Еще один сильно переработанный эпизод - начало 7-й главы.

Настенный «Мозер» в ореховом гранёном корпусе мелодично отбил половину восьмого - один звенящий медный удар, гулко наполнивший дом. Нина с семейством уже неделю как обитала на даче, в Перловке, а муж ее предпочитал при любой возможности ночевать с семейством - благо, положение путейского инженера позволяло во всякое время подсесть на паровоз, влекущий состав  в сторону Павловского Посада. Сейчас дом Выбегова на Спасоглинищевском пустовал - только Федор, старик-привратник да его племянница,  помощница кухарки со звучным именем Феодора оживляли флигель своим  присутствием жилище.
Зеркала во всех комнатах завесили простынями -  от пыли. Мягкую мебель в гостиной, тоже прикрытой, но время отсутствия хозяев, чехлами, Федор вернул в исходное состояние. А вот часы Федор исправно заводил по всему дому - тонкие швейцарские или немецкие механизмы от незапланированного простоя портились.
В первый раз за несколько недель Никонов оказался в своем кабинете. Он уже успел узнать, что здесь, в его родном 1886 году прошло куда меньше времени - но, не будучи в силах объяснить себе этого, предпочитал не буламть о столь вопиющей несуразице. Да и то сказать - события последнего месяца заставили привыкнуть и не к такому…
Отсутствие Нины с мужем избавляло пока Никонова от неприятной необходимости давать объяснения по поводу своего внезапного исчезновения. Только Феодора, обихажвавшая  радостно суетилась, суетившаяся вокруг  чудесным образом вернувшегося моряка, бросала время от времени подозрительные взгляды - но Никонов делал вид, что ничего особеного не случилосб. Он нуждался в отдыхе - и, прежде всего, в отдыхе душевном и умственном. Слишком много пришлось ему передить, осознать - и, волей-неволей включть в свое нове понятие об устройстве мира.
Он помнил, ярко, будто это было вчера, отчаяние, которое испытал, появ, что теперь между ним и всем, что составляло доселе его жизнь, пролегла пропасть шириной в 128 лет. И одновременно - жгучий интерес ко всему, что произошло в в России и в мире за эти годы.  Интерес снова сменяло отчаяние,  еще более глубокое - это уже когда Геннадий рассказал о катастрофах и позоре,  что выпали на долю И самой России  и горячо любимого Никоновым  флота. Но и в этом мраке отчаяния забрезжил лучик надежды - когда  лейтенант познакомился с тем, что потомки считали художественной литературой, развлекательным жанром, белетристикой….
Альтернативная история! Идея, к которой ни один ученый не станет относиться всерьез - лишь презрительно скривится, когда ему предложат порассуждать на тему, «а что, если бы»? Как там говорил Геннадий? «История не имеет сослагательного наклонения»? Оказывается -   имеет. Именно это несерьезное, с точки зоения любого ученого, умствование, давало теперь Никонову повод думать, что все еще можно поправить…
Лейтенант осторожно раскрыл плоский чемоданчик, принесенный им из 21-го века. В челоданчике сохержадись бесценные сокровища - пачка мелко исписанных листов  и, глдавное -  чудесное устройство,  подаренное  ему все тем же Геннадием. В планшете - тонкой стеклянной (или металлической - кто его поймет?)  - пластине хранились сотни книг,  как по истории флота и техники, так и по той самой «альтернативной истории». Любую из них можно было извлечь несколькими движениями пальца и читать запоем, на стеклянной пластине экрана, перелистывая пальцем  несуществуюшие страницы.
Книги подобрал для Никонова тоже Геннадий. Конечно, большинство из них были художественной литературой и довольно-таки дилетантской  публицистики (Никонов, как профессиональный моряк, не мог этого не заметить) - и представляли собой  весьма сомнительную ценность. Но для лейтенанта главными были подход, метод, использованный авторами-потомками. Предстояло научить себя думать  как они, «вбить себе в мозг» (странный, отдающий вульгарностью оборот, заимствованный у брата Ольги, Романа)  мысль о том, что «свершившаяся история»  - не есть что-то незыблемое, данное раз и навсегда,  а наоборот, вполне поддается изменениям. Это, конечно, если знать, как правильно взяться за дело.
Проекты так и не построенных кораблей, не созданного, но, тем не менее, грозного оружия, описания не случившихся морских сражений… и самое захватывающее:  реальные сражения, по много раз переигранные энтузиастами альтернативной истории. Несколько подробно расписанных вариантов событий - каждый с конкретными рецептами: как перевести неумолимое колесо истории в другую колею а то и вовсе заставить сменить направление.
Никонов  успел бегло просмотреть лишь малую часть этих книг -  и прочитанное целиком захватило его. Он хорошо запомнил горькие слова Геннадия: «Компания на море 1904-1905 годов сложилась так, как будто кто-то злонамеренный из всех возможных вариантов развития событий выбирал именно те, которые должны были обернуться для России наибольшими несчастьями…»
Но теперь-то все может сложиться совсем  иначе! Да, многие книги непонятны, темны, даже сомнительны.  Геннадий, разумеется, умница, патриот, честнейший человек - но, увы, он ничего не понимает ни в военной ни в морской науках. Он, разумеется, изо всех сил желал помочь Никонову, но,  как ни старался, не смог подобрать все необходимые материалы.  Но ведь, в отличие от героев книг жанра  «альтернативной истории»  - Никонов и его друзья  не оказывались в прошлом с обрывками знаний  - совсем наоборот. В их распоряжении имеется  надежный канал, связывающий 1886-й и 2014 года, а значит…
От открывающихся перспектив захватывало дух. Геннадий поведал Никонову о сообществах знатоков истории и военной техники, обсуждающих нюансы кораблестроения и морской тактики на особых «форумах»; о бездонных информационных ресурсах, где можно получить любую справку, найти описания любого технического устройства, даже чертежи разыскать.
В качестве примера молодой человек привел Никонову некую книжную трилогию, описывающую как раз такое вот альтернативное развитие русско-японской  войны. Герои книги «конструировали» свои действия на основе глубочайшего, детального анализа, проведенного как раз одним из таких сообществ -  подробный, с перебором вариантов, разбор и анализ действий двух русских кораблей, оказавшихся  в заведомо безнадежном положении. И, как результат - несомненный успех. Значит,  можно? У Никонова не было оснований не верить потомкам. Можно!