Среди документов, отработанных для  "Грача", встречал записки офицера Бранденбурга, который захватывал мосты через Дон. К сожалению не сохранил. Но они есть в сети и с фотографиями.

Прошу рассмотреть очередной фрагмент:

...- Командир, командир, - толкает меня Устин Борисович, - Что-то случилось?
- А?
- Я вот землянику нашёл, немножко есть, - берите, товарищ лейтенант.
- Ты давно вернулся?
- Да вот только подошёл. Окликаю, а вы не отвечаете и сидите как-то по-чудному.
Ой, блин горелый! Отсидел нижние конечности. Вот что значит длительное отсутствие практики! Через силу принимаю нормальное сидячее положение, чтобы не смущать своего стрелка. Беру по одной крошечные (впрочем, не такие уж и маленькие) землянички, которые Устин Борисович принёс в белом кусочке подшивы, исполняющем в этом случае роль носового платка. А ничего так ягода, душистая.
- Не бери в голову. Это меня после вылета так сморило из-за нервов. Сидя заснул. А сел так специально неудобно, чтобы не задремать. Нашёл чего в лесу?
- Что тут найдёшь! Как будто целое стадо потопталось. Здесь от дороги недалеко. Вот, наверное, кто-то на привал устраивался и разорил всё. Только один нетронутый черничник нашёл и немного земляники на опушке.
- Ладно, ремонтники приедут - может, у них харчами разживёмся.
- Да уже пора бы им приехать. Третий час ждём.
- Правда, что ль? - Не поверил я своему стрелку. Оценил по «Кировке» - точно. Два — пятнадцать прошло со времени приземления.
Ждём. Валяемся под крылом. Теперь стрелок решил немного покемарить. А я встал на ноги, и ещё разок прошёлся вокруг машины.
Интересно, а чего это такое только что было? На медитацию не похоже. Для сна всё было довольно явственным... Как будто настоящее. Будем считать, что меня на солнышке разморило и младший лейтенанта Журавлёв преступно уснул на посту вместо охраны и обороны вверенного ему объекта — самолёта типа «Ил-2» номер шесть. Б/у и слегка повреждённого.
Между нами девочкам, - наши машины супердолгожители. Это же надо! С апреля и почти по июль - три месяца, а они у нас ещё в строю. Правда, на «шестёрочке» двигатель уже пару раз меняли. Но это исключительно заботами Мишки. Я-то не зафиксировал особых нарушений. В подобных вопросах полностью полагаюсь на своего техника: если сказал, что «надо», значит - «надо».
Примерно час спустя нас нашла ремонтная бригада на двух «ЗИСах». Ещё час ушёл на то, чтобы совместными усилиями демонтировать отъёмную часть крыльев. Честно скажу, — от меня и от Устина Борисовича в этом случае толку не было никакого: только режим трёх «П» - «подай, подержи, помоги». Бескрылую «шестёрочку» затащили хвостом в кузов и закрепили растяжками.
Затем началось наше наземное путешествие. Машины еле тащились по дороге, которая в оригинале наверно называлась «шоссе». После того как этот тракт в нескольких местах разбомбили, а на отдельных участках провели на нём боевые действия, лучшим средством передвижения по этой поверхности стал танк. Мы двигались чуть быстрее, чем попутные телеги. Водой из фляжек «чёрные души» с нами поделились, а вот на счёт «перекусить» у них ничего не было. Так что я про себя решил, что подобные турпоходы в дальнейшем будут проходить без моего участия.
Привалившись к борту трёхтонки, устроившись на парашюте, я от «нечего делать» обозревал окружающий пейзаж. Устин Борисович сидел рядом. Ветер трепал его поседевший чупрун.
Половина пыльной и разбитой дороги, по которой следовала наша «автоколонна» была уже позади, когда Бур повернулся ко мне и негромко спросил:
- Командир, а на лётчика сейчас выучиться сложно?

Прошу рассмотреть очередной фрагмент:

    Занятия по боевой и политической подготовке.

Утро туманное, утро седое... Ну, не очень такое и седое, да и туман был слабым. Но в сочетании с низкой облачностью это стало освобождением от полётов. Во всяком случае, часов до десяти — одиннадцати - пока всё это не развеется. Должно развеяться, по крайней мере.
