Прошу рассмотреть переделанную прелюдию допроса.
Чернов станет заниматься оцеплением. Объяснено присутствие Журавлёва. Объяснена спешка.

 
Мы «загорали» на КП, просматривая метеосообщения и оперативные сведения на 12-00. На нашего лейтенанта ГБ, быстро прошедшего в командирский отсек, особого внимания никто не обратил. Наш лейтенант, как киплинговский кот, всегда ходил сам по себе и там, где ему вздумается. Через некоторое время он вышел с майором Черновым и они направились к выходу. Возле нашего столика, где мы сидели со сводками и картами, особист на секунду остановился и внимательно посмотрел в мою сторону.
- Журавлёв, ты в таблице вылетов?
- Резерв. После обеда первая работает.
- Предупреди Кузнецова и давай, - догоняй нас. Я на сегодня тебя забираю.
Всё страньше и стараньше, как говорила Алиса. Это если с парнями размяться-«помахаться», так я ж «завсегда согласный». Правда, не припомню, чтобы для тренировки меня забирали днём и прямо с КП. Обычно это вечерком было. Или утречком. Кто-нибудь из комендачей тихонько зайдёт, что бы остальных не будить, в плечо там стукнет или соломинкой пощекотит (это уж у кого на что фантазия заточена). Андруюху и некоторых других ребят тоже с собой иногда брали. А если мы отмахивались, - типа ещё часок покемарим, то нас оставляли в покое. Нестандарт несколько напрягает, в частности, в исполнении нашего особиста.
Не сказать, что я трепетал перед водянистыми очами «Змея», но лишний раз беседовать с ним на темы далёкие от истории, анатомии и боевых навыком не хотелось категорически. Расслабляться было совершенно невозможно. Как на минном поле: такое ощущение, что, того и гляди, языком «растяжку» зацепишь.

Ну вот для примера: сижу так это после обеда. Особист рядом покуривает и мух-комаров веточкой отгоняет. Я палочку строгаю и жду своих ребят, которые переходят от стадии насыщения в стадию пресыщения.
- А как у тебя, Мария Никитична, в операционное отделение перевелась?
Невинный такой вопросец. С двумя капканами. О том, как живут «родители», я с ним не говорил. Да и, вообще, никто из ребят об этом не знает. Здесь, как я обратил внимание, тему дома как-то стараются обходить. У кого родня в оккупации осталась, у кого в эвакуации незнамо где оказалась, у кого и совсем... как у Андрюхи...
- Мать ещё в мае перевелась. Но она пока всего лишь обслуживает. Ей только иногда разрешают ассистировать. У них там хирург просто зверь: ему сестра по ошибке не тот зажим подала, так он в неё этим зажимом запулил и обматерил вдобавок. Только матушку Дарья Никитична зовут.
Особист пустил струйку дыма в сторону весьма настойчивого слепня и отмахнулся веточкой. Причём с таким видом, что ошибся мол, ну с кем не бывает.
- Вот у вас будет врачебная династия. Вернёшься в свой медицинский доучиваться после войны. Станешь доктором, прямо как наш Бородулин. Но ты это, смотри - инструментами в сестёр не бросайся!
- Врачебная династия у Мишки могла бы быть. Это же его мать в медицинский заставляла поступать. Я сам в химико-технологическом учиться начинал.
- Хм, надо же. А иногда про кости-связки или обмен веществ что-нибудь загнёшь... Я считал, что ты у нас Айболитом после Войны станешь.
- Не, таришь лейтенант, Айболит, - это ветеринария. Если уж идти в медики, то лучше тогда - в зубные врачи.
- Это ж почему?
- Все бояться будут, но всё равно придут, когда зубы заболят.
- Будут бояться, но всё равно придут? - Хмыкнул особист. Оценил завуалированный «прогиб». — Ладно. Расслабься. Ты чё такой серьёзный? (О, блин, почти по-пацански, как в моё время принято было).
