ошибочка вышла, исправлю

Со стороны села донеслось тарахтенье. Крестьяне повскакивали, закрестились, стали жаться к плетням. Они никак не могли привыкнуть к трескотному, смердящему драндулету: каждый раз, когда Лёха выкатывал «Днепр» из амбара, улицы пустели.

«Днепр» волок на прицепе большую зелёную пушку - её рано утром притащил отряд урядника Хряпина. Засада оказалась успешной, удалось отбить три телеги с воинским припасом. Но в пушками - при обозе тащились четыре орудия - так просто не получилось.  Сопровождавшие обоз шеволежёры сначала отбили артиллеристов, которых начали уже вязать куринцы, потом отогнали от пушек казачков, и тут чья-то удачно пущенная пуля угодила в зарядный ящик. Взрывом разметало две запряжки: поубивало лошадей и ездовых, поломало передки, одному орудию вдребезги разбило лафет. Испугавшиеся громового удара куринцы бросились в отступ; вюртембержцы же не стали возиться с уцелевшим орудием и, наскоро, его заклепав, отошли к обозу. Поле боя осталось за русскими, и Хряпин, прекрасно понимавший, что с минуты на минуту из Бунькова явится большой отряд,  приказал хоть на себе, хоть лошадьми - а уволакивать добычу в лес.  Туда супостаты ни в коем разе не сунутся.
С трофеем пришлось намаяться. Орудие пёрли на руках, саблями и топорами расчищали проход в малиннике, наскоро гатили заболоченные русла  ручьёв. Надрываясь, перетаскивали многопудовую махину через овражки, подваживая* лафет гандшпугами и оглоблями, снятыми с разбитого передка.
Посыльный с донесением тем временем доскакал до Посада, и навстречу выдвинулась подмога - полсотни верховых во главе с Азаровым и Лёха на «Днепре». Тяжёлый мотоцикл пришёлся кстати: хобот орудия закинули на решётку, закрепили верёвками, и Долотов, под удивлённые возласы спутников, поволок трофей по дороге.

#* подваживать - поднимать тяжести рычагом

«Днепр»  оказался неплохим тягачом.  Орудие - шестидюймовая французская гаубица - весило около тонны, но прокачанный со штатных тридцати шести до полусотни лошадей движок легко тянул этот «прицеп».  Реконструкторы и раньше таскали «Днепром» свои пушки; правда, Сергеич не разгонялся - самодельные лафеты могли попросту развалиться. Но тут-то был никакой не самодельный, а  настоящий, конструкции инженера Грибоваля*: он мог выдержать и бешеный галоп конной артиллерии и долгие, в сотни вёрст, переходы по горным испанским тропам и сотрясения и отдачи при многочасовой канонаде. Лёха, осмелев на ровной дороге, разогнался до тридцати: гаубица громыхала на деревянных, окованных железом колёсах, то и дело рвала пеньковые верёвки. Приходилось останавливаться и крепить хобот  заново, но в итоге без поломок докатили трофей до места назначения - во двор штабной избы.

#* Жан Бати́ст Ваке́т де Грибова́ль  -  французский инженер. Его усовершенствования и преобразования составляют эпоху в развитии артиллерии. Кроме прочего разработал лафеты новой конструкции, позже принятые всеми армиями Европы.

Оставалось решить, как приспособить трофей к делу. Отступая, шеволежёры заклепали орудие, загнав в запальное отверстие подковный гвоздь. Приказный* Анисимов, служивший раньше в батарейной роте, осмотрел гаубицу, хмыкнул и заявил, что так орудия не заклёпывают: «Оне, рукопомойники, ни ерша изнурте не загнули, ни шляпку снаружи не срубили. А раз так, то и «выдувать» гвоздь выстрелом незачем, кузнец и так справится».

#* Звание младшего начальствующего состава  в казчьих войсках; соответствовало пехотному ефрейтору.

И верно - шляпку гвоздя зацепили клещами, и он медленно, упираясь будто гнилой зуб из десны, вылез из запального канала. Анисимов тут же вызвался пальнуть хоть холостым, но Богданский и думать о сём запретил. Зарядов в лафетном ящике было всего шесть: две картечи в жестяных банках и четыре круглые гранаты, притянутые крест-накрест жестяными полосками к круглым деревянным поддонам-шпигелям. Анисимов объяснил, что это сделано для того, чтобы граната вкладывалась в ствол всегда запальной трубкой вперёд.
Итак, с боеприпасами был полный швах. ПРиказный - казачки звали его «Анисимычем» -  предложил собрать по рукам пороху да навертеть картузов, а на картечь пустить свинцовые пули. «Всё одно, вашбродите господин ротмистр, я из эдакой коротышки стрелить не обученный - тута и возвышение надоть правильное выставить, и всякая иная премудрость. Издаля, навесом  никак не получится, тольки зря бонбы раскидаем. А прямой наводкой - это завсегда, это со всем нашим удовольствием. Шо бонбой, шо картечами - приголубим Бонапартия!»