Наземка нуждается в нашей работе. Пока воюет только одна пехота. Танки - поштучно, артиллерия - тоже каждый ствол на счету. Кавалерия, которая с декабря по март водила фрицев к местам зимовки раков, выдохлась. Это люди могут не жравши - не спавши с трёхлинейкой и парой обойм переть через снежные поля или через заросли лесов «в лоб» на мины и на пулемётные гнёзда. Лошадь же скотина упрямая, - если её не кормить и грузить сверх меры, - сдохнет, и дальше может служить не более, чем краткосрочным пополнением мясного рациона.
Всё ясно, всё понятно. Только сегодня у нас в строю из всего полка уцелело всего лишь шесть потрёпанных «Илов». Через пару дней, может быть, станет девять - если вернут в строй машины, вывезенные с мест аварийных посадок. Пока привезли только «шестёрочку», которую Мишка обещал вернуть в строй сегодня, ближе к вечеру.
Мы бы и рады помочь нашим войскам, да только как? Надо успевать отработать по переднему краю, надо шерстить дороги в ближайшем тылу у немцев, надо нарушить железнодорожное сообщение у противника в глубине территории и нанести удар по его аэродромам. И всё это силами нашей ШАД, которая по численности исправных машин не дотягивает до предвоенного полка.
После общей постановки задачи мы остались в районе КП. Всё равно, наши услуги в капонирах никому не нужны, - только мешаться будем. Кроме того, нас обнадёжили, что после десяти часов будет улучшение погоды, и посиделки можно будет «сворачивать». Основной темой обсуждения была находчивость Женьки Белоголовцева, который обнаружив, что машина постоянно задирала нос, половину пути вёл штурмовик вверх ногами. Получив снаряд в корпус и плоскость, от отчаянья попробовал перевернуть машину, не на что особенно не надеясь. Собственно он был готов уже прыгать. Но к его счастью, машина в перевёрнутом положении была стабильной и летела с постоянным понижением. Вот таким манером он тянул до своих, а «Мигари» его прикрывали и направляли, а то уже на третьем перевороте и полёте вверх головой Женька начал терять ориентацию в пространстве. Ни о какой посадке в таком состоянии даже речи не шло. Когда истребители совершенно точно установили, что они уже над своими, Белоголовцев покинул обречённую машину. Женьке повезло, и парашют его не подвёл, и всё закончилось вполне благополучно. Наш штабник слетал за ним на «У-2». Так что на ужине «комэск раз» радовал персонал столовки своим присутствием (девушки очень огорчались, когда полк терял ребят) и хорошим аппетитом, благо, что обед он пропустил.
А мы со стрелком и на ужин опоздали. Хорошо, что для нас догадались оставить немного картошки с мясом. А то с небогатым ягодным обедом и последующим рационом в виде одного свежего воздуха, желание что-нибудь или кого-нибудь съесть стало пугать даже меня.
Юрку Жихаря и Олега Тихонова привезли вообще посреди ночи. В качестве компенсации питания ребятам выдали по стаканищу водки и краюшку хлеба. Столовские уже видели второй сон, а остатки ужина «добил» вечерний наряд. В принципе ребята были не в обиде, - им на месте приземления пехотура презентовала пару банок «второго фронта». А у пехотного комбата нашлась в «загашнике» заветная фляжечка, которую они уговорили за содружество родов войск.
Лётсостав находится при начальстве в ожидании возможной работы. Мы уже на травинках разыграли кто и в какую очередь полетит, если нас вызовут. Телефон на КП трезвонил почти не переставая. Наземные войска настойчиво требовали поддержки. Всё наше «богатство» составляло четыре штурмовика. И ещё пара из ремонта. Их ещё облетать надо было. Машины у нас латанные – перелатанные и вытянувшие уже все ресурсы. Чернов вздохнул, махнул рукой и отдал свою «ласточку» «во временное пользование». А то без командирского «Ила» с форсированным двигателем и двумя «ВЯ» вылет в составе трёх машин смотрелся бы совсем печально. При этом со стрелком была только «семёрка» Ковалёва.