Особист тогда дождался Храмова и комиссара, а затем пошёл с ними в сторону штаба. Я же чувствовал себя, как после экзамена по высшей математике. Чуть по пальцу ножом не попал.

Андрей, который и так слышал, что меня забирает к себе особист, выглянул в окошко, оценив перспективы дальнейшей лётной работы. Потом ткнул пальцем в себя и вопросительно посмотрел. Ну что сказать? Я и сам не понял, куда меня позвали, поэтому только пожал плечами и развёл руками. Андрей махнул, типа уматывай - не задерживай, и продолжил отработку района боевых действий с остальными парнями.
Нашего «Змея» и Чернова я догнал на половине дороги к штабу. Они негромко переговаривались, при этом особист что-то быстро и отрывисто говорил, а наш зам согласно кивал.
Когда я подбежал, особист резко повернулся и спросил, как само собой разумеющееся.
- Хабе ищь дас рищьтищь ферштанден, дас ду дойч гут шприщьст? {Я правильно понял, что ты хорошо говоришь по-немецки?}
- Им гегентайль! Мальхь-мальхь унд зер шлехьт. Вохер воллен зи дас ден виссен? {Напротив! Немножко и очень плохо. Откуда вы это знаете?} - Выдал «на автомате». Я виноват опять же, что учительница в моей школе нас гоняла так, что тройка в аттестате о среднем образовании превратилась в твёрдую четвёрку в институте? Это не считая того, что затем на заводе пришлось локоть-в-локоть работать с парнями из гамбургского «Маера», которые у нас на участке монтировали оборудование.
- Из личного дела одного лейтенантика. А вот твоё кёльнское «хь» вместо «щь» меня позабавило. Посчитаем, что на четвёрку знаешь, - усмехнулся особист.
- От Журавлёва толку много ли будет?– Как бы ещё раз уточняя, спросил Чернов.
- Ничего. Сгодится. Он к тому же и немецкий знает. Станет протокол вести. А то, если мои архаровцы писать станут, то потом без стакана не разберёшь их каракули.
Затем продолжил разговор, прерванный моим появлением.
- Раненых, - к Бородулину. Только скорее давай. Строго в разнобой. Чтобы они друг друга не видели. Всех лишних из санчасти убрать. Кто ходячие - пусть шуруют гулять, а остальные, чтоб носа из госпитальной землянки не показывали.
- Ясно. Сейчас сделаем. А почему такие меры и такая спешка?
- Скорее всего, мы захватили настоящих диверсантов. Напасть они не успели, но враждебную активность проявили. В машине у них нашли вещмешок с рацией, и другие улики. Кроме того, у этих молодцев при себе документы – явная фальшивка. Видно, что оттиски печатей имеют маленькую несостыковку с продолжением на фотографии. И все остальные бумаги к тому же новенькие, как будто только из канцелярии... В общем так. Сейчас надо как можно быстрее вытрясти из этих гавриков максимальное количество информации, пока они не очухались.
- Из особого отдела дивизии скоро будут?
- Обещали часа через три. Дороги сейчас сам знаешь какие.
- Я выставляю оцепление и всех отгоняю подальше, чтобы не лезли.
- Правильно. А то будет, как в анекдоте, - советами замучают.
- Ну а Журавлёва точно подойдёт? Может заменить его?
- Некогда. А потом, товарищ майор, вы не доверяете своему звеньевому?
- Ну, это же не штурмовой вылет!
- Значит, штурмовик ему доверить можно, а карандаш – нельзя?
- Хорошо, товарищ лейтенант госбезопасности, думаю, что вы правы. Оставляю вам нашего звеньевого.

- Итак, товарищи младший лейтенант, вы привлечены для ведения предварительного допроса подозреваемых. Что вам следует делать и что говорить, сейчас объясню. Когда прибудут сотрудники особого отдела дивизии, вы будете освобождены от этого задания и вернётесь к выполнению обычных обязанностей. Хотя нет, - передумал. Давай работай до конца.
Тем временем мы уже зашли в землянко-палатку штаба. На удивление там никого не было. Даже связиста и писаря выгнали. Особист быстро снял плащ-палатку, которой обычно загораживался его угол. Под ведение допроса решили использовать всё невеликое помещение. В штабе кто-то навёл образцовый порядок. На столах, - пусто. Хоть бы карандаши или лист бумаги оставили.
- Журавлёв, давай сюда оружие. Орешников, прими. Нож тоже снимай с ножнами.
Хм. А это-то зачем? Не сказать, что ТТ пилотов и наганы технарей придавали значительности и уверенности. Просто уже как-то привычно ощущать тяжесть на боку и знать, что под рукой есть «весомый аргумент». А свой стропорез вообще последние два месяца снимал с пояса, только когда заваливался спать. Нож при этом обычно лежал у меня под подушкой.
- Это потому что вы, лётчики, - народ горячий, ещё стрельбу здесь устроишь. Особенно если эти клиенты начнут «качать права» или решат, что нас будет проще убить. Они заразы, сейчас живыми могут быть важнее нас всех вместе взятых. Кроме того, среди этих «робинзонов» возможно окажутся весьма резкие ребятишки. Вякнуть не успеешь, а твоё оружие у них будет.
«Змей» при проведении этого инструктажа неспешно прогуливался по помещению. Ещё раз оглядывая антураж и оценивая обстановку.
- И так, лейтенант, задача у тебя самая простая. Бери бумагу и карандаши. Вон там, в шкафу возьми. Будешь записывать. Только успевай. Посторонних вопросов не задаёшь. Если возникнет пиковая ситуация, блокируй движение в своём секторе. В схватке на себя не надейся, если что, - ори громко и звонко, чтобы ребята успели среагировать и нейтрализовать клиента. Запомни условные фразы. В зависимости от хода дела я буду их произносить: «Вот духота-то!» или «Душно сегодня», - это команда усиления внимания. Задержанный может попытаться вырваться. Тебе в этом случае следует подойти к окну и откинуть комариную сетку. Это будет сигнал нашим, которые страхуют снаружи. «Чёрт», или «к чёртовой матери», «чертей тебе в дышло» - это сигнал готовности к бою. Ты должен встать, освободить руки, заблокировать проход между столами. Следует быть готовыми к ведению рукопашного боя в замкнутом пространстве. Сейчас, пока есть несколько минут освободи карманы, сними с руки часы... Расстегни пуговицы на воротнике, подтяни брючный ремень и ослабь поясной.
Особист вздохнул, подошёл к входу в предбанник. Оглянулся с порога. Осмотрел ещё раз место предстоящей работы. Чувствовалось, что если бы была возможность, то он ещё что-нибудь довёл до ума.
- Некогда. Так -растак, как всегда, некогда...
- А почему мы спешим с допросом? Вы же говорите, что приедут люди их дивизии, вот пусть они и отработают - будет более качественно.
- Журавлёв, я же не лезу в пилотирование штурмовика... Ладно, исключительно в виде продолжении инструктажа: не исключено, что у них скоро должен быть сеанс радиосвязи, или встреча со страхующей группой. Возможно, что если они не выйдут в эфир или не появятся в условленном месте, то это станет сигналом об их захвате. А что, если они к тому же являются не единственной группой, действующей в нашем районе? Короче, - чем быстрее мы получим их показания, тем лучше.
Ага, - след красной помады на фонарном столбе, тайник в арке  Краснолужского моста. «Трианон, Трианон, Трианон...»
Особист критически осмотрел меня, вздохнул и махнул рукой. Типа: «на безрыбье и рак - рыба».
Не, вы видели? Как развитие базового куста движения - так это: «а что дальше? а почему так?». А как писарем поработать - так уже какие-то сомнения.
- Ну что, товарищ младший лейтенант? Команда «К бою»!
Подошёл к двери и крикнул:
- Орешников, давай первого.