаснулся. После чего, многие годы изыскивал способ, как исчислить меру Добра и Зла, которыенепремено принесут в подлунный мир знания, изложенные на металлических листах. И лишь потерпев   неудачу - решился уничтожить собственноручно сделанный перевод. Мало того - вместе с ним истреблению подвергся еще и «ключ», позволивший прочесть данный текст, поскольку ничего общего с известными языками  он не имеет, и скудный человеческий разум бессилен проникнуть  его тайну.
Далее следовали горькие упреки самому себе по поводу допущенной много лет назад неосторожности - оказывается, часть перевода, в том числе и фрагмент, содержащий этот самый «ключ» была оставлена   «много лет назад, в далекой стране». Египтянин, правда, выражал надежду, что люди, на чье попечение были оставлены опасные тексты, увлечены лишь служением Творцу, и, надо полагать, не проявят внимания к непонятной диковинке. И это замечательно, поскольку в противном случае подлунный мир ждут неисчислимые бедствия.
Бедняга Боргхардт голову сломал, пытаясь понять, что это был за «ключ». Искал он, правда, лишь на загадочных пластинах, понадеявшись на свои бездонные знания лингвиста. Нам здорово повезло -  начни он, к примеру, искать следы самого египтянин, то вполне мог и добраться до самой Маалюли. Стоило лишь рассказать хедиву, что хранится в его коллекции… при правильной подаче материала, вельможа в лепешку бы расшибся. Но - немца подвела самоуверенность. Или инерция мышления; человек, как правило,  склонен рещать любую проблему в ключе своего собственного опыта и упускает другие возможности.
В общем, промаявшись сколько- то лет с переводом загадочных надписей, немец вбил себе в голову, что кроме него, ключ к этой тайне ищет кто- то еще. Тем более, что косвенные подтверждения имелись - принимая дела в качестве хранителя собрания редкостей хедива, Боргхардт наткнулся на любопытную запись. В месяце Зуль- ка’да 1162- го года Хиджры 42, некий «романец» покусился на собственность тогдашнего владельца коллекции, паши Египта, был схвачен и при большом стечении народа посажен на кол. Следуя к месту экзекуции, несчастный грязно ругался и пытался проповедовать насчет рая земного, от которого отказываются те, кто лишает его шанса добраться до означенного экспоната собрания. А так же - грозил палача явлением всемогущих мстителей. Что, разумеется, не возымело никакого действия - жизнь бедолага закончил на колу.

##42 Летоисчисление многих мусульманских стран ведётся от Хиджры (16 июля 622 года н. э.) — даты переселения пророка Мухаммада и первых мусульман из Мекки в Медину.

Вот этих самых «мстителей», а точнее - полномочных представителей настоящих владельцев «картотеки», и рассчитывал дождаться герр Боргхардт. И дождался - нас.
Когда немец назвал год по мусульманскому летоисчислению, отец попросил уточнить дату по европейскому календарю. Это оказался 1789 год - и мы оба немедленно припомнили слышанный еще в Маалюле рассказ об итальянце, которого допустили египетскому манускрипту. Дело было в 1783- м году  - видимо, ещё 6 лет понадобилось бедняге на то, чтобы проследить путь ковчега от Маалюли до Александрии. Так что - мы еще раз порадовались, что немецкому книжному червю не пришла в голову мысль проделать обратную операцию.
Теперь мы встали перед крайне непростой задачкой. С одной стороны, герр Боргхардт нам, в общем, доверял - и у насимелись все шансы заручиться его содействием. С другой… если мы отделаемся общими фразами и исчезнем с горизонта, он уже не успокоится и, чем черт не шутит, докопается  до истоков этой загадочной истории. Тем более, сделать это сейчас куда проще: достаточно проследить наш маршрут, который неизбежно приведет в Маалюлю, а уж там… в том, что посланец египетского вельможи сумеет убедить монахинь отдать ему драгоценный манускрипт, мы не сомневались.
Вечером, в гостинице мы с отцом внимательно, слово за словом, припомнили весь разговор с Боргхардтом. беседу. Проще всего оказалось понять, что представлял из себя ключ: вставки из символов в египетском манускрипте и совпадающие с ними по формату столпбцы коптских букв были, скорее всего, двуязычными вариантами одного и того же текста. Пользуясь им, автор манускрипта и сделал перевод.
Мы немедленно нашли нужные кадры в фотокопиях. Оказалось, что «табличке» из загадочных символов 16 на 16соответствует другая, 26 на 26, составленная из букв коптского алфавита. То есть, 256- ти значкам соответствует 676 коптских букв.