Уменьшение авиапарка положительно повлияло на скорость перезарядки. Теперь после приземления машина могла совершить повторный вылет через сорок пять минут, а не через два — три часа. У каждого «Ила» был собственный заправщик и двойная бригада «чёрных душ». Вот только с топливом наметилась «напряжёнка». Запас на складе ГСМ уже подходил к концу и требовал пополнения, которого с нетерпением ждали всю неделю. Если бы полк сберёг все свои аппараты в целости и сохранности, то мы всё равно не смогли работать в полную силу: бензин остался только в обещаниях и в «завтраках».
Боевая четвёрка после десяти успела один раз сходить на обработку переднего края противника и снова готовилась к вылету. Группу водил Андрей. Остальные пилоты менялись. К счастью, монументальные задачи, вроде атаки железнодорожных станций и аэродромов, никто не ставил. Ястребки перешли на патрулирование зон, и непосредственного прикрытия у нас не было. Кроме того, как потом нам «за чаем» пожаловались ребята из ИАПа, на «Мигари» снова стали подвешивать по паре пятидесяток и требовать точным бомбоштурмовым ударом уничтожить скопление войск и техники противника. Бомбовых прицелов и прочих излишеств на «МиГах» отродясь не наблюдалось. Так что на фрицев такими вылетами в основном оказывалось морально-психологическое воздействие.
Движки наших машин прилично выработали свой ресурс и теперь за «Илами» в полёте тянулся дымный белёсый шлейф. Поршневые кольца уже здорово подработались и масло не держали. Новых двигателей не поступало. Зампотех из последних сил пытался обеспечить работу полка. Наши «разбойничьи набеги» на упавшие и разбитые машины пришлось прекратить. Всё что сумели найти, уже растащили на запчасти. Соседи тоже не спали и приложили все старания, чтобы опередить нас в процессе добычи деталей и материалов. На днях был такой случай. Ребята прилетели и показывают на карте - во, вот здесь самолёт лежит. Вроде бы даже как «Ил». Наша бравая группа «захвата авиационных ценностей» на «Захаре Ивановиче» резво стартует в указанном направлении и через пару часов возвращается «несолоно хлебавши». К тому моменту, когда они подъехали к цели своего путешествия там уже ковырялись другие «пираты», которые заявили, что «это наша корова и доить её мы будем сами». То есть это их машина, и снимать с неё всё ценное они будут без посторонней помощи.
Выбрав время, провёл занятия по политической подготовке и поднятию боевого духа комиссар полка. Даже «ходячих» из нашей санчасти для этого позвали. Отметил, что идут серьёзные бои на юго-западном и южном направлении. Севастополь ещё держится, хотя положение очень тяжёлое. Наше наступление в районе Харькова пока приостановлено, подтягиваются резервы и материальное обеспечение для следующего шага. Сообщил, что Союзники готовятся к проведению открытия Второго фронта в Европе. Делиться с ним информацией, что «Оверлорд» пройдёт в июне, правда, 1944-го года, у меня не было никакого желания. Но скепсис на своей рожице мне скрыть не удалось.
- И не сомневайся, Журавлёв, Союзники нам должны помочь. А если не успеют, то мы и сами добьёмся победы.
Из хороших новостей до нас было доведено, что америкозы очень болезненно «дали по шапке» джапанцам возле какого-то островка в Тихом океане. Ребята восприняли известие довольно равнодушно. Типа «вмазали, — ну и молодцы». О том, что потопив «Сорю», «Хирю», «Кага» и «Акаги» при Мидуэе янки переломили ход войны на своём театре военных действий, они не знали. Впрочем, и сами американцы, даже Нимиц, Спрюэнс и Флетчер, пока об этом не догадывались. Не стали же японцы вещать на весь мир, что потеряли цвет морской авиации - пилотов-палубников с налётом за 300 часов и пятилетним опытом боевых действий. Токийское радио громогласно сообщило об успешной операции по захвату Алеутских островов и скромно - о незначительных потерях при отвлекающей атаке на атолл. Об этом сражении я бы много чего мог рассказать. И про гибель «Йорктауна», и про подводные лодки, а также про летающие, и про «Могами» с «Микумой», и про бесполезность «Аэрофортес» против ВМФ... Только если бы я «открыл варежку», то первый же вопрос - «а откуда, друг любезный, у тебя такие интересные подробности?» мог привести к более пристальному изучению моей бравой личности. А оно мне надо? Про то, что натворили Хрущёв с компанией под Харьковом, тоже следует «помалкивать в тряпочку». Ничего исправить там уже нельзя. И вылезать со своими неуместными сообщениями тоже нежелательно. А то и так уже с дрожью ожидаю, когда особист освободится и уделит внимание моей персоне.
