Есть прода

7

С одной стороны, Машка прекрасно понимала, каково сейчас приходится дамочке. Сама некогда попала в весьма сходную ситуацию, и, что существенно, осталась в живых. Без посторонней помощи. Тут всё понятно: семья, работа, дом, устоявшаяся картина мира – и вдруг всё летит к чертям. Но впадать в ступор и молчать пятый час подряд… На мобилку дамочке может и звонили, да вот незадача: недешёвую «Нокию» разбили ещё у «Кофемании». А вставлять её симку в свой потрёпанный «Самсунг» Машка не торопилась: технику запрограммировать куда проще, чем человека. А уж отследить ещё элементарнее, это даже ментам под силу.
Пока Марго возилась с компьютером, Машка по-быстрому состряпала лёгкий обед – разогрела вчерашний супчик. Спасённая съела свою порцию так безучастно, «на автопилоте», словно эта история вышибла её из реальности. Хотя, сие сравнение как раз было очень близко к истине. По сути дамочка уже несколько часов как должна была быть мертва. Кодирование провоцирующей на агрессию окружающих программой предусматривает не только покорность жертвы, но и апатию, нежелание жить, даже если оную жертву спасут. И что с этим делать, Машка пока не знала. Маргоша должна разобраться, это её епархия. Машкина задача – добыть «помеченного для смерти» живьём – выполнена. Теперь дело техники. Причём¸ в буквальном смысле.
Марго деловито клацала по клавиатуре, отлаживая какую-то мудрёную программулину из своего арсенала. Судя по её отстранённости от происходящего в квартире, работы минимум на час-другой. Дамочка, кажется, разомлела после еды и придремала в мягком кресле. А Машка от нечего делать принялась разглядывать знакомые с детства детали интерьера… Сервант с хрустальной посудой – непременный признак достатка конца восьмидесятых. Книжный шкаф, забитый печатными изданиями разных лет до той степени, когда дверцы приходится подпирать тяжёлым креслом. Чтобы содержимое не вывалилось на старый, но ещё вполне прилично выглядевший ковёр. Угол ковра ещё сохранил следы острых коготков… Кыси уже год как нет в живых. А как маленькая Маруся когда-то игралась с забавным рыжим котёнышем – подарком на день рождения!.. Большая экзотическая раковина: папа, помнится, использовал её как пепельницу, за что частенько получал выговор от мамы… Старый, давно сдохший двухкассетник – подарок Алика, Маргошиного мужа, тестю с тёщей. И фотографии. Где все ещё живы и счастливы. Папа, мама, Алик и Марго на фоне новенькой серебристой «Субару». Машка давно забыла, как выглядела эта проклятая машина до аварии. Потому что на всю жизнь в память врезалась искорёженная груда обгоревшего металла. Каким чудом они с Марго тогда не поехали на дачу… Дед с бабой Любой. Бабуля ненадолго пережила погибшего сына. А дед… Крепкого, как дубовый корень, старика это согнуло, но не сломало. На днях должен с дачи вернуться. А ведь каждый год грозится продать хатку с садом, часто не наездишься… Выцветшее фото военных лет. О! Эта фотография была для Машки самой дорогой. Прабабка. Баба Клава. Вот кто был для неё героем! Маленькая, сморщенная, подвижная, как капля ртути – такой помнит её правнучка. Такая же маленькая, но молодая, задорная, подтянутая, в военной форме сороковых годов – такой она смотрела на правнучку с фотографии. Клавдия Михайловна Овчаренко прошла всю войну. Притом, не в медсанбате или радисткой при штабе, а в полковой разведке. В сорок третьем получила звание старшего сержанта и разведвзвод под своё командование. Войну закончила с лейтенантскими погонами, орденом Красной Звезды, кучей медалей и плохо залеченным ранением. Последнее нисколько не помешало ей после войны выйти замуж и родить четверых детей: бабу Любу и трёх её братьев. А потом нянчить толпу внуков, правнуков… Неугомонная старуха упокоилась всего три года назад. Но дед уверял, что своим боевым характером Машка удалась в прабабку. Хоть по всем прочим статьям пошла в него самого: такая же смуглая и чернявая. Только глаза прабабкины – голубые с чуть зеленоватым оттенком.
Главное, чему баба Клава научила правнучку, был девиз: никогда не сдаваться, биться до последнего вздоха. И вот этого, к счастью для Машки, не знали те, кто решил отработать на ней ещё несовершенную технологию.
Технологию убийства.