Мы не могли сколько- нибудь точно сосчитать количество символов на металлических листах; но, зная приблизительно их число и располагая фотографиями одного образца, можно было, с известным допущением, оценить общее количество знаков. То же самое мы проделали и с фотокопиями манускрипта, а потом сличили полученные результаты. Если - ЕСЛИ! - наши предположения окажутся верны, то египтянин оставил в Маалюле перевод примерно пятой части «картотеки» - остальное он сделать либо не успел, либо не захотел. Судя по тексту покаянного письма, опасность того, что содержалось на пластинах, египетский ученый смог оценить значительно позже, уже когда выполнил в Александрии полный перевод. Так что, нам предстояло совершить ту же самую операцию - или отыскать того, кто сможет сделать это за нас.
Отец заявил, что в наших руках  своего рода Розеттский камень. Я  об этом камне никогда не слыхал, а если и слыхал - то пропустил мимо ушей. Привычка к Википедии, что ей пусто было…
Оказалось - это каменная плита, найденная в 1799 году в Египте возле города Розетта, близ Александрии. На плите были выбиты три тремя идентичные по смыслу текста: два на древнеегипетских языках, (иероглифами и демотическим письмом), а третий - на древнегреческом. Язык этот был знаком тогдашним лингвистам, так что француз Шампольон смог расшифровать иероглифы, сопоставляя эти три текста. Он предположил, что иероглифы - это не просто картинки, отражающие некие смысловые понятия, наподобие китайских, а еще и фонетические знаки - то есть, каждый иероглиф соответствует какому-то звуку речи. Потом Шампольон сравнил иероглифы с коптским языком (как ему было известно, произошедшим от древне- египетского), установил их родственную связь - и с этого, собственно, и началась современная египтология.
Так вот -  вполне могло статься, что и незнакомые символы на металлических пластинках тоже скрывают в себе слова и звуки неизвестного языка. В конце концов - недаром манускрипт написан на коптском… да ведь и появления несчастного итальянца в Александрии тоже не могло быть делом случая. А ведь Розеттский камень отыскали в этих же краях, и  всего через 10 лет…
Отец заявил, что мы встали на скользкую дорожку и притягиваем факты за уши к удобной теории. Может и так - но лично мне такие совпадения кажутся вполне убедительными.
Была, правда, одна закавыка. Трудяга Шампольон потратил на расшифровку иероглифов почти четверть века, причем кое- то из его коллег за это время успел потерпть неудачу и бросить работу. И целых 10 француз потратил на то, чтобы определить соответствие иероглифов современному коптскому языку. И это при том, что на Розеттском камне символов было всего ничего - 14 неполных строк. Даже с учетом проделанной египтянином работы - возня предстояла на многие годы, если не десятилетия. И это при том, что не имелось ни малейшей гарантии, что мы вообще справимся с этим делом: чтобы браться за него, надо, как минимум выучить коптский язык, причем выучить его хорошо. Так что, без помощи со стороны нам в любом случае, не обойтись.
И тут у нас было, пожалуй, три варианта. Два из них - уже обдуманные, проверенные: спец по древним языкам из Московской духовной Академии и  лингвист, найденный в нашем времени через Интернет.  В обоих случаях исполнители будут находиться очень далеко от места событий, а во втором - так и вовсе в другом веке. В пользу образения к нашему современнику была еще и возможность использовать специальные криптографические программы. К тому же, в 21 веке насмотрелись на чудаков, готовых выбрасывать немалые деньги за расшифровку очередного "чего угодно" - от послания пришельцев до языка атлантов.
Увы - все нши  расчеты покоились на зыбком песке.  Если о содержимом манускрипта мы могли хотя бы догадываться, то о том,  какого рода информация содержится на пластинах, мы не имели ни малейшего представления.  А вдруг там нечто такое, что не потеряет актуальности и в 21- м веке,  и мы на самом деле откроем ларец Пандоры? Или  создадим себе ненужных конкурентов? В этом отношении переводчик из московского духовного заведения был предпочтительней - возможностей у него куда меньше, да и вообще…
Третий же вариант - он же самый простой - это, как вы, конечно, догадались, герр Боргхардт. Помимо вопиющих недостатков - а вдруг колбасник все же решит сыграть в собственную игру ? - имелись и преимущества. Мы не так уж много общались со старым немцем, но успели понять главное: герр Боргхардт был фанатиком академической науки, сторонником чистой теории, не загрязненной вторжением грубого материализма. Он и собранием хедива занимался на свой, сугубо германский манер: тщательно классифицировал коллекцию, составлял подробнейшие каталоги и описания, и вообще - предпочитал работать не с реальными предметами, а с каталожными позициями и столбцами классификаторов.