В заключение занятий комиссар призвал нас держаться бодрее и не унывать. Сообщил, что труженики тыла снабдят нас новыми машинами и боеприпасами, и что у нас богатейшее поле деятельности (в виде выбора применения по прямому назначению).
- Ничего, товарищи пилоты, в сорок первом было гораздо тяжелее, многие из вас это по себе знают. За прошедшее время немало удалось сделать, однако, предстоит ещё гораздо больший объём боевой работы.
В принципе, нормальный мужик у нас комиссар. Никаких тебе - «под знаменем Ленина и с именем Сталина». Всё по делу. «За Советскую власть» не агитирует - тут и так все «за». Ну, бывает, - фитиль вставит. Так это чисто по делу: за неопрятный внешний вид (особенно механикам достаётся), за пофигизм в вопросах партийного воспитания (ну и что, что вам положен штатный комиссар эскадрильи, а его нет? Ты комсорг, - значит, ты и есть полновесная замена. Поэтому и спрашиваю с тебя как со своего прямого подчинённого). Более-менее дружественное отношение к себе я заслужил выступлением на собрании, посвящённому первому мая. Темы докладов нам достались свободные. Назначили три докладчика - один от управления, и по одному от каждой эскадрильи. Мой «трактат» на трёх листах назывался «Роль личности Ленина в истории». Лёшка Журавлёв, пользуясь памятью Лёшки Цаплина, который подобные доклады делал ещё в старших классах школы и на политэкономии в институте, провёл быстрый анализ революционного движения. Начал с восстания рабов в Древнем Египте и бешеной удали Спартака и закончил венгерскими и немецкими (как ни странно, тоже «спартаковскими») переворотами, убедительно доказав, что основная роль В.И. Ленина в истории, - это создание революционной партии нового типа - партии большевиков. За этот (ну, почти такой же, с поправкой на дырявую память) доклад на первом курсе, помнится, получил отличную оценку. И тут тоже прокатило. Даже понравилось. По сравнению со стандартными газетными «вырезками» и клише у других выступающих.

Прошу проверить очередной фрагмент:

После политзанятий последовал доклад от механиков о готовности уже пяти машин. Я рванул к Андрею с требованием взять меня с собой. На что комэск отреагировал весьма прохладно:
- Твой Салихов обещал подготовить машину к шестнадцати ноль - ноль. Вот сиди и жди.
Я даже позволил себе сделать вид, что обиделся.
- Ты это специально? Да?
- Конечно, - не задумываясь ответил Ковалёв, намекая на наш давнишний разговор. - Пока посиди на земле. И твой анархист-стрелок всё равно всё ещё занят. Они с Толиком ШКАС на штабной «У-2» приделывают. К шестнадцати ноль - ноль он как раз и успеет освободиться к вылету.
- Командир, меня возьми, - это Санька нарисовался рядом. - Я уже уси бока отлежав. Задарма пилотский паёк трескаю. Не болит у мени ничого.
- Принеси записку с подписью Бородулина, что здоров, - тогда допущу к полётам. И машину твою до сих пор в порядок ещё не привели. Так что тоже посидишь на месте.
Серёга Колосов не просился. Просто стоял рядом. Вид у него был неважный. Подозреваю, что он так хорошо «приложился», что заработал не просто ушиб. Отправляться в госпиталь на рентген и последующее лечение он большого желания не испытывал, поэтому делал вид, что «отлежится - и всё пройдёт». Пятыгин старался «не светиться» лишний раз. У «Палёного» образовалась проблемка, которую он тщательно скрывал. Оказывается, Сашка спалил не только брови и ресницы. Огнём ему «лизнуло» по глазам. Сначала всё было нормально. А через день у него стали слезиться глаза и, по его словам, «как песка насыпали». Но он это всего лишь мне, остальным - «ни-ни», а то Бородулину только дай дорваться - отправил бы в тыл «за милую душу». Из всей «героической» «орденов грома и молнии» второй эскадрильи в строю, кроме меня, остался Андрей, Юрка и Гриша Сотник. Причём на этот раз последнего тоже не брали, потому что он сегодня уже успел слетать.