Лёха часа три проторчал в кузне - покровский Левша сооружал по его указаниям буксирное приспособление с цепями, серьгой и железным шкворнем. После долгих мытарств его удалось приспособить на «Днепр»; на грузовую решётку взгромоздили лафетный ящик, гандшпуги, банник с прибойником и прочие необходимые предметы,  так, что  Витька едва помещался на своём привычном месте. На заднее сиденье втиснулся Анисимыч - всякий раз, усаживаясь на мотоцикл, он крестился, бормотал молитву и, если никто не видел,  украдкой сплёвывал через плечо.
Кроме него, к гаубице приписали ещё трёх казачков - номерами и коновода. Наскоро навертели три картуза с половинными зарядами и помолясь, опробовали «мотоартиллерию» на дальнем выгоне. Долотов лихо выкатывал на луг, разворачивал орудие дулом к условному противнику; Витька с Анисимычем соскакивали со своих мест, сбрасывали с решётки имущество. Спешившиеся «номера» выбивали из серьги шкворень (для этого приходилось пускать в ход специально припасённую кувалду) и скидывали хобот лафета на землю. Лёха отъезжал на десяток шагов в тыл, глушил движок  и бежал к орудию, чтобы занять место фейрверкера.

Во время учений выпалили три раза половинными холостыми зарядами;  вместо пыжей их забивали комками пакли. Анисимыч для виду поворчал, но остался доволен. Велел только привязать  к скобе на лафете прочную верёвку в двадцать аршин длиной. Другой её конец он прикрепил к буксирной серьге мотоцикла  и, свернув, пристроили на решётку. На Лёхин вопрос: «Зачем это?», ответил: «Енто отвоз, чтобы драпать способнее. Как пушку на позицию выкатывают – сейчас с передка скидывають, запряжку в тыл, а  отвоз остаётся к хоботу прицепленный. Ежели неприятель на батарею наскачет– пушку волоком, за запряжкой утаскивают, штобы, значить, поскорее. Ну а как отошли к своим – там ужо и на передок брать можна…»

На сём учения закончились. Антипыч отправился отмеривать навески пороха и свинцовых пуль для дополнительных картечей, а Лёха принялся гонять туда-сюда по сельской улице, распугивая кур, поросят и павловских жителей - следовало приучить коней «номерков» к треску мотоциклетного движка и бензиновой гари. Получалось пока не очень - животные бесились, рвали поводья, отказывались приблизиться к «Днепру» хотя бы на десяток шагов. Витя пошутил, что вот оно,  средство против французской кавалерии: увидав несущийся на них мотоцикл, неприятельские кони сойду с ума и поскидывают всадников. Азаров невесело усмехнулся: в запале атаки, лошади не то, что мотора - не боятся залпа в упор и уставленных штыков.

За околицей, на выгоне, запела труба.
- Отбой трубят, - сказал Азаров. - Зашабашили учения.
Минут через пять их нагнал Мишка верхом на рыжей кобыле. Витя с удовольствием глядел на друга: весь в пыли, в конском поту, фуражка съехала на ухо, сабля болтается у колена, ни дать, ни взять - гусар!
На военном совете, состоявшемся днём, решено было поутру выдвигаться к деревне Вохна. Крестьяне-лазутчики доносили, что французы после прибытия обоза зашевелились и, надо полагать, вот-вот выступят на Павлово. Их «мото-артиллерию» решено было приберечь в резерве, вместе с казаками и павлоградцами - им предстояло сыграть роль решающего, последнего довода в предстоящем сражении. Курин, узнав что пушка годна к стрельбе, поначалу требовал сразу выкатить её вперёд - мол, мужички, как увидят, что у нас тоже орудия имеется, сразу воспрянут! - но Богданский решил иначе. Скудный боезапас следовало поберечь до решающего момента боя, когда будет решаться - «пан или пропал».
Из ворот «штабного двора» позёвывая, вышел навстречу Лёшка.
- А я «Днепр» уже загнал. - сообщил он. - Раму погнули этой дурой, Сергеич теперь голову снимет.
- Ты еще доберись... до Сергеича. - отозвался Витька. - Вот как сдохнет мой «самсунг» - что будем делать?
- Жа, - вздохнул Долотов. - Тогда одно остаётся - с лозой ходить, как те чудаки из «Космопосика». Может, кстати, и поможет - чем хронопортал не аномалия?
- Тьфу на тебя! - возмутился Мишка. Он привязал свою рыжую у коновязи и теперь собирался чистить её. - Ещё накаркаешь - и правда придётся, как идиотам, с прутиком тут слоняться. Ещё, пожалуй, за блаженных примут...
- Тогда уж сразу за колдунов! - хохотнул Витька. -  Как увидят и сразу этим... пырялом с зубом. Вохноские мужички - народ отчаянный,  не посмотрят, что мы вместе с ними француза били...
- Эй, служивыя! Ходи сюды, поможете!
- Это Анисим. - сказал Мишка. Он там картузы снаряжает и картечи. Гусар да казачков прочь разогнал - они ж каждый второй с трубкой в зубах, а там порох! Лаврушка азаровский заспорил - так он его сразу в зубы!
- И правильно! - кивнул Лёха. - мы с Алексей Борисычем, как перед баталией садимся картузы набивать - так специально отряжаем человека, чтобы не подпускал никого с сигаретой. Был уже случай, полыхнуло и троих сильно покалечило.
- А вы-то чем набиваете? - удивился Витька. Он думал, что артиллеристы-реконструкторы привозят заряды с собой, уже готовыми.
- Порохом и набивает, только не дымным, чёрным, а пироксилином. Пиротехники перед баталией выдают артиллерийским клубам дополнительные заряды для миномётов - такие колбаски из шёлковой ткани, их на хвостовик мины накручивают, для увеличения дальности - вот мы их и потрошим.
- Ну, долго вас ждать, али мне тута так и помирать? - снова раздалось из амбара.  - Ходи веселей, наболтаешься ишо!
- Сейчас, Анисимыч, идём! - крикнул в ответ Витька, и оба мальчика побежали к казаку.

Отредактировано Ромей (16-12-2016 19:02:41)