Он и загадкой «металлической»картотеки занялся из тех же самых соображений - во первых, его натуре претило то, что на полке стоит экспонат, которому до сих пор не нашлось места на строчке какого- нибудь каталога; а во- вторых - потому что проблема, в итоге, сводилась к чистой лингвистике, а тут ему равных не было. Владельца собрания, Тауфик- пашу, подобная заумь не интересовали совершенно, тот держал герра Боргхардта скорее, из соображений престижа, да в пику англичанам из Египетской службы древностей.
Надо заметить, что подобная приверженность чистой науке в определенном смысле была даже помехой - до личного знакомства с Боргхардтом отец, в числе других, продумывал и такой вариант - неведомый «ковчег» в обмен на тайну гробницы Тутанхамона. Отправляясь на Ближний Восток я, на всякий случай, закачал в ноут подобную информацию по данному вопросу, включая подробнейшие указания по поискам гробницы.
Однако, узнав старика- хранителя поближе, мы перевели этот вариант в разряд запасных. Нет, герр Боргхардт, конечно, пожелает сделать подобную эпохальную находку - а кто бы на его месте не пожелал? Но из лавров Шлимана и Шампольона он, будь его воля, несомненно, выбрал бы второе. Иначе говоря - славе открывателя очередного «клада Приама» 43 он предпочтет репутацию человека, расшифровавшего новый Розеттский камень. Причем, о славе или репутации в данном случае стоит говорить лишь иносказательно;  герр Боргхардт из  тех фанатиков науки, которые не нуждаются в общественном признании. Им хорошо наедине с проблемой, они получают чистое, ни чем не запятнанное удовольствие от процесса поиска решения и не станут беспокоиться о столь презренных вещах, как научный  приоритет.

## 43 сенсационный клад, обнаруженный Генрихом Шлиманом во время его раскопок в Трое. Клад получил своё название по имени античного царя Приама.

Это полезнейшее свойство характера контрагента грех было не использовать. Сомнения, конечно, оставались; и главнейшим из них было то, что Боргхардт, возьмись он нам помогать, неизбежно оказывался вне поля нашего зрения - не оставаться же нам из-за него в Александрии! Так что, здраво взвесив все обстоятельства, мы решили не класть все яйца в одну корзину, а отдать копии загадочных текстов разным переводчикам - и в 19-м и в  в 21- м веках. Сами пластины, скорее всего, останутся у Боргхардта, в Александрии. А мы будем сможем координировать их усилия, налаживая (через нас, конечно) обмен идеями и езультатами перевода.
Итак,  решение мы приняли;  оставалось воплотить его в жизнь. На все про все у нас оставалось три дня - до отхода греческого парохода. К тому же мы  ни на минуту не могли забыть о том, какой клубок нерешённых - и, возможно, неразрешимых! - проблем ожидает нас в Москве. В первую очередь прочесть текст египетского манускрипта: благо, тут особых проблем не предвиделось. Ведь информация, которая (как мы надеялись) содержалась в нем,  могла крепко помочь…
И вообще - интересно, как там поживает Варя Русакова? Оказывается, я успел изрядно соскучится по этой барышне; вот уж никогда не подумал бы… Как вернемся - надо будет попенять Николке, который ограничился в письме двумя строками на эту, весьма трепетную для меня тему. Мог бы, кажется, проявить по отношению к другу больше чуткости…
*******************************************
Из путевых записок О.И. Семёнова
Мы покидаем Александрию. Прощально загудев, старенький пароход пароход под греческим флагом миновал волнолом, защищающий внутреннюю гавань от буйства средиземноморских стихий; прошел мимо неуклюжей башни маяка, возвышающейся на западной оконечности острова Фароса,  оставил за кормой батареи, прикрывающие вход в гавань. Мы с Ванькой стояли на юте и не отрывали глаз от африканского берега; за нагромождением крыш, левее глыбы дворца Мехмеда- Али, поднималась в небо жидкая струйка черного дыма - из Каира прибывал вечерний поезд. Я усмехнулся, вспомнив обстоятельный рассказ Вентцеля о египетских железных дорогах; ветка между Каиром и Александрией, чуть ли не единственная линия во всем Египте, могла похвастать своеобразным рекордом. Во время англо - египетской войны 1882- го года на этой линии действовал чуть ли не первый в мире «блиндированный состав» - импровизированный бронепоезд, прикрытый от огня стрелкового оружия шпалами и мешками с песком. Создателями этого чуда военной мысли были, конечно, англичане - а точнее, начальник морской бригады полковник Фишер. Этот прародитель стальных черепах, которым предстояло через каких- то 30   лет сотрясать орудийным громом просторы Сибири, Новороссии и Украины, вмещал 200 солдат и был неплохо вооружен. В блиндированных вагонах стояли легкие морские пушки на тумбовых установках и несколькими механических пулеметов. Вентцель не знал, правда, поучаствовал ли этот «панцер- цуг» в реальном бою, но факт оставался фактом - данный вид военной техники появился на свет  именно здесь, в Египте.
На мысль о бронепоезде меня натолкнул не столько султан дыма от каирского экспресса, сколько сизо - белая калоша английского броненосца «Энсон», мимо которого как раз проходил наш пароход. Посудина Её Величества выглядела со стороны безжизненным слитком металла; лишь легкий дымок курился  над одной из труб, напоминая о том, что под панцирем броневой стали скрываются человеческие существа.
Мы не раз видели английские военные корабли - и во время плавания в Средиземном море, и по дороге в Суэц, и во всех сколько- нибудь крупных портах, где нам довелось побывать за эти два месяца. В порту Басры после прорыва нас встречали английские морские пехотинцы с канонерской лодки; сама она стояла на рейде, настороженно ощупывая мятежный город прицелами орудий. Да, в этом мире боевые корабли - это весомое и зримое воплощением державной мощи;  и мощь эта, несомненно, находится в руках англичан. Я вспомнил письмо Николки - неудивительно, что вернувшийся из 21 века лейтенант зхвачен идеей модернизации и переустройства российского флота… еще одна жертва идеи попаданчества! Кстати, и это проблему предстоит решать нам.
В общем, можно с чистой совестью признать - путешествие оказалось успешным. Текст манускрипта плыл с нами в Россию; мало того, вместе с ним мы везли толстенный бювар с пачкой листов, а на них - тщательно перерисолванные значки с  таинственных пластин. Даже поверхностного знакомства с этими артефактами хватило мне, чтобы осознать, что сделаны они не человеческими руками; во всяком случае - не относились ни к одной из известных мне на данный момент культур. Начать с того, что ни Боргхардту, ни мне не удалось понять, как, собственно, нанесены значки на металл; ясно было только, что они не отчеканены, не выгравированы, не выдавлены, не нарисованы краской. Казалось, металл просто менял цвет там, где на него был нанесен очередной значок - примерно так, как меняет цвет экран, выполненный по технологии «электронной бумаги». Ничего подобного никто из нас не видел, и это делало загадку еще более интригующей.
Со стариком Боргхардтом мы торговались так, что позавидовал бы любой старьёвщик с Сухаревки. И итоге, он, с зубовным скрежетом и слёзными воплями отдал нам четвертую часть металлических пластин из ковчега, а мы торжественно вручили ему планшет с закачанными на него фотографиями примерно трети манускрипта. Иван потратил два часа, обучая археолога пользоваться хитрой машинкой и устройством питания на солнечных батареях, зато теперь наша репутация эмиссаров «Города Солнца» была в глазах немца неколебимой. Разумеется, Ванька тщательно удалил с планшета все остальные файлы - старик теперь мог забавляться с новой игрушкой, сколько ему влезет.
Теперь оставалось только ждать. Если верить пергаменту безвестного московского ученого (впрочем, почему безвестного? Умница Яша, мало того, что установил его личность, так еще и сумел разыскать беднягу в московской психиатрической клинике), манускрипт содержал описания операций с порталами. А именно - инструкции, как можно открывать и закрывать проходы между прошлым и будущим. И в свете последдних московских событий, это умение нам скоро понадобится. Правда, манускрипт еще предстояло перевести с коптского; к тому же, работа с порталами могла оказаться не столь уж и  простой в освоении. Впрочем, доцент Овсеин сумел в свое время разобраться в этом вопросе - а мы чем хуже?
Пароход разразился тремя прощальными гудками и бодро зашлепал колесами по средиземноморской волне. Башня маяка таяла в вечерней дымке, море дышало, неспешно поднимая и опуская на своей груди нашу посудину;  жизнь снова казалось прекрасной…
В- общем, «прости- прощай, Александрия, Одесса- мама ждет меня». А там, глядишь, и до Москвы недалеко.

Отредактировано Ромей (18-08-2014 13:27:45)