Погода немного «распогодилась». А низкая облачность -  конечно же, нам на руку, - «мессера» такую обстановку не любят. Если и будут охотиться, то будут "ловить" за облаками. Значит, парням будет веселее работать по объектам.
Чернов вспомнил, что он, вообще-то, является штурманом полка, и, свалив управление полётами на сразу поскучневшего Белоголовцева, а командование на начштаба, начал нас гонять по азимутам и ориентирам. В своей-то полосе мы за три месяца вполне освоились, а вот если в глубину территории противника, то наши знания оставляли желать лучшего.
По окончании занятий по штурманскому делу майором Черновым всем нам «было заявлено неудовольствие». Я сдуру умудрился запутаться в нескольких речках и деревушках, к тому же допустил ошибки в прокладке. Остальные были ещё хуже. Слишком мы привыкли полагаться на своих ведущих.

Ребята расположились в лесочке за КП на пеньках и паре скамеечек. Все сосредоточенно учили район полосы Ржев - Сычовка - Вязьма. Это нам Чернов дал такое задание и пообещал, что будет вызывать по одному и проверять. Поэтому мы смогли услышать звонок, который резко изменил нашу, уже ставшую привычной, фронтовую жизнь.
- Да, товарищ полковник, - отвечал кому-то Чернов, - четверо из двенадцати. Треть лётного состава... И майор Храмов тоже... Позвать его?
И штабной землянко-палатки, как чёртик из табакерки, выскочил солдашонок и рванул в сторону нашей санчасти.
- Пять машин на вылете. Всё, что есть. К вечеру будет семь. Да, почти все старого образца. У нас новых только два «Ила». Из них один в ремонте.
Чернов замолчал. Наверное, слушал, что ему говорил его собеседник в ранге полковника. Кто бы это мог быть? У нас командир дивизии вроде бы как подполковник. Как интересно. Я отложил планшет с картой и подошёл поближе. Ребята тоже все притихли и вытянули шеи прислушиваясь.
- Большой расход ремкомплектов и материалов. Моторесурс израсходован почти на восемьдесят процентов. Даже с поставками фанеры есть перебои. Уже месяц как на голодном пайке сидим, - жаловался заместитель командира полка. Видимо, начальству.
Отчаянно пыля, подкатила «санитарка» - полуторка. Сверкая белыми повязками, в штаб прошёл Храмов. Одет по форме, только без фуражки. Дальше разговор своим солидным хрипловатым баском вёл «батя».
- Я. Да. Ясно. Согласен. Согласен. Потребуется. Возможно. Постараемся.
Потом в штабе ещё помолчали.
- Конечно. Даже на полную эскадрилью не хватит, - ответил неведомому полковнику Храмов.
- Понятно. Хорошо. Будем готовить. До свидания...
Из штаба вышли наши отцы-командиры.
Храмов здоровой рукой похлопал себя по карманам в поисках курева. Потом вспомнил, что спички и зажигалку оставил в санчасти.
- Есть у кого закурить?
Несколько ребят с готовностью протянули излишки своего табачного довольствия.
- Богато живёшь, - где «Казбек» взял?
- Вчера автолавка военторга приезжала, товарищ майор.
- Тогда давай твоего покурим.
"Дымящий" народ с чувством собственного достоинства неспешно затянулся и выпустил первую дымовую завесу. Храмов повторил с видом знатока, пробующего марочный сорт.
- Хороший табачок.
Потом обвёл нас взглядом. Усмехнулся. Ещё раз с удовольствием сделал затяжку и выпустил струйку дыма.
- Ну, как понимаю, вы уже всё слышали. На всякий случай озвучиваю. Вечером привезут приказ передать технику соседям. Полк отводят для пополнения людьми и машинами. И чтобы мне никакого «звона» не было. А то сейчас пойдёте языками трепать. Приказ будет доведён на общем построении. Всем всё ясно?
- Ясно.
- Да.
- Понятно.
Чернов велел сворачивать подготовку по штурманскому делу и топать в столовую. Потому что до получения приказа боевою работу никто не отменял, и после обеда будет ещё пара вылетов, так как от заявок наземных войск телефон уже раскалился.