8

- Готово! – довольно улыбаясь, сообщила Марго, откатившись на своей коляске от компьютера. – Можно цеплять датчики и снимать показатели.
- Эй, мадам, может, хоть представишься? - в своей обычной бесцеремонной манере поинтересовалась Машка, не менее бесцеремонно пихнув невольную гостью в плечо. – А то как-то неудобно получается.
- Татьяна Олеговна, - весьма неохотно представилась «мадам». Она выглядела подавленной, но далеко не до состояния биомассы. Хорошая встряска должна помочь ей вернуться в прежний облик – успешной бизнес-леди – как можно скорее. – И что теперь? Будете изучать?
- А у нас выхода другого нет, - сказала Марго. – Извините, так уж получилось, что за пять лет вы первый запрограммированный человек, которого удалось доставить сюда живым.
- Не тушуйся, Олеговна, - стерва Машка ободряюще похлопала Татьяну по плечу. – Представь, что ты в больнице. Там после сотрясения всё равно энцефалограмму снимают. А потом, когда станет понятно, как они тебя закодировали, Марго напишет программу-декодер… Кстати, я её не представила: моя старшая сестра Маргарита.
- Очень приятно, - уж что, что, а раздражение Татьяна маскировать умела. Бизнес и не такому научит. – Вот уж никогда не думала, что когда-нибудь стану подопытным кроликом.
«Скорее, крысой», - с не меньшим раздражением подумала Машка. «Мадам» никакой особой симпатии у неё не вызывала. И вовсе не потому, что её месячный доход превышал совокупный доход обеих сестёр за год, а потому, что такая вот уверенная в себе дамочка не постесняется сломать человеческую жизнь, если это сулит ей прибыль. В этом Маркс был прав. Или не Маркс подметил, что за триста процентов прибыли капиталист пойдёт на любое преступление? Чёрт, экономику надо было лучше изучать…  Тем временем Татьяна дала облепить себя электродами и покорно улеглась на диванчик.
- Вы это …эту установку сами сделали? – поинтересовалась она.
- А то! – весело ответила Машка. – Марго у нас на все руки мастер!
- А вы?
- А у меня руки из задницы растут. Только и умею, что носы на полдевятого сворачивать.
- Простите… Что?
- Драться, - охотно расшифровала Марго, проверяя, хорошо ли закреплены датчики. – Она у нас в этом деле профи.
- Угу, профи, - захихикала Машка. – Из охранного агентства попёрли.
- А я тебе говорила: дело охранника – охранять, а не пререкаться с охраняемой персоной… Мало тебя дед за уши драл.
- Да ладно! – Машка открыто и без всяких обид рассмеялась. – Давай, снимай показатели. А я пока бутербродов наваяю.
- Мне кофе, - не оборачиваясь, заказала Марго.
- Мне тоже, если можно, - попросила Татьяна. До вхождения в нормальную колею ещё далеко, но она явно на верном пути. – Чёрный, без сахара и сливок.
«А можно и без кофе», - мысленно съязвила Машка. Типовая трёхкомнатная квартирка в многоэтажке устраивала её всем, кроме размеров кухни. Угловатой, длинной девице, каковой она и являлась, всегда было мало места. То об угол стукнется, то чашку со стола смахнёт. Но увеличить площадь кухни было выше её возможностей, потому приходилось терпеть. А с появлением в квартире Татьяны теснота распространилась и на жилые комнаты. Какие скелеты хранит в шкафу эта дамочка, Машка не знала и знать не желала. Всё равно они расстанутся максимум послезавтра утром, и вряд ли когда-нибудь увидятся снова. Но терпеть это высокомерное существо ещё тридцать шесть часов…
Процесс снятия биопараметров много времени не занял. Марго записала их в одном ей ведомом формате и тут же принялась за расшифровку. Естественно, по одной ей ведомой методике. Машка в это дело старалась не вникать, ибо всё равно ничего не понимала и в компьютерном программировании, и в биотоках человека. Зато как аналитику ей цены не было. Из мелких разрозненных фактиков она могла воссоздать целостную картину процесса. Хоть и не всегда «въезжала», как это ей удаётся: всё было основано на чистой интуиции. Так что пока Марго занималась своим делом, Машка изготовила перекус, состоящий из бутербродов и кофе.
Бутербродов было много, кофе – тоже. Три дамы, изрядно подуставшие (не столько физически, сколько душевно), половину умяли в первые же пять минут. Молча. Только и слышно было чавканье на всю комнату. Потом, когда желудки немного наполнились, трапеза пошла помедленнее. Всем троим захотелось поговорить. И сразу же возникла неловкая пауза. Сёстры о многом не болтали в присутствии посторонних, а Татьяна попросту не знала, с чего начать, чтобы не показаться слишком любопытной. Но потом, видимо, махнула рукой: мол, спишут на нервное потрясение.
- Я вот что хотела спросить… - начала она, вытирая жирные после бутербродов руки салфеточкой (полторы гривны за сотню, небогато живут сестрички). – Вы, Мария, упоминали, будто сами попали однажды в похожую… э-э-э… ситуацию. Но в то же время уверяете меня, что я – первый запрограммированный человек, который попал к вам на обследование.
- Да там такая история была – просто атас! – Машка сразу поняла, куда гнёт дамочка, и решила не дожидаться конца заготовленной речи. – Дело было пару лет назад, у этих, - она кивнула куда-то в сторону окна, - технология была попримитивнее. А я им как раз и подвернись.
- И… на вас тоже набросились? – воспоминание об утреннем ужасе заставило Татьяну вздрогнуть. Будто ледышку к спине приложили.
- Набросились. Только кое-кто кое-чего не учёл. Ты ведь чего делала сегодня, когда по башке получила? Разоралась: «Спасите! Помогите!» А я не ору. Я разворачиваюсь и даю в табло. Причём, качественно; встают не скоро. Вот так отбилась и заныкалась в норку, пока их программу мой собственный организм не переборол… Не спрашивай, как, сама не знаю. Переборол, и всё тут. Это Маргоша на меня потом бочку выкатила, что я не решилась домой приползти: не я одна такая крутая нашлась, мне тоже навешали будь здоров, а я побоялась её подставить. Ну, мало ли, я ж думала, на меня наехали те самые уроды, из-за которых…
Сообразив, что ляпнула лишнее, Машка сделала вид, будто поперхнулась. А Марго лишь грустно улыбнулась. Она тоже не любила вспоминать, из-за кого и почему оказалась в инвалидной коляске.
- Мы тогда ещё не знали, с чем имеем дело, - проговорила она, допивая кофе. – Но за два года одиннадцать похожих случаев по городу. Вы, Татьяна Олеговна – двенадцатая. И очень хорошо, что Маша вовремя вышла на вас. Сканограмму я расшифрую ещё до вечера, а утром будет готова программа декодирования.
- Ой! – Татьяна вдруг осознала, сколько прошло времени. – Меня же хватятся!
- Да тебя уже давно, небось, хватились, - предположила Машка, дожевав свою долю бутербродов и весьма некультурно облизав пальцы. – И не только твои. Только звонить с домашнего я тебе не дам, мы ещё жить хотим. Мабилу свою палить – тоже в лом. Можно, конечно, купить на лотке дешёвку и новый пакет с пятёрочкой на счету…
- Вот, - Татьяна, схватив со стола сумочку, вытащила двести гривен одной купюрой. – Этого хватит?
- На сдачу куплю колбасы и хлеба, - Машка, не обращая внимания на недовольный взгляд сестры, бесцеремонно взяла деньги и направилась к двери.

Ага, я тоже занималась рукопашкой и историческим фехтованием. Вроде как на углы натыкаться не должна Однако натыкаюсь... Регулярно    

Да. Когда знаешь, что именно с тобой происходит, проще бороться с этим самым "что именно".

Они этого и добиваются, отрабатывая программу на разных людях. Но пока (слава Богу!) у них не получается. Видимо, человек на уровне подсознания всё-таки борется с